читать их свыше моих сил. - Дюре широко улыбнулся. - Я так понимаю,
законы Гегемонии о клевете потеряли силу.
- По-моему, он так долго сражался за жизнь, только чтобы закончить
"Песни", - негромко сказал я. - Теперь он никогда их не закончит.
- Тому, кто хочет творить, никакой жизни не хватит, Рауль, -
вздохнул отец Дюре. - Или тому, кто хочет просто понять себя и свою
жизнь. Наверное, это проклятие человечества, но и благословение тоже.
- Как это? - спросил я, но ответить Дюре не успел: к нам подошел
отец де Сойя. Его провожали прихожане. Все громко переговаривались,
прощались и приглашали меня заглядывать в гости. Поглядев на черную
сумку, я увидел, что священник положил туда, кроме контейнера с пеплом
Энеи, и другие вещи.
- Тут чистая сутана, - пояснил де Сойя. - Смена белья. Носки.
Немного персиков. Библия, бревиарий и все, что необходимо, чтобы
отслужить мессу. Я ведь пока не знаю, когда вернусь. Я совсем не помню,
как это делается. Не нужно ли нам чуть больше простора?
- По-моему, нет. Наверное, мы с вами должны держаться друг за
друга. По крайней мере на первый раз. - Повернувшись, я пожал руки Ки и
Дюре. - Спасибо вам.
Ки с улыбкой отступил, словно я собираюсь взлететь на ракете, и он
боится обжечься. Отец Дюре на прощание еще раз сжал мое плечо.
- Думаю, мы еще свидимся, Рауль Эндимион. Хотя вряд ли это
произойдет в ближайшие два года.
Я не понял его. Я только что обещал вернуть отца де Сойю в
ближайшие два дня. Но все равно понимающе кивнул, еще раз пожал ему руку
и подошел к де Сойе.
- Должны ли мы взяться за руки? - спросил де Сойя.
Я положил ладонь ему на плечо, повторив жест отца Дюре, и проверил,
не упадет ли скрайбер.
- По-моему, сойдет и так.
- Гомофобия? - осведомился де Сойя с озорной мальчишеской улыбкой.
- Нежелание выглядеть глупо слишком уж часто. - Я закрыл глаза,
окончательно уверившись, что на этот раз никакой музыки сфер не услышу,
что напрочь позабыл, как делается шаг через Бездну. "Что ж, - подумал я,
- по крайней мере, если мне придется застрять здесь навеки, тут хороший
кофе и замечательные собеседники".
Белый свет окружил и поглотил нас.
34
Я полагал, что мы выйдем из света в заброшенный город Эндимион,
скорее всего - прямо рядом с башней старого поэта, но когда сияние
Бездны померкло, стало совсем темно, и мы оказались в холмистой долине,
обдуваемые ветром, шелестящим в высокой траве - мне она доходила до
колен, а отцу де Сойе - почти до пояса.
- Удалось? - взволнованно спросил отец-иезуит. - Мы на Гиперионе?
Это место не кажется мне знакомым, но я видел только часть северного
континента, да и то больше одиннадцати стандартных лет назад. Но мы там?
Гравитация вроде как раз такая, я помню... а воздух... Воздух... более
душистый, что ли?
Я выждал минуту, пока глаза привыкнут к темноте, а потом сказал:
- Все в порядке. - Я указал на небо: - Вон те созвездия. Это
Лебедь. Над ним - Стрельцы-близнецы. А вон то на самом деле называется
Водонос, но бабушка всегда звала его Фургоном Рауля в честь тележки,
которую я возил за собой на веревочке. - Я глубоко вздохнул и снова
поглядел на долину. - Тут была одна из наших любимых стоянок. Когда я
был маленьким. - Я опустился на одно колено, чтобы внимательнее
осмотреть землю. - Следы протекторов. Максимум - двухнедельной давности.
Видимо, караваны по-прежнему ходят этой дорогой.
Де Сойя, как ночной дозорный, неустанно расхаживал взад-вперед,
шелестя сутаной в высокой траве.
- Далеко еще? - спросил он. - Мы дойдем отсюда до дома Мартина
Силена?
- Ну, тут идти километров четыреста, - прикинул я. - Мы на
восточной оконечности Пустошей, к югу от Клюва. А дядя Мартин живет в
предгорьях плато Пиньон. - Я поймал себя на том, что назвал старого
поэта так же, как его называла Энея, и невольно вздрогнул.
- Не имеет значения, - нетерпеливо сказал священник. - В какую
сторону идти?
Да, отец-иезуит и в самом деле готов был немедленно отправиться в
путь, но я положил руку ему на плечо.
- По-моему, нам не придется стаптывать обувь. Что-то заслонило
звезды на юго-востоке, и я расслышал сквозь шелест ветра тонкий вой
турбин. А через минуту мы увидели мигающие красные и зеленые бортовые
огни - скиммер развернулся к северу и завис над степью, заслонив
созвездие Лебедя.
- Это не опасно? - спросил де Сойя.
Я пожал плечами:
- Когда я жил тут - было опасно. Большинство скиммеров принадлежало
Священной Империи.
Мгновение спустя скиммер приземлился, винты замерли, откинулся
левый передний колпак. Включилось освещение кабины. Я увидел голубое
лицо, голубые глаза, культю левой руки и голубую ладонь правой, поднятую
в приветствии.
- Не опасно, - сказал я.
- Как он? - спросил я А.Беттика, когда мы летели на юго-восток на
высоте трех тысяч метров. Небо над плато Пиньон посветлело - до рассвета
осталось не больше часа.
- Умирает, - лаконично ответил андроид.
Мы ненадолго замолчали.
Казалось, А.Беттик рад встрече, хоть он, как обычно, неловко замер,
когда я обнял его. Андроидов всегда смущало подобное проявление чувств
со стороны людей, ведь их создавали для служения людям. За время
короткого перелета я прямо-таки засыпал его вопросами.
Он сразу же сказал, что все знает о смерти Энеи, и я воспользовался
случаем спросить о том, что давно не давало мне покоя.
- А ты ощутил Момент Сопричастности?
- Не совсем, месье Эндимион, - сказал андроид.
Я так ничего и не понял. А он перешел к рассказу о событиях,
произошедших на Гиперионе за стандартный год и месяц с Момента
Сопричастности.
Мартин Силен, как и говорила Энея, стал ретранслятором. Все
обитатели моей родной планеты ощутили Момент. Большинство возрожденных
христиан и солдат Священной Империи отреагировали мгновенно - приняв
причастие, они избавились от крестообразных паразитов и отвергли власть
Церкви. Дядя Мартин исправно снабжал их вином и кровью - и тем, и другим
из личных запасов. Вино он копил десятилетиями, а кровь - с тех пор, как
двести пятьдесят лет назад причастился сам у десятилетней Энеи.
Горстка имперских верноподданных бежала на трех уцелевших
звездолетах, и последний оккупированный ими город - Порт-Романтик - был
освобожден через четыре месяца после Момента. Из своего уединенного
убежища в старом университетском городке Эндимионе дядя Мартин
распространял голографические записи Энеи, сделанные задолго до нашего с
ней знакомства, - там она объясняла, как следует пользоваться доступом к
Связующей Бездне, и просила не творить насилия. Миллионы бывших
подданных Священной Империи, которым только что открылись голоса мертвых
и язык живых, не противились ее желанию.
Еще А.Беттик сказал, что единственный огромный звездолет-дерево
"Sequoia Sempervirens" находится сейчас на орбите, капитан - Истинный
Глас Древа Кет Ростин, а на борту - старые друзья: Рахиль, Тео, Дорже
Пхамо, далай-лама, Бродяги Навсон Хемним и Сянь Кинтана Ка'ан и еще
Джордж Цзаронг с Джигме Норбу. Кет Ростин уже два дня назад запросил у
старого поэта разрешение на посадку, но Силен отказал - говорит, что не
желает видеть ни их, ни кого-либо другого, пока не придет Рауль.
- "Пока не придет Рауль"? - переспросил я. - Мартин Силен знает,
что я уже в пути?
- Конечно, - кивнул андроид и тут же перевел разговор на другую
тему.
- А каким образом Рахиль, Дорже Пхамо и все прочие оказались на
корабле? "Sequoia Sempervirens" останавливалась на Мире Барнарда.
Витус-Грей-Балиане Б и прочих планетах, чтобы взять их на борт?
- Насколько я понимаю, месье Эндимион, Бродяги прилетели на корабле
с Биосферы Звездного Древа, которое нам выпало счастье посетить. А
остальные, как я понял из переговоров месье Ростина, ведущихся на все
более повышенных тонах, телепортировались на корабль в точности так же,
как вы телепортировались сюда.
Я чуть не подскочил. Новость меня ошарашила. Мне почему-то
казалось, что я - единственный, кому хватило ума, благодати и не знаю
чего еще, чтобы сделать первый шаг. И вот я узнаю, что и Рахиль, и Тео,
и старая аббатиса проделали то же самое, и... хорошо, допустим,
далай-лама, Рахиль и Тео последовали за Энеей одними из первых... но
Джордж и Джигме? Должен признаться, я даже слегка расстроился. Но и
обрадовался тоже. Значит, тысячи человек - те, кто лично знал Энею и
принял учение из ее рук, - уже готовы сделать первый шаг. А остальные...
Даже трудно себе представить: миллиарды и миллиарды людей, свободно
перемещающихся в любую точку пространства!
Мы приземлились в заброшенном городе на рассвете, когда небо на
востоке уже начало светлеть и на его фоне черным прорисовывались горные
пики. Я тут же соскочил на землю и помчался к башне, позабыв об андроиде
и о священнике - так мне не терпелось поскорее увидеть Мартина Силена.
Старик наверняка будет счастлив видеть меня, он наверняка будет мне
благодарен, ведь я так много сделал, я выполнил почти все его
невыполнимые требования - Энея ускользнула из ловушки, устроенной
Церковью в Долине Гробниц Времени, Священная Империя разрушена, Церковь,
извратившая свое учение, повержена, Шрайк, судя по всему, больше не
досаждает человечеству, - все в точности, как хотел старый поэт в тот
хмельной вечер больше десяти лет назад. Да, он должен быть счастлив и
благодарен.
- Тебе понадобилась офигенная уйма времени, чтобы притащить сюда
свою ленивую задницу! - заявила мумия из паутины трубок и проводов
систем жизнеобеспечения. - Я уж думал, придется мне самому отправляться
хрен знает куда и выволакивать тебя за уши, а то сибаритствуешь там, как
какой-нибудь богатый гребаный педик двадцатого века.
Изнуренное существо, парящее в окружении машин, мониторов,
респираторов и сиделок-андроидов, ничуть не напоминало
поульсенизированного старика, с которым я прощался меньше, чем десять
лет - моих - и всего два года - его - назад. Даже вместо голоса звучала
электронная интерпретация его кряхтения и сопения.
- Ну, кончил пялиться, или тебе продать еще билет в балаган с
уродцами?!
- Извините... - Я покраснел так, будто меня застали за чем-то
неприличным.
- Из извинений шубу не сошьешь. Ты докладывать собираешься или
просто будешь торчать тут, как неотесанная деревенщина? Собственно, ты и
есть неотесанная деревенщина.
- Докладывать? - Я развел руками и поставил скрайбер на
столик-каталку. - А я думал, главное вы знаете.
- Главное?! - взревел синтезатор. - Да что ты знаешь о главном,
засранец?!
Последние сиделки поспешно скрылись из виду. Меня охватил гнев.
Видимо, мозги у старого ублюдка размягчились окончательно, а вместе с
мозгами - и хорошие манеры, буде таковые вообще у него когда-либо
имелись. Минуту в комнате висела тишина, нарушаемая лишь уханьем
механических мехов, вдувавших воздух в бездействующие легкие умирающего.
Наконец я обрел дар членораздельной речи.
- Доложить. Хорошо. Большая часть того, о чем вы просили,
исполнена, месье Силен. Энея покончила с Империей. Шрайк, по-видимому,
исчез. Человеческая вселенная навсегда изменилась.
- "Человеческая вселенная навсегда изменилась", - саркастическим
фальцетом передразнил синтезатор. - А я тебя, придурок, просил... А
девчонку просил... навсегда менять эту сраную вселенную?
Я вновь вернулся мыслями к тому разговору и покачал головой:
