приговорен к 6 годам -- да как же это можно??! А где же были сердца и глаза
ваших левых лидеров, когда читали сталинские законы о малолетках?
(Примечание 1972 г.)
3. Когда-нибудь, когда-нибудь неужели не вытащим мы одного такого крота,
утверждавшего арест восьмиклассницы за стишок? Посмотреть -- какой лоб у
него? какие уши?
Глава 18. Музы в ГУЛаге
Принято говорить, что [всё возможно] в ГУЛаге. Самая чернейшая низость, и
любой оборот предательства, дико-неожиданная встреча и любовь на склоне
пропасти -- всё возможно. Но если с сияющими глазами станут вам
рассказывать, что кто-то перевоспитался казёнными средствами через КВЧ --
уверенно отвечайте: брехня!
Перевоспитываются в ГУЛаге все, перевоспитываются под влиянием друг друга
и обстоятельств, перевоспитываются в разных направлениях, -- но ни один еще
малолетка, а тем более взрослый не перевоспитался от средств КВЧ.
Однако, чтобы лагеря наши не были похожи на "притоны разврата, общины
разбоя, рассадники рецидивистов и проводники безнравственности" (это -- о
царских тюрьмах), -- они были снабжены такой приставкой --
Культурно-Воспитательная Часть.
Потому что, как сказал когдатошний глава ГУЛага И. Апетер: "тюремному
строительству капиталистических стран пролетариат СССР противопоставляет
своё [культурное] (а не лагерное! -- А. С.) строительство. Те учреждения, в
которых пролетарское государство осуществляет лишение свободы... можно
называть тюрьмами или иным словом -- [дело не в терминологии]. Это те места,
где жизнь не убивается, а даёт новые ростки..." *(1)
Не знаю, как кончил Апетер. С большой вероятностью думаю, что вскоре и
свернули ему голову в этих самых местах, где жизнь пускает новые ростки. Но
дело не в терминологии. А понял читатель, что в лагерях наших было главное?
[Культурное] строительство.
И на всякий спрос орган был создан, размножен, щупальцы его дотягивались
до каждого острова. В 20-е годы они назывались ПВЧ (политико-воспитательные
части), с 30-х годов КВЧ. Они должны были в частности заменить прежних
тюремных попов и тюремные богослужения.
Строились они так. Начальник КВЧ был из вольных и с правами помощника
начальника лагеря. Он подбирал себе воспитателей (по норме один воспитатель
на 250 опекаемых) -- обязательно из "близких пролетариату слоев", стало быть
интеллигенты (мелкая буржуазия) конечно не подходили (да и приличнее было им
махать киркою), а набирали в воспитатели воров с двумя-тремя судимостями, ну
еще городских мошенников, растратчиков и растлителей. Вот такой молодой
парень, чисто себя содержащий, получивший пяток лет за изнасилование при
смягчающих обстоятельствах, сворачивал газетку в трубочку, шёл в барак
Пятьдесят Восьмой и проводил с ним беседу: "Роль труда в процессе
исправления". Воспитателям особенно хорошо видно эту роль со стороны, потому
что сами они "от производственного процесса освобождаются". Из таких же
социально-близких создавался еще [актив] КВЧ -- но активисты от работы не
освобождались (они могли только надеяться со временем сшибить кого-нибудь из
воспитателей и занять их место. Это создавало общую дружелюбную обстановку
при КВЧ.). Воспитатель с утра должен проводить заключённых на работу, после
этого проверить кухню (то есть, его хорошо покормят), ну, и можно пока идти
досыпать к себе в кабинку. [Паханов] цеплять и трогать ему не надо, ибо
во-первых это опасно, во-вторых наступит момент, когда "преступная спайка
превратится в производственную", и тогда паханы поведут ударные бригады на
штурм. А пока пусть отсыпаются и они после ночной картёжной игры. Но в своей
деятельности воспитатель постоянно руководствуется общим положением: что
культвоспит-работа в лагерях -- это не культпросветработа с
"несчастенькими", а культурно-производственная работа с остриём (без острия
мы никак не можем), направленным против... ну, читатель уже догадался:
против Пятьдесят Восьмой. Увы, КВЧ "сама не имеет прав ареста" (да, вот
такое ограничение культурных возможностей!), "но может просить
администрацию" (та не откажет!). К тому же воспитатель "систематически
представляет отчёты о [настроении] заключённых". (Имеющий ухо да слыши ь
культурно-воспитательная часть деликатно переходит в оперчекистскую, но в
инструкциях это не пишется.)
Однако мы видим, что увлечённые цитированием, мы грамматически сбились на
настоящее время. Мы должны огорчить читателя, что речь идёт о 30-х годах, о
лучших расцветных годах КВЧ, когда в стране достраивалось бесклассовое
общество и еще не было такой ужасной вспышки классовой борьбы, как с
момента, когда оно достроилось. В те славные годы КВЧ обрастала еще многими
важными приставками: культсоветами лишенных свободы; культпросветкомиссиями;
санбыткомиссиями; штабами ударных бригад; контрольными постами о выполнении
промфинплана... Ну, да как говорил товарищ Сольц (куратор Беломорканала и
председатель комиссии ВЦИК по частным амнистиям): "заключённый и в тюрьме
должен жить тем, чем живёт страна". (Злейший враг народа Сольц справедливо
покаран пролетарским судом... простите... борец за великое дело товарищ
Сольц оклеветан и погиб в годы культа... простите... при наличии
незначительного явления культа...)
И как были многоцветны, как разнообразны формы работы! -- как сама жизнь.
Организация соревнования. Организация ударничества. Борьба за промфинплан.
Борьба за трудовую дисциплину. Штурм по ликвидации прорывов. Культпоходы.
Добровольные сборы средств на самолёты. Подписка на займы. Субботники на
усиление обороноспособности страны. Разоблачение лжеударников. Беседы с
отказчиками. Ликвидация неграмотности (только шли неохотно). Профтехкурсы
для лагерников из среды трудящихся (очень пёрли урки учиться на шофёров:
свобода!) Да просто увлекательные беседы о неприкосновенности
социалистической собственности! Да просто читки газет! Вечера вопросов и
ответов. А красные уголки в каждом бараке! Диаграммы выполнения. Цифры
заданий! А плакаты какие! Какие лозунги!
В то счастливое время над мрачными просторами и безднами Архипелага реяли
Музы -- и первая высшая среди муз -- Полигимния, муза гимнов (и лозунгов).
"Отличной бригаде -- хвала и почёт!
Ударно работай -- получишь зачёт!"
Или:
"Трудись честно, дома ждет тебя семья!"
(Ведь это психологично как! Ведь здесь что? Первое: если забыл о семье -- растревожить, напомнить. Второе: если сильно тревожится -- успокоить: семья есть, не арестована. А третье: семье ты [просто так] не нужен, а нужен только через честный лагерный труд.) Наконец:
"Включимся в ударный поход имени 17-й годовщины Октября!" Ну, кто
устоит?..
picture: Агитбригада
А -- драмработа с политически заостренной тематикой (немного от музы
Талии)? Например: обслуживание Красного Календаря! Живая газета!
Инсценированные агитсуды! Ораторий на тему сентябрьского пленума ЦК 1930
года! Музыкальный скетч "Марш статей Уголовного Кодекса" (58-я -- хромая
баба-яга)! Как это все украшало жизнь заключённых, как помогало им тянуться
к свету! А затейники КВЧ! Потом еще -- атеистическая работа! Хоровые и
музыкальные кружки (под сенью музы Эвтерпы). Потом эти -- агитбригады:
"Торопятся враскачку
Ударники за тачками!"
Ведь какая смелая самокритика! -- и ударников не побоялись затронуть! Да достаточно такой агитбригаде приехать на штрафной участок и дать там концерт:
Слушай, Волга-река!
Если рядом с зэ-ка'
Днём и ночью на стройке чекисты, -Это значит -- рука
У рабочих крепка,
Значит, в ОГПУ *(2) -- коммунисты!
и сразу же все штрафники и особенно рецидивисты бросают карты и просто рвутся на работу!
Бывало и такое мероприятие: группа лучших ударников посещает РУР или ШИзо
и приводит с собой агитбригаду. Сперва ударники всячески укоряют отказчиков,
[объясняют] им [выгоды] выполнения норм (питание будет лучше). Потом
агитбригада поёт:
Всюду бой запылал,
И Мосволгоканал
Побеждает снега и морозы!
и совсем откровенно:
Чтобы лучше нам жить,
[Чтобы есть, чтобы пить] -Надо лучше нам землю рыть!
picture: Агитбригада
И всех желающих приглашают не просто выходить в зону, но -- сразу
переходить в [ударный] барак (из штрафного), где их тут же и кормят! Какой
успех искусства! (Агитбригады, кроме центральной, сами от работы не
освобождаются. Получают лишнюю кашу в день выступления.)
А более тонкие формы работы? Например, "при содействии самих заключённых
проводится борьба с уравниловкой в зарплате". Ведь только вдуматься, какой
здесь смысл глубокий! Это значит, на бригадном собрании встаёт заключённый и
говорит: не давать ему полной пайки, он плохо работал, лучше 200 грамм
передайте мне!
Или -- товарищеские суды? (В первые годы после революции они назывались
"морально-товарищескими"! и разбирали азартные игры, драки, кражи -- но
разве это дело для суда? И слово "мораль" шибало в нос буржуазностью, его
отменили.) С реконструктивного периода (с 1928 года) суды стали разбирать
прогулы, симуляцию, плохое отношение к инвентарю, брак продукции, порчу
материала. И если не втирались в состав судов классово-чуждые арестанты (а
были только -- убийцы, ссученные блатари, растратчики и взяточники), то суды
в своих приговорах ходатайствовали перед начальником о лишении свиданий,
передач, зачётов, условно-досрочного освобождения, об этапировании
неисправимых. Какие это разумные, справедливые меры и как особенно полезно,
что инициатива применять их исходит от самих же заключённых! (Конечно, не
без трудностей. Начали судить бывшего кулака, а он говорит: "У вас суд --
товарищеский, я же для вас -- кулак, а не товарищ. Так что не имеете вы
права меня судить!" Растерялись. Запрашивали полит-воспитательный сектор
ГУИТЛ и оттуда ответили: судить! непременно судить, не церемониться!)
Что является основой основ всей культурно-воспитательной работы в лагере?
"[Не предоставлять лагерника после работы самому себе] -- чтобы не было
рецидивов его прежних преступных наклонностей" (ну, например, чтобы
Пятьдесят Восьмая не задумывалась о политике). Важно, "чтобы заключённый
никогда не выходил из под воспитательного воздействия".
Здесь очень помогают передовые современные технические средства, именно:
громкоговорители на каждом столбе и в каждом бараке! Они никогда не должны
умолкать! Они постоянно и систематически от подъёма и до отбоя должны
разъяснять заключённым, как приблизить час свободы; сообщать ежечасно о ходе
работ; о передовых и отстающих бригадах; о тех, кто мешает. Можно
рекомендовать еще такую оригинальную форму: беседа по радио с отдельными
отказчиками и недобросовестными.
Ну, и печать, конечно, печать! -- самое острое оружие нашей партии. Вот
подлинное доказательство того, что в нашей стране -- свобода печати: наличие
печати в заключении! Да! А в какой стране еще возможно, чтобы заключённые
имели свою прессу?
Газеты во-первых стенные, рукописные, и во-вторых многотиражные. У тех и
других -- бесстрашные [лагкоры], бичующие недостатки (заключённых), и эта
самокритика поощряется Руководством. Насколько само Руководство придаёт
значение вольной лагерной печати, говорит хотя бы приказ No. 434 по
Дмитлагу: "огромное большинство заметок остаётся без отклика". -- Газеты
помещают и фото ударников. Газеты указывают. Газеты вскрывают. Газеты
освещают и вылазки классового врага -- чтобы крепче по ним ударили. (Газета
-- лучший сотрудник оперчекотдела!) И вообще газеты отражают лагерную жизнь,
