- Матушка, - снова прокричал Костенко, - мы к вам по поводу
картежников...
- Кнута ноне пет, - вздохнула старуха, - вот и играют. Раньше б шею
свернули, и правильно б порешили, а сейчас цацкаются...
- Раньше лучше было? - прокричал утверждающе Костенко.
- А как же! Куда как! Порядок был...
- А пенсию раньше какую вам платили?
Старуха заливисто рассмеялась.
- Так я тогда работала, когда раньше-то было! Пенсия, понятно, ноне
лучше; плохо то, что страха нет.
- Вот по прежним-то хорошим временам мы сейчас тебя и повезем на
допрос, - сказал Жуков, - будешь доказывать, что картежников видала, все
подробности нам отдашь, а то за ложные показания привлечем...
- А ты меня чего пугаешь? - еще тише спросила старуха. - Я свои права
знаю, зараз с тебя погоны-то сыму за такое отношение к трудящей! Ишь!
- Ладно, матушка, - остановил ее Костенко, - давайте-ка по делу. Вы
что, подкрались к окошку?
- К какому еще окошку я подкралась?
- К тому, за которым бандюги в карты играли...
- А... Нет, не кралась я... Мимо проходила, ну и услыхала, как они
собачились.
- А чего не поделили? - спросил Костенко. - Чего собачились?
- Козыри называли.
- Врет стерва, - тихо сказал Жуков, - козыри блатные шепотом
называют, а она вовсе глухая.
- Какие они из себя?
- Морды, одно слово, - ответила старуха.
- Блондины? Брюнеты? Бритые? - уточнил Костенко.
- Всякие, - ответила бабка. - Я ж написала, чего больше-то с меня
хотите? Или, может, запретите трудящему человеку властям писать?
- Пишите, матушка, пишите, - сказал Костенко. - Только в один
прекрасный день, когда вы письмо на почту понесете, настоящий жулик к вам
в комнату влезет и сберкнижку утащит.
- Чего?! Это как же?!
- А так же, - прокричал Жуков, - Мы ж проверяем твои сигналы, старая.
Значит, милиционер будет вокруг того дома ходить, где ты бандюков видала,
а твой безнадзорным окажется.
Потанова хотела было сказать что-то, но потом вздохнула:
- Путаете вы меня чего-то, путаете...
- Бабушка, - сказал Костенко, поднимаясь, - вас не путают, вам дают
совет: вместо того чтобы писать, вы лучше приглашайте к себе участкового и
ему все новости сообщайте устно.
- Как?
- Словами говори, - прокричал Жуков, - только писем не пиши,
начальник тебе добро советует.
Ночью Костенко переселился в отель - уехал Кобзон, освободился люкс,
однако поспать ему снова не удалось: только-только прилег, как постучал
Жуков.
- Что, майор? - спросил Костенко, не открывая еще глаз. - Нашел
супостата?
- Вы мне сначала завизируйте приказ, - ответил тот, - на премию
эксперту.
- Сложил отпечатки в таблицу?
- Пока еще нет, но вроде бы получается.
- Когда получится - тогда б и будил.
- Мы Спиридона нашли, - торжествующе сказал Жуков. - Жив, сукин сын.
- Ну?! - Костенко потянулся сладко. - Значит, версия ваша летит к
чертям?
- Еще к каким!
- Загибалова освободили?
- Да. Пьет уж дома.
- Как же вы Дерябина-то выловили?
- Случай. Я телефонограммы во все отделения отправил, а там, в
Сольгинке, дежурил охотник, сержант, так он с Дерябиным неделю как назад с
песцами вернулся.
8
Вертолет прилетел в Сольгинку через два часа. В дороге Костенко
<добрал> сон - пилоты натопили в кабине: <ташкент>, благодать.
...Дерябин оказался высоким мужчиной, действительно <видным>;
Костенко вспомнил слова жены Загибалова: у этой ударницы губа не дура.
- Ты чего ж матери письмо не отправил? - спросил Костенко. - Старуха
все глаза выплакала, тебя ожидаючи.
- Не меня, - ответил Дерябин, - алименты.
- Матери денег пожалел? - спросил Жуков.
- Да не жалел я ей ничего. Когда меня <Загни и отчлень> выгнал, я
деньги-то прогулял. С чем ехать к старухе? Ну, она, понятно, на
алименты... Сестра, паскуда, натравила, они С ее мужиком завистливые, на
чужую деньгу беспощадные... Вот, все думал, заработаю по новой и полечу к
бабке...
- Поэтому молчал? Притаился? - спросил Жуков.
- Ну, - по-сибирски, утверждающим вопросом ответил Дерябин.
- А с кем в авиапорту гулял? - спросил Костенко.
Жуков стремительно глянул на полковника: тот ставил с и л к и -
убийство неизвестного <ДСК> и драка у Загибалова произошли почти в одно и
то же время.
- Да разве упомнишь? Там такой гудеж стоял; когда бухие - все братья,
только с похмелюги готовы друг дружку на вилы поднять.
- А маленький такой мужичок в вами не пил?
Жуков не сразу понял вопрос Костенко, потом вспомнил заключение
экспертизы о размере обуви (<убитый носил тридцать девятый - сороковой
размер>), снова подивился т р е н и р о в а н н о с т и полковника: как
большинство практиков, работающих далеко от центра, он считал столичных
теоретиками.
Дерябин как-то по-особому глянул на Костенко и спросил:
- А чего это вас маленькие интересуют?
- Театр лилипутов хочу открыть, - рассердился Костенко. - Вы
отвечайте, когда спрашивают, Дерябин.
- Так ведь это моя добрая воля, - ответил тот, - отвечать вам или
нет. Сейчас время другое, мы сейчас под законом живем.
Костенко усмехнулся, посмотрел на Жукова.
- Вот поди разберись, - сказал он и по тому, как нахмурился Жуков,
понял, что майор тоже вспомнил глухую старуху Потанову, сетовавшую на
<нынешние порядки>.
Дерябин достал из кармана <Герцеговину Флор>, неторопливо раскурил
длинную папиросу, глубоко затянулся и ответил:
- Помнится, маленький какой-то был.
- Почему запомнили? - поинтересовался Костенко. - Из блатных?
Поделец?
- И не блатной, и не поделец, но тоже свое сидел - шофер, сшиб
кого-то, получил срок.
- Фамилию не помните?
- Имени даже не помню, начальник, откуда ж фамилию-то?
- Примет никаких особых не было? - спросил Жуков. - Наколки,
например?
- Наколка была, - ответил Дерябин, подумав. - Только не помню какая.
- На правой руке? - спросил Костенко.
- Нет. На левой вроде бы...
- Якорь? - подстраиваясь под Костенко, спросил Жуков.
- Только не якорь, - ответил Дерябин. - Буквы скорее, а какие - не
упомню я, говорю ж, бусой был до остекленения...
- А о чем говорили? - спросил Костенко. - Может, он какое имя
называл? Улетал из Магарана? К кому? Куда? Или прилетел?
- Имя он называл, - сказал Дерябин, - он Дину какую-то называл, это
помню. <Не женщина, - говорит, - а бульдозер. Для тела подходит, душу не
трогает>. Маленькие все здоровенных любят, к надежности тянутся... Это мне
карлицу подавай, а как какой низкорослый - тот норовит к громадине
приладиться.
<Москва. УГРО МВД СССР, майору Тадаве. Срочно установите, не
обращалась ли в отделения милиции по стране женщина по имени Дина,
отчество и фамилия неизвестны, однако могут начинаться с букв <С> и
<К>, в связи с розыском пропавшего без вести мужчины в период с
октября по апрель? Костенко>.
<Магаран. УГРО ГУВД СССР. Прошу установить, не обращалась ли в
отделение милиции края женщина по имени Дина в связи с розыском
пропавшего без вести мужчины. Ответ радировать в Сольгинку. Жуков>.
Ответы пришли к вечеру - в обоих случаях отрицательные.
Дальнейший допрос Дерябина никаких результатов не дал.
В три часа ночи Жукова разбудили - на связь по рации вызывал
научно-технический отдел управления.
- Судя по дактилоскопии, - записывал радист, - убитым был Минчаков
Михаил Иванович, 1938 года рождения, шофер, осужден за наезд.
Дерябина будили долго - храпел он богатырски, грудь вздымалась ровно,
как океанский прибой. Открыв глаза, он не сразу понял, чего от него хотят
Костенко и Жуков, норовил повернуться на бок, по-младенчески чмокал
губами, ладошку подкладывал под щеку.
- Да не спи же! - озлился, наконец, Жуков, - Того коротышку Минчаков
звали?
Сначала Дерябин нахмурился, потом широко открыл глаза, резко поднялся
с кровати:
- Точно! Миня! Минчак!
- Откуда он в Магаран прилетел? - спросил Костенко.
- Ей-богу, не говорил! Погодите, он вроде б улетал. Точно, говорил,
на Большую землю подается.
- Ну-ка, Спиридон, ты по порядку все теперь вспомни: тут каждая
мелочь важна, - сказал Жуков. - Теперь легче тебе будет, кончик мы
ухватили.
- Против меня копаете? - спросил Дерябин, одеваясь. - Или я - в
чистоте для вас?
- Вроде бы вы ни при чем, - сказал Костенко.
- Он при деньгах был? - спросил Жуков. - Не помнишь, Спиридон?
- А говорите - чистый... Ясное дело, капканы ставите... Неужто
думаете, на мокруху пойду? Я ж в полной завязке, зарабатываю по шестьсот в
месяц.
- А после аэродрома, когда в ресторане с Минчаком кончил гулять, ни
копейки в карманах не осталось, - заметил Жуков.
- Да разве я с ним одним гулял?! Сколько народу напоил?! Роту,
ей-богу, роту целую сквозь свой стол пропустил! Если б я его молотнул -
зачем мне сюда возвращаться? Я б к маме полетел. Да вы буфетчика в
ресторане спросите, он меня вниз сволок, когда я за столом уснул... Может,
он Миню помнит?
- Спросим, - пообещал Костенко. - Обязательно. Только припомни, что
тебе Миня говорил? О чем? О ком?
- Говорить-то говорил, да не помню что... Истый крест, помнил бы -
помог. Про Дину помню, а потом - провал...
- Давай, давай, - сказал Жуков, - напрягись, <Простата>...
- Погоди, - лязгающе застегнув офицерский ремень, сказал Дерябин, -
вспомнил. Тогда ж рейс отменили, снег валил, поэтому и гудеж шел... Или
перенесли на утро, или отменили... И я б улетел, и Миня... Точно, буран
начался, в диспетчерской сказали, что до утра откладывается, ну и
понеслось - Россия! Она - стихия, и мы стихийные.
- Сколько классов кончил? - спросил Жуков.
- Фюнф, - ответил Дерябин. - Неполно-среднее, так пишу в
самодоносках.
Костенко рассмеялся:
- Это про анкету?
- А про чего ж еще? Про нее, родимую - ври, не хочу, зато подшита, и
обратно в характеристике: <Выдержан, хорошие показатели, привлекался, но
смыл>.
- Слушайте, а Миня за столом платил? - спросил Костенко.
- Он платить хотел, что правда, то правда. Но я в ы с т у п а л
тогда; запретил ему и копейку тратить. А пачки денег у него были здоровые,
он их с трудом из кармана доставал, как винт вывинчивал. Я-то все
просадил... А может, потерял...
- Почему в милицию не заявил, что деньги пропали, Спиридон? - спросил
Жуков.
- Я было думал... А потом похмелился и ну, решил, всех к едрене фене
- затаскаете...
- А Минчакова утром уже не было? - спросил Костенко.
- Нет. Не было, - ответил Дерябин убежденно. - Неужто погубили
масенького?
- Дерябин, - еще ближе подавшись к Спиридону, тихо сказал Костенко, -
а тебе Загибалов что предлагал власти сдать? Золото?
- Раскололся, - покачал головой Дерябин, - до задницы, гляжу,
раскололся... Самородок я нашел, ну и думал с собой взять, а он говорил,
продай власти...
- Продали?
- Мине продал, - ответил Дерябин. - Вроде бы за пять косых, пьяный
дурак, отдал... Потому руки-то его и запомнил, иначе б разве осталась в
памяти эта Дина?! У него <Д> на руке было наколото, про <Д> сейчас точно
вспомнил...
<Магаран. Костенко. По месту нахождения. Минчаков освобожден из
колонии досрочно. По наведенным справкам жил и работал - после
освобождения - в поселке Знаменское. Тадава>.
<Поселок Знаменское, дежурному по отделению. Срочно установите в
