- Историей увлекаетесь?
- А чего ей увлекаться-то? Куда ей надо, туда и пойдет; не жизнь, а
сплошная автоматическая система управления.
Тут пришла очередь Костенко усмехнуться - он начал испытывать интерес
к этому громадному человеку, в маленьких стальных глазах которого была
видна мысль, как он ни старался играть дурачка - тюремная, видимо,
привычка; вторая натура, ничего не поделаешь; дурачку порою живется легче,
особенно в трудных ситуациях.
- Чемоданы не вскрывали, Загибалов?
- Не имею привычки в чужой карман заглядывать.
- Хорошая привычка, - Костенко обернулся и попросил милиционера,
стоявшего на пороге: - Пригласите, пожалуйста, понятых.
В чемодане было б а р а х л о: поношенная кожаная куртка, ботинки,
носки, две пары брюк, меховая безрукавка; в кармане этой-то безрукавки
Костенко и нашел профсоюзный билет на имя Дерябина Спиридона Калиновича.
ДСК.
Костенко поднял глаза на Загибалова:
- В какое время Спиридон от вас ушел?
- Ночью.
- Зачем скрывали, что знаете его имя?
- А я и...
- А я и... - передразнил его Костенко. - Откуда он приехал?
- Не знаю.
- И фамилии не знаете?
- Ну Дерябин.
- А молчали...
- Я-то завязал, а он, может, в бегах.
- <Может> или наверняка?
- Про такие вещи впрямь не говорят, ждать надо, пока сам решит
открыться.
В комнату заглянул Жуков:
- Товарищ полковник, вас Москва требует.
Костенко поднялся:
- Я скоро вернусь, Загибалов. Подумайте, может, есть резон самому
сказать правду. Это не милицейские фокусы - это закон: признание облегчает
участь.
- Слыхал, - ответил Эагибалов. - Как же, как же...
- Когда жена придет с работы?
- У ней сегодня вечерняя смена, поздно придет.
- Адрес какой?
Жуков, усмехнувшись, откликнулся!
- Мы знаем, товарищ полковник.
4
Из Москвы звонил Тадава.
- Владислав Николаевич, - сказал он, - я посидел в нашем музее и
откопал два любопытных документа.
- Давайте, - ответил Костенко, закуривая.
- Первый документ военной прокуратуры; в марте сорок пятого года в
районе Бреслау, в нашей прифронтовой зоне был обнаружен мешок с
расчлененным туловищем. Головы не было, как и в нынешнем эпизоде. Около
места преступления нашли морской бушлат и бескозырку. На внутреннем ободке
бескозырки полуисчезнувшие буквы, которые давали возможность предположить,
что образовывали они имя и фамилию убитого.
- Записываю.
- Первая буква просматривалась явственно - <М>. Затем пропуск двух
или трех букв, затем <и>, потом предпоследняя буква - либо <п>, либо <к>.
Скорее <н>, хотя туг со мной не соглашаются.
- Немного, а?
- Все же есть первая буква.
- А имя?
- Странное.
- Диктуйте.
- Заглавную понять нельзя. Вторая и третья - <и>, <ш>.
- Миша? Гриша? Никифор?
- Почему <Никифор>?
- Никита - если уменьшительно.
- Нет, не выходит. Предпоследняя буква <н>.
- Значит, <Мишаня> или <Гришаня>, - убежденно ответил Костенко. -
Начинайте копать всех пропавших <Михаилов> и <Григорьев>. Как я понимаю,
дело так и повисло?
- Совершенно верно, Владислав Николаевич.
- Из улик ничего не осталось?
- Остались два пальчика. Я заново поднял все архивы; ни до войны, ни
после Победы человек с такой дактилоскопией не проходил.
- Но обстоятельства по почерку похожи: Бреслау и Магаран?
- Очень.
- Фронт в марте сорок пятого был уже в Германии...
- Именно так...
- Засадите пока что в компьютер имеющиеся буквы, попробуйте получить
предположительный ответ. Наверное, получите семьдесят, сто вариантов имен
и фамилий. Свяжитесь с военным архивом - вам подскажут, как убыстрить
поиски по Бреслау. Это интересное сообщение. Что по второму вопросу?
- Второй документ на Загибалова. Я запросил колонию, где он отбывал
срок. Среди полученных данных - пока еще приблизительных - я уцепился за
тот факт, что он был мясозаготовителем...
- То есть - как?
- Начальник колонии отправлял его во главе бригады охотников в
тундру, осенью и весной, когда не было подвоза по суше, зыбь, даже
вездеходы не проходили, - отрабатывать лицензию на оленей. Он был хозяином
фирмы, что называется: и охотником, и раздельщиком; кличка у него была
<Загни и отчлень>.
- Не понимаю...
- От слов <расчленять>, Владислав Николаевич.
- Фамилии людей из его бригады не установили?
- Почему же? Установили.
- Дерябина среди них не было?
- Это - помощник его. Спиридон Калинович Дерябин, по кличке
<Простата>.
- Запросите всех его родных и знакомых: где он сейчас находится и кто
видел его в последний раз?
- Уже запросил. Мать в частности.
- Ну?
- Последний раз он написал ей в октябре, сообщил, что освободился,
скоро приедет в гости. С тех пор писем не было, сам не появлялся.
- Откуда писал?
- Из Магарана. Обратного адреса нет, <до востребования>.
- Спасибо. Очень интересно все это. Спасибо еще раз.
5
...Заглянув к прокурору с предварительными данными экспертизы - там
его уже ждал старший следователь Кондаков, - Костенко в дом Загибалова не
поехал, а попросил шофера отвезти на фабрику, где работала его жена.
...В кабинет начальника отдела кадров вошла маленькая, красивая
женщина с большими, широко поставленными серыми глазами - это было главным
во всем ее облике; именно глаза о р г а н и з о в ы в а л и лицо, делали
его мягким, доверчивым, открытым.
<Где же я ее видел? - подумал Костенко. - Странно, я ее недавно
видел>.
Вспомнил: при входе па фабрику, на стене, была Доска почета. Портрет
женщины был третьим справа во втором ряду.
- Здравствуйте, - ответила женщина, и зрачки ее расширились, отчего
глаза из серых превратились в прозрачно-зеленые. - Что-нибудь случилось?
- Это я хочу спросить, что случилось, когда к вам приезжал Спиридон?
- огорошил ее неожиданным вопросом следователь Кондаков.
<Ничего врезал, - отметил Костенко, - без игры, силки не ставит,
сразу карты на стол, молодец>.
- Какой Спиридон? - растерянно спросила женщина.
- Мужнин поделец, - лениво и всезнающе сказал Кондаков, всем своим
видом показывая, что ложь он слушать не намерен, ибо все ему наперед
известно.
- А ничего не случилось. Посидели, выпили...
- Ночевал Спиридон у вас?
- Нет, ушел.
- Когда?
- Ночью.
- К кому?
- А я почем знаю?
- Друзья у него в Магаране есть?
- Не интересовалась, - ответила женщина.
Начальник отдела кадров кашлянул в кулак:
- Загибалова, ты ударница коммунистического труда, не говори лжи.
- Он красивый? - спросил Костенко.
Женщина покраснела:
- У меня свой мужик есть.
- Это я понимаю, - согласился Костенко, - просто интересуюсь вашим
мнением.
- Да так, из себя видный, - ответила женщина, - глаза цыганские,
жгучие такие...
- Да при чем тут глаза? - включился начальник отдела кадров. - Ты
опиши, внешние признаки дай...
<Не нужны нам внешние признаки, - досадливо подумал Костенко. - Экий
ведь стереотип мышления, насмотрелись <знатоков> и мнят себя юристами. Мне
важно, чтоб она про глаза Спиридона рассказала, про его запах - женщина на
запах локаторна, некоторые мужчины вкусно пахнут - чуть-чуть горького
одеколона, даже <шипр> сойдет, коли с водою, - и с и л а, у нее особый,
свой запах, не расчлененный еще химиками на составные части. Ладно, пусть
он ее отвлечет, тоже не вредит, сплошные <кошки с мышками>, сам себе
противен делаешься, не человек, а Макиавелли. Хотя Федор Бурлацкий
доказал, что Макиавелли - совсем не так плохо; что ж, каждому политику
свое время; разумно>.
- Внешне я не опишу, - продолжала между тем Загибалова, - у него
родинок никаких не было, одна только маленькая на щеке, возле морщинки...
- Это хорошо, что про родинку помните, - включился Костенко, - но тут
что-то не вяжется у нас с вами: родинка родинкой, а отчего друг ушел ночью
в никуда? Ни друзей нет, ни знакомых, такси не сыщешь, до города пять
верст, мороз...
- Пьяный был, поэтому и ушел. Пьяному мужику невесть что в голову
взбрести может...
- Это верно, - сразу же согласился Кондаков, - но только зачем
уходить, а чемоданы оставлять? И полгода за ними не возвращаться? Сколько
денег было в чемоданах?
- Много, - ответила женщина, нахмурившись, - он пачки три вытащил, по
карманам рассовал...
- Это когда муж его провожать пошел?
- Нот, это когда они выпивать начали.
- А когда у них драка началась? - спросил Костенко тихо.
Женщина снова вспыхнула:
- Не было у них драки. Поспорили промеж собой - в все...
- Загибалова, не говори ложь, - снова посоветовал начальник отдела
кадров, - товарищ полковник прилетел из Москвы.
- А если бы я был отсюда - врать можно? - усмехнулся Костенко.
Женщина опустила лицо в маленькие, красивые, хоть и в машинном масле,
руки.
- Набедокурили - вот и отвечай, - снова прорезался кадровик. -
Нечего, понимаешь...
- Вы мужа подозреваете? - спросила Загибалова.
- В чем? - Кондаков подался вперед. - В чем мы его можем подозревать?
- Ничего я не знаю! Не знаю! - заголосила вдруг женщина высоким
голосом, и этот плач странно диссонировал со всем ее обликом - вполне
современная женщина, молодая, даже в рабочей ее одежде был вкус,
современный вкус, а здесь был вопль - так мужиков на войну деревенские
бабы провожали.
- Вас сейчас отвезут в прокуратуру, - сказал Костенко, - и допросят.
Советую говорить правду. Ждите здесь, за вами подойдет машина.
6
- Загибалов, этот гражданин - старший следователь прокуратуры,
Кондаков Игорь Владимирович.
- Значит - сажаете?
- Сажаем, - согласился Кондаков.
- Произвол, - сказал Загибалов. - Прежним временем пахнет.
- Ознакомьтесь с экспертизой, Загибалов, - сказал следователь
Кондаков. - Следы крови на мешковине, в которую был завернут труп, и кровь
с обоев на вашей кухне относятся к одной группе.
- Чего, чего?!
- Читать умеете? - спросил Костенко.
- Если напечатано - умею.
- Напечатано, - Костенко протянул Загибалову несколько страничек с
машинописным текстом.
- Вы, конечно, слыхали, что на трассе, неподалеку от вашего дома,
обнаружили расчлененный труп?
- А у Коровкиной тещи бык околел... Мне-то что?
- Какой бык? - не понял Кондаков. - При чем тут теща?
- Это я выражаюсь так, гражданин следователь. У каждого человека своя
должна быть система обращения... Нашли труп - хороните. Меня зачем тянуть
не по делу?
- Загибалов, - негромко сказал Костенко, - или вы отпетый злодей, или
чистый в этом деле. Вы меня послушайте внимательно, вы меня только не
перебивайте, вы помолчите, покуда я стану говорить. Кровь на мешке, где
лежал убитый, и кровь на кухне - одной группы. Это улика, Загибалов. На
расчлененном трупе есть татуировка - ДСК. Вашего подельца звали Дерябин
Спиридон Калинович. Это вторая улика.
- Косвенная. - Загибалов с потугом зевнул и задумчиво спросил: - А
третье что есть?
- Третьего не дано, - усмехнулся Костенко.
- Про это мы проходили, - сказал Загибалов.
- Где? - поинтересовался Костенко.
- В камере пахан был... Философ... Он - просвещал... Кому там и не
дано третьего, а вы меня без этого самого-то третьего не сломите.
- Есть третья улика, - снова включился Кондаков и положил на стол
заключение эксперта. - Неизвестный убит и расчленен человеком, имеющим
