пальто, у разобранной постели, в гостиничном номере, где он не знал что
делать.
В конце концов он, словно в зале ожидания, сел на стул у той самой
двери и опять принялся строить предположения, обдумывать грозящие ему
опасности; он считал до ста, до тысячи, играл сам с собой в орла или ре-
шку, решая, сидеть дальше или уйти, пока не вздрогнул, как человек, ко-
торого разбудили. Должно быть, он задремал. Рядом кто-то ходил, и не бо-
сиком, мягкими шагами, а на высоких, гулко стучащих каблуках.
Он заспешил, постучал.
- Войдите! Она была уже одета - на голове маленькая красная шапочка,
в руке сумочка - и собиралась уходить. Еще немного, и он упустил бы ее.
Оделась она так, словно ничего не случилось: на лице аккуратный грим, но
рот странно очерчен и кажется меньше, чем на самом деле: бледная розова-
тость губ выглядывала из-под помады, как нижнее белье.
Смущенный, он стоял в дверях, она же, бросив на него острый взгляд,
чтобы убедиться, тот ли он человек из ночи, черты которого она уже забы-
ла, продолжала искать перчатки.
- Вам лучше?
- Я хочу есть.
Наконец она нашла перчатки красного, под шляпку, цвета и вышла из ко-
мнаты, ничуть не удивляясь, что Монд идет за ней по лестнице.
Гостиница как-то изменилась. При дневном свете вестибюль, служивший
холлом, выглядел роскошнее. За стойкой красного дерева стоял портье в
куртке, стены были обшиты фанерными панелями, по углам расставлены зеле-
ные растения, у дверей дежурил рассыльный в зеленом.
- Такси, господа?
Женщина отказалась, а г-н Монд, неизвестно почему, постарался укло-
ниться от взгляда старшего портье, хотя тот не знал его. По правде гово-
ря, Монд стеснялся своей куцей одежды. Чувствовал себя неловко, может
быть, сожалел о сбритых усах?
На улице он занял место слева от спутницы, которая шла четкими шага-
ми, нисколько не думая о нем, но и не удивляясь его присутствию. Она
сразу же повернула налево, и скоро они оказались на углу Канебьер и Ста-
рой гавани; женщина толкнула застекленную дверь ресторана и привычно
проскользнула между столиками.
Монд шел следом. Три этажа больших застекленных залов, где в тесноте
ели сотни людей, в то время как между столиками, в коридорах, по лестни-
це сновали официанты и подавальщицы с буйабесом [2], лангустами, пирами-
дами блюд с дарами моря.
Солнце заливало залы с окнами до самого пола, как в универмагах, так
что снаружи была видна вся публика сразу. Все ели. Все смотрели друг на
друга любопытными или бессмысленными глазами Порой кто-нибудь поднимал
руку, нетерпеливо окликал:
- Официант!
От сильного запаха чеснока, шафрана, моллюсков першило в горле. Доми-
нировала в шуме красная нота лангустов, которые мелькали и в руках офи-
циантов, и на большинстве столов, тонкие пустые панцири которых остава-
лись на тарелках уже уходивших клиентов.
Женщина нашла два места у стены. Г-н Монд сел напротив. Он тотчас за-
дался вопросом, что с таким вниманием женщина разглядывает за его спи-
ной, и, обернувшись, понял: она смотрится в зеркало.
- Какая я бледная! - проронила она. - Официант!
- Иду!
На бегу официант подал ей внушительное меню фиолетово-красной расцве-
тки, и она принялась изучать его с самым серьезным видом.
- Официант!
- Мадам?..
- Колбаски вкусные?
Г-н Монд поднял голову. Он был на пороге открытия. Задай, например,
он тот же самый вопрос, любой официант планеты, как ему и положено, на-
верняка ответил бы "да". Ну разве можно представить себе официанта, ко-
торый говорит посетителю: "Это невкусно! Не ешьте! "?
В ответе официанта тоже прозвучало "да", но совсем иное. Чувствова-
лось, что он не лжет, что он относится к женщине далеко не так, как к
сотням других людей, переполнявших три этажа огромной фабрики еды.
С ней он был одновременно и почтительным, и непринужденным. Он приз-
нал ее своей и поздравлял с тем, что она преуспела. Он не хотел причи-
нять ей вреда, а для этого требовалось понять ситуацию. Он повернулся к
г-ну Монду, оценивающе спросил:
- Разрешите посоветовать?
Он не терял контакта с женщиной. Значит, неуловимая связь между ними
все-таки недостаточна. Казалось, он спрашивал ее: "Что, большая игра? "
И, поскольку она оставалась безразличной, он склонился над меню, ука-
зывая пальцем некоторые блюда.
- Сначала, разумеется, дары моря. Стоило ли приезжать в Марсель и не
попробовать дары моря? Вы любите морских ежей? Он утрировал свой акцент.
- Затем фирменное блюдо: буйабес с лангустами.
- Мне просто лангусты, - вмешалась женщина. Без майонеза. Я сама сде-
лаю соус.
- Потом колбаски.
- Корнишоны есть?
- Какое желаете вино?
В районе Шоссе д'Антен [3] тоже работал ресторан, похожий на этот, и
с улицы через стекла можно было видеть жующих людей. Так вот. Бог знает
почему, г-н Монд завидовал им. Чему завидовал, он, по правде говоря, и
сам не знал. Вероятно, возможности быть в толпе, не отличаясь от других,
спокойно, бок о бок, сидеть в атмосфере дешевого шика и бодрящей
вульгарности.
Посетители, в большинстве своем либо провинциалы, либо люди небога-
тые, приходили туда, решив: "А почему бы не позволить себе хороший обед?
Здесь, в Марселе, за соседним столиком, восседала на солнце полная
немолодая женщина в меховой шубе, усугублявшей ее полноту, с крупными,
настоящими или фальшивыми бриллиантами в ушах и на пальцах; она громко
делала заказы, пила до дна и раскатисто хохотала в компании двух молодых
людей, которым, видимо, не было еще и двадцати.
- Вы не слушаете?
Монд вздрогнул. Его спутница - как ее зовут, он не знал - смотрела на
него жестко, с упрямым лицом, и в ее взгляде было столько холодной трез-
вости, что он покраснел.
- Скажите лучше правду. Вы из полиции?
- Я? Клянусь...
Ей хотелось в это поверить. Она, должно быть, не раз имела дело с по-
лицией, однако настаивала:
- Как случилось, что вы оказались рядом именно в эту ночь?
И он словоохотливо, будто его в чем-то уличили, ответил:
- Я приехал из Парижа. Не спал. Только задремал, вдруг слышу...
Он был слишком честен, чтобы лгать.
- Все, что вы сказали...
На столик поставили закуску, дары моря в тарелочках, громоздившихся
друг на друге, белое вино в ведерке со льдом. Г-н Монд удивился. Его
скромная одежда не разочаровала официанта. А может, именно люди в скром-
ной одежде и приходили сюда покутить?
- Я попросил шеф-повара присмотреть за вашими колбасками, - шепнул
официант, наклонясь к молодой женщине.
Она же, продолжая есть ложечкой маленькие бледнорозовые кусочки морс-
кого ежа, полюбопытствовала у спутника:
- Вы женаты?
Она пристально смотрела на его обручальное кольцо, снять которое ему
и в голову не пришло.
- С этим покончено, - ответил он.
- Ушли от жены?
- Вчера.
Она презрительно надула губы.
- Надолго?
- Навсегда.
- Так все говорят.
- Уверяю вас...
Он покраснел, почувствовав, что всем своим видом притворно бахвалится
обретенной свободой, словно собирается воспользоваться ею.
- Здесь совсем не то, что вы думаете. Намного сложнее.
- Да, знаю.
Что она знала? Она взглянула на него, тем же жестким взглядом посмот-
релась в зеркало, потом повернулась к женщине с бриллиантами и двум мо-
лодым людям.
- Лучше бы вы тогда оставили меня, - вздохнула она. - Сейчас все было
бы уже кончено.
Тщательно, кончиками наманикюренных ногтей она продолжала чистить
креветки.
- Вы здешняя? - спросил он.
Она пожала плечами. Уж она-то не задала бы столь глупого вопроса!
- Я с севера, из Лилля. А вы из Парижа, да? Чем занимаетесь?
Она разглядывала его костюм, рубашку, галстук. И поскольку он, смуще-
нный, ответил не сразу, сказала изменившимся, почти угрожающим голосом:
- Надеюсь, уезжая, вы не прихватили кассу? Он не уловил смысла репли-
ки, которую она продолжала развивать, словно собираясь расстаться с Мон-
дом:
- Я, знаете ли, такими по горло сыта.
- Я не служащий.
- А кто же?
- Рантье.
Она снова внимательно взглянула на него. Что-то в облике спутника ус-
покаивало ее.
- Допустим...
- Мелкий рантье.
Она, видимо, истолковала слово "мелкий" как "скупой", потому что
странно посмотрела на стол, заставленный едой и бутылкой дорогого вина.
Кровь ударила г-ну Монду в голову. Он ничего не пил, лишь слегка омо-
чил губы в запотевшем бокале, но все-таки чуть опьянел от ослепляющего
света, бурлящей толпы, красного мяса лангуст, головокружительной суеты
официантов, гула голосов, откровенности посетителей, надсаживавшихся,
чтобы перекрыть шум и гам, звяканье вилок и тарелок.
- Интересно, где он сейчас?
И поскольку г-н Монд, не подумав, наивно спросил - кто, она пожала
плечами, окончательно уяснив, с кем имеет дело.
- Он потеряет больше, чем я.
Ей нестерпимо хотелось выговориться. Не обязательно Монду-любому. По-
дали лангусты, и она принялась готовить себе соус, тщательно дозируя ин-
гредиенты.
- От майонеза меня тошнит. А почему бы мне не сказать вам правду? По-
сле всего, что он сделал! Я валялась у него в ногах, никогда так не уни-
жалась ни перед одним мужчиной - и получила каблуком вот сюда... Смотри-
те, след еще остался.
И правда: под гримом на верхней губе слева он разглядел небольшую
припухлость.
- Ничтожество... Сын зеленщицы, который совсем недавно ходил по ули-
цам с тележкой... И если я еще бегала за ним! Как бы не так! Знаете
Лилль?
- Бывал.
- В "Красный шар" не заходили? Это небольшое кабаре в подвальчике во-
зле театра. Хозяин держал раньше заведение на площади Пигаль... Фред...
"Красный шар" посещают одни завсегдатаи, порядочные люди, не желающие
появляться где попало. Главным образом промышленники из Рубе и Туркуэна.
Видите, какая публика. Вечером танцуют девушки, идет эстрадная програм-
ма. Я начинала там танцовщицей три года назад.
Г-ну Монду очень хотелось узнать, сколько ей лет, но спросить он не
решился.
- Официант! Замените, пожалуйста, бокал. Я уронила в него кусок лан-
густы.
Она не теряла нити мысли, хотя время от времени все так же посматри-
вала в зеркало и, казалось, даже прислушивалась между делом к разговору
дамы в бриллиантах с молодыми людьми.
- Как вы думаете, кто они? - спросила она вдруг.
- Трудно сказать. Во всяком случае, не сыновья.
Женщина прыснула.
- Да просто альфонсы! И встретила она их недавно Возможно, между ними
еще ничего не было: вон как те двое свирепо переглядываются, не зная,
кто выиграет партию. Я говорю о ней... Ладно! Держу пари, у нее лавка
съестного, рыбная или колбасная, в хорошем квартале, где дела идут неп-
лохо. Можно и позволить себе неделю-другую на юге.
Г-ну Монду принесли бифштекс.
- Сейчас будут готовы и колбаски.
Женщина продолжала:
- Меня зовут Жюли, это мое настоящее имя. А танцевала я под именем
Дейзи. Посетители приходили к аперитиву - это самые приятные минуты:
тогда там еще нет девиц. Мы были как друзья. Хотите верьте, хотите нет,
но большинство из них относились ко мне почтительно. Они приходили туда,
чтобы сменить обстановку после работы, отдохнуть от семьи, понимаете?
Был там один толстячок вроде вас, самый шикарный из всех, так он,
представляете, бегал за мной чуть ли не три месяца.
Я знала, чего он хотел, но не торопилась. Он приезжал из Рубе, был
человек известный, богатый. До ужаса боялся, что его увидят возле каба-
ре, и всегда отправлял вперед рассыльного удостовериться, нет ли кого на
улице.
Он не хотел, чтобы я танцевала. Он снял мне хорошенькую квартирку на
тихой улочке с новыми домами. Все так бы и продолжалось, не встреть я
Жана. Когда он появлялся, то всегда приносил съестное - самое лучшее,
что находил: лангустов раз в десять больше, чем здешние, ананасы, первую
