воздухе, на земле, в траве и листьях. Земля потрескалась, обнажив корни.
Черными обугленными факелами торчали из нее гигантские розы.
Авраам откинул завесу главного коридора, и руки его сделались чужими.
Ярко горели светильники в нишах. Эрандиперпат Картир смотрел куда-то поверх
его головы...
Медленно отступил Авраам, приник спиной к каменной стене. Как будто не
было его здесь, прошел эранди-перпат. Долго хрустели по песку размеренные
шаги, пока не прервал их новый удар грома в сухом, искаженном молниями
небе...
VI
Безразличны ко всему были руки, ноги, голова. Мысли сплетались и
расплетались, уползали куда-то, и не хотелось их удерживать. А может быть,
приснилось ему все земное: грубая шершавость платана, тяжелые удары широких
и белых бедер, серпик у подушки?..
Да, все по-прежнему. И Белая Фарангис под покрывалом. Воитель Сиявуш
еще когда-то снился ему... Все тело его содрогнулось воспоминанием. Авраам
приблизил руки к лицу, и невозможно уже было оторвать искусанных губ от их
терпкого запаха...
И Эрандиперпат Картир в предрассветном коридоре--тоже не сон!..
Холодная испарина выступила на лбу. Невидимый Мардан крикнул, что его зовут.
Кто-то другой, а не он, встал с лежанки, прошел знакомый путь, отвел рукой
завесу и коснулся мокрого лба. И еще раз ощутил от ладоней счастье ночи...
Это был только сон... Эрандиперпат, как всегда, важно указал на
подушку, где садились дипераны. Ему,
110
Аврааму -- сыну Вахромея, предстояло завтра отправиться с поручением
царя царей в Туран. Сорок мулов с чеканным серебром и в слитках должны без
задержки дойти до золотой юрты Хушнаваза -- владыки всего Востока. Это не
простая уплата за разгром царя и бога Пе-роза десять лет назад, а дар
приемного сына Кавада своему второму отцу, у которого он воспитывался с
малолетства. И еще благодарность за помощь в предстоящей войне с ромеями,
потому что упорно требует возвращения Нисибина новый кесарь Анастасий. На
царской стороне уже собран караван и полк охраны. Они выйдут на рассвете
через Восточные ворота, а в Хорасане возглавит посольство великий канаранг
Гушнапсдад, военный правитель Мерва.
Медленно и со всеми подробностями объяснял Эрандиперпат, как ему
следует действовать в пути и по прибытии в Согдиану, где разбил сейчас свою
юрту туран-ский царь. А в ушах Авраама все хрустели по песку удаляющиеся
размеренные шаги, и не мог он поднять головы...
О главной его цели заговорил старик. В Туране вторая половина сказаний
о древних владыках, так как мир был когда-то единым. И даже когда он
раскололся на три части: Рим, Эран и Туран, они оставались связаны враждой.
Там, в Туране, тысячу лет назад погиб Кир -- великий из великих Кеев.
Двурогий Искандарий вернулся оттуда, не дойдя до последних его пределов. И
там же, в безмерности пространства и времени, следы великого царевича
Сиявуша...
Авраам напрягся, ибо знал это странное арийское предание... У одного из
первых царей--грозного Кей-Кавуса была молодая и несдержанная в чувствах
жена Судаба. Она пленилась сыном царя -- благородным Сия-вушем. Трижды
искушала она его, но, воспитанный в чести самим Ростамом, отверг он измену.
Похотливой женщине поверил царь, а не кровному сыну. И дальше происходит
неслыханное искажение прямого, как меч, арийского мышления. Отправленный
воевать Сиявуш соглашается вдруг на мир с Тураном, и железнотелый воитель
Ростам почему-то одобряет его действия...
Нет, равнодушно выговорили губы старика имя неверной царицы и больше не
повторяли его. И благородство отвергнувшего ее царевича осталось где-то в
стороне. Записи о жизни и смерти Сиявуша в Туране предстояло разыскать
Аврааму, а если нет их, то запи-
III
сать со слов разных людей. Все надо привезти, что можно будет найти о
Сиявушкарте, потому что царь царей и сам великий Маздак интересуются этим...
Сиявушкарт, город вечного счастья, построил где-то на краю мира
мягкосердый царевич, когда бежал от отцовского гнева к извечному врагу
Кей-Афрасиабу. Есть много рассказов, как отправлялись искать этот город и
даже находили его в разных местах. Каждого третьего в Эране нарекают именем
Сиявуша...
Во весь свой рост поднялся вдруг эрандиперпат. И Авраам поспешно встал,
не поднимая головы. Долго слышались, приближаясь, шаги. Громадные остроносые
туфли -- одна, потом другая -- возникли и остановились перед Авраамом. Кровь
медленно отливала у него от сердца, болели колени. Тяжелую безжизненную руку
почувствовал он на своей голове. Как и в тот день была она, когда поручили
ему "Книгу Владык"...
Авраам облизнул ссохшиеся истерзанные губы и поднял глаза. Эрандиперпат
важно кивнул, отпуская его в путь...
В казармах при царском монетном хранилище готовились к дальней дороге.
Дипераны эранамаркера Ие-гуды выдавали азатам из полка охраны деньги,
сушеное мясо и жаренную в сладком масле муку. При каждом азате шел второй
конь с провизией. Сотники проверяли оружие, подгоняли нерадивых. Только
здесь Авраам узнал, что с ними пойдет большой караван от торгового
товарищества. Он поспешил туда, на подворье...
И на торговом подворье была кутерьма. Три или четыре каравана из разных
концов света скопились там. Мулы и верблюды не вмещались уже в конюшни и
стояли на площади перед воротами. Прислужники на ослах подвозили им сено.
Последний караван пришел, по всей видимости, утром, и черные люди из
дальней страны Аксум поспешно перегружали товары на главный двор, откуда
готовился выйти в путь его родственник Авель бар-Хенани-шо. Рычание
послышалось рядом. Отпрянув от огромного ящика, Авраам разглядел за
железными прутьями рыжую косматую голову. Эфиоп с совком приоткрыл клетку,
протиснулся внутрь и начал убирать за львом. Зверей продавали вместе с
людьми, умеющими ходить за ними...
Прохладный полумрак был в главном складе, и пахло свежими вениками. У
низкого сирийского стола сидели
112
люди. Дядя его оглянулся и ничего не сказал. Мар Зутра кивнул Аврааму,
показав на табурет в стороне...
Кроме них Авраам знал из сидящих черноусого перса Зиндбада с бешеными
глазами, который водил тяжелые двухэтажные тайяры товарищества через моря к
неизведанным землям. Знал он и умного ромея Леонида Апио-на с зеленой
повязкой у рукояти меча. И старик индус, привозивший с собой своего
маленького золотого бога, был знаком Аврааму. Остальных не видел он раньше.
Здесь сидели еще два или три грека-ромея, какой-то благообразный
светлобородый гот, красивый аксумец с плавными царственными движениями,
арабы, иудеи, армяне...
Говорили по-арамейски, вежливо передавая друг другу папирусы с
бесчисленными цифрами, и спокойное понимание было между ними. Где-то по ту
сторону остались страсти, сотрясения духа, бронзовый звон. Словно призрачное
сказание выглядел мир из этой реальной полутьмы. Лишь к концу разговора по
отдельным фразам понял Авраам, что все то серебро, которое повезут в Ту-ран,
передало царю царей товарищество. Со всех концов земли собрали его, и чуть
ли не половину дали ромей-ские сотоварищи помимо своего кесаря. Мир нужен
был им, чтобы водить караваны, а если вконец ослабеет Эраншахр, то быть
войне...
Артак, Абба и Кабруй-хайям приехали проводить его в далекий путь. За
городскими воротами они слезли с коней. Все удалялся и удалялся медный
звонок последнего, замыкающего, верблюда. Никто больше не мешал им, и они
обнялись. Что-то горячее ощутил Авраам на своих руках. Это слезы закапали из
глаз маленького Аббы. У всех покраснели лица...
Солнце уже взошло. Авраам отвернулся, утираясь ладонью, и увидел на
белой потрескавшейся земле две знакомые тени. Он сначала не понял, зачем они
здесь: сотник Исфандиар и Фархад-гусан. А потом бросился, прижался головой к
одному и другому, ощутив запах пота, кожаных ремней, степной травы. Слезы
уже свободно лились из глаз...
В ряд они стояли у высоких кованых ворот, все уменьшаясь: дипераны в
красных куртках и сотник с аза-том. Потом ворота начали быстро уходить под
землю. Радужными разводами плыла дорога...
113
Откуда это тепло между людьми, отделяющее их от зверей9 Может быть,
правда, что внутри у каждого-- огонь9 Сильнее или слабее он горит, привлекая
других... Есть люди, у которых он совсем погас или только чадит, отталкивая.
. Авраам отпустил поводья, крепко заткнул пальцами уши Ровное мощное гудение
не прерывалось.
Он нагонял уже караван И вдруг остановил коня, приложил обе руки к
лицу, и сразу вернулся запах ночи. Солнце пропало куда-то, и лунное лезвие
помчалось по кромке крыши В душной тьме повисли омертвелые листья. Он
медленно потянул поводья и поехал назад, но конь остановился
Нельзя уже было разглядеть отсюда дасткарт Спен-диатов. Белый горячий
туман стлался от реки по всему горизонту. Недвижно стоял в волнах сверкающий
куб дворца, и рубиновой каплей была вправленная в него арка.
VII
Бам бам . бам.. бам Непрерывность времени утверждал этот звон Он не
кончался и ночью, когда караванщики подвязывали медные языки на шеях
верблюдов. Лишь тише становился он при свете костра и снова возникал в
полную силу, как только приходил сон
Каждый десятый верблюд нес с собой колокол, потому что на полфарсанга
растягивался в пути караван. Черным дымом давали знак остановки
Воспользовавшись охраной царского серебра, полторы тысячи вьючных верблюдов
вел с собой Авель бар-Хенанишо. .
А трещины в земле становились все шире, и кони ломали ноги. С начала
лета дул гармсель -- медленный и горячий ветер. Из слабых предгорных речек,
из щелей в скалах, из самых глубоких колодцев впитывал он в себя воду.
Листья оставались как живые зеленые, с синими прожилками, но ни капли сока
не было в них. Сухо трескались стволы деревьев, трескалась земля, камни и
лица людей. На первом же привале услышал он про "Ветер Наказания":
-- Огонь вынесли из храмов, и стал он ветром. .
-- Те, кто в красном, сделали это... Азаты молчали. Говорили люди,
пришедшие из ближайшего селения, и казались безразличными их голоса...
114
Потом все меньше становилось городов и селений, ярче разделялись свет и
тьма, кончалась жизнь. Из горячих каменных долин попадали они в узкие
ледяные ущелья, и звезды среди дня загорались в небе. И сразу опять пылало
солнце, а камни сверкали, как раскаленные звезды Горы Мидии были все время
слева, и вечно высилась на краю их белая глыба Демавенда. Царь Заххак,
змей-отцеубийца, висел там, прикованный царевичем Фаридуном
Да, здесь порожден он, железнотелый Ростам, которого не минует ни одно
из сказаний! Нет больше людей, только голые скалы, оплавленная земля и
пустое, беспощадное небо над головой
Когда при помощи Кузнеца приковал к скале Заххака и сел на отцовский
трон царевич Фаридун, то мощно-телый воитель Сам из рода саксаганских царей
был его опорой И родился от Сама сын Заль с солнечным лицом и полный
благодати Не имело изъяна тело младенца, но голова его была седой Устыдился
старый Сам и велел отнести сына-урода в глухое ущелье Птица Симург с
железным сердцем вскормила Заля и вернула увидевшему вещий сон отцу, когда
пришло время
А Заль полюбил чистую Рудабу -- дочь кабулского царя Михраба, ведущего
свой род от змееподобного Заххака И никого не хотел больше видеть из женщин
седоголовый юноша. Тогда и предрекли мобеды, что родится от Заля и Рудабы
неслыханный воитель...
Все происходило, как сказали мобеды, прочитавшие в небе судьбу Ростама.
