навыки в этой работе...
- Убивать, что ль?
- Расчленять, - пояснил майор Жуков. - Не надо себя так держать,
Загибалов... Положение твое сложное, я бы на твоем месте подумал серьезно,
как отвечать...
- Вы бы на моем месте ходили на свободе. А поскольку я чалился, чтоб
вокруг не случилось, все равно буду под подозрением. И думать мне нечего.
Это вам надо думать и доказывать. Мне - на нарах лежать.
- Откуда кровь на кухне? - спросил Костенко.
Загибалов долго молчал, потом растер лицо мясистой ладонью и ответил:
- Бабу бил. Банкой по темени, чтоб со Спиридоном не гуляла.
- С Дерябиным? - спросил Жуков.
- Ну... Я его встретил, как брата, вина купил, а он потом к бабе
полез под подол. А та - вроде бы и не ей под подол лезут. Ему - на порог,
от позору, а ее - воспитал.
<...Сначала мужчины сидели в комнате и пили. Я слыхала на кухне,
что муж настойчиво советовал что-то <отдать власти>, а неизвестный, с
цыганскими глазами только смеялся. Когда я вошла со сковородкой, на
которой была жареная картошка с луком и салом, при мне мужчины ни о
чем не говорили, только пили. Потом неизвестный стал оказывать мне
внимание, а муж его за это выгнал, а меня избил на кухне, за что я на
него не обижена. Сколько денег спрятал в карманы неизвестный, точно
сказать не могу, но в толстых пачках были сторублевые бумаги. С моих
слов записано правильно.
Загибалова Р. П.>
РЕТРОСПЕКТИВА-II
__________________________________________________________________________
Ночью Кротов почувствовал на своем плече чью-то руку.
Проснувшись, он не сразу открыл глаза; несколько мгновений
раздумывал, что бы это могло значить, - годы службы в диверсионной группе
РОА приучили ко всякого рода неожиданностям; немецкая тюрьма - тоже, а
здесь и вовсе концлагерь, всего можно ждать.
<Вчера вроде б все было в порядке, - быстро думал он,да и вся неделя
прошла нормально. А что я сказал Рыжему? Я сказал, что погибать надо с
музыкой, а лучше не погибать, а о б з а в е с т и с ь. Он спросил, что
значит <обзавестись>, и в глаза мне не смотрел, поэтому я сказал, что
обзавестись надо ножами, чтоб большевиков резать тогда, когда патроны
кончатся. Может, они мне сейчас клеить станут, что я клеветал на
экономическую мощь рейха? Отвечу, что я имел в виду патроны в моем мешке,
а не на заводах Германии>.
Он сыграл испуг, в з м е т н у л с я на койке, но рука еще сильнее
сжала его плечо: над ним стоял офицер в черном.
<Ну, точно, сейчас поволокут, - понял он. - Где ж я что мог
ляпнуть-то, а?>
- Одеваться? - спросил Кротов шепотом.
Черный кивнул:
- Только тихо, чтобы не разбудить соседей...
И вышел из блока.
...В комнате лагерного коменданта было трое: тот, в черном, один в
форме зеленых СС и один в штатском. Штатский заговорил на хорошем русском:
- Мы пригласили вас потому, что верим вам. Тот досадный инцидент,
который имел место быть год назад, забыт. Согласны подписать бумагу,
которая гласит, что вы будете расстреляны на месте за разглашение тайны, в
которую вас посвятят?
- Я такую бумагу подписывал, когда меня к большевикам первый раз
забрасывали, и здесь, в лагере, подписывал.
- Вас забрасывала армейская разведка, здесь вы работаете па гестапо,
а сейчас вы приглашены СД.
- Спасибо за доверие...
- Итак, вы готовы?
- Готов... Только интересуюсь, что за дело, если оно еще одной такой
бумаги требует?
- Вы что, еврей, Кротов? - спросил тот, что был в зеленой форме СС. -
Только жиды так торгуются. Это недостойно человека, которому позволено
связать свою судьбу с рейхом.
Кротов спросил:
- Где бумага?
Штатский открыл папку, достал оттуда листок с приколотой фотографией
Кротова, подвинул ему, протянул перо. Кротов машинально отметил, что
<Монблан>; если с золотым пером, стоит семьдесят марок, большие деньги;
подписал, не читая, тем более что они со своим готическим шрифтом совсем
озверели, это у них Розенберг сказал: <Каждый немец должен писать лишь
готикой, это угодно нашему национальному духу, это отличает нас ото всех
других европейцев, это старина и традиция, а нация вне традиций утрачивает
самое себя>.
Штатский подвинул себе листочек, достал из другой папки лист бумаги,
где был крупно выпечатан образец подписи Кротова, сравнил, удовлетворенно
улыбнулся, спрятал обе бумажки в третью папочку:
- А теперь пройдите в ту дверь, там вас ждут...
За металлической дверью, в комнате, сидел небольшого роста человек,
тоже в черном; дымчатые очки закрывали его и без того маленькое лицо,
сморщенное болезнью.
- Здравствуйте, Кротов, садитесь, - сказал он с чуть заметным
акцентом.
Кротов оглянулся - стула в комнате не было. Собеседник словно бы и не
заметил этого, продолжал;
- Вы удостоены большой чести, Кротов, чести и доверия рейха,
запомните это. Излагаю суть дела; великий фюрер германской нации Адольф
Гитлер издал приказ о тотальной эвакуации всех тех районов - особенно в
Восточной Пруссии, - где возможны прорывы большевистских десантов. Ясно,
что долго они там не задержатся, однако возможность десанта мы,
исповедующие правду, не исключаем. Получены сведения о концентрации
большевиков на границе, о готовящемся ими ударе. По нашим сведениям,
далеко не все жители деревень и городов подчинились приказу фюрера: ими
движет алчность и трусость, страх расстаться со своей скотиной, а это -
преступление перед рейхом, ибо вместо выжженной земли большевики получат
теплые дома и парное молоко. Люди, не подчинившиеся приказу фюрера,
перестают быть немцами, они становятся для нас недочеловеками - вам
понятно значение этого слова, надеюсь?
- Понятно.
- Таким образом, вы до конца оценили высокую принципиальность фюрера,
если покарать арийцев поручено вам, славянину?
- То есть как?
- Двадцать человек - из формирований Власова - будут переодеты в
форму красноармейцев. Вместе с вами пойдут два моих офицера. Вы должны
будете з в е р с к и в ы р е з а т ь, - отчеканил черный, - всех тех,
кто ослушался приказа фюрера. Я развязываю вам руки: женщины - ваши, часы
- ваши, золотые кольца - ваши. Ни один человек не должен остаться живым в
той деревне, куда вас забросят.
- А потом? - охрипнув от внезапного страха, спросил Кротов,
- Вы правильно поставили вопрос. Нет, вас не уничтожат, чтобы на
месте получить <доказательство красных злодеяний>. Именно вас не тронут. И
трех ваших спутников, которые станут командовать пятерками. Вы же - вы и
трое ваших коллег - будете ходить из дома в дом и там, на месте,
ликвидируете своих людей по мере того, как они завершат свою работу. После
этого эвакуируетесь на двух мотоциклах в тот пункт, который известен лишь
моим офицерам.
- А ваши офицеры ликвидируют нас, как мы - людей из своих пятерок?
- Вы еще более правильно поставили вопрос, Кротов. Не поставь вы этот
вопрос, я бы приказал вновь изолировать вас, потому что понял бы вашу
неискренность и желание перебежать к красным из немецкой прифронтовой
деревни. Дело заключается в том, что мы придаем вам пять человек, которым
мы верим. Да, да, верим... Однако они, в силу своих умственных
способностей, лишь компрометируют нас своим сотрудничеством. Понятно? Вы
ведь встречали в тюрьме тех славян, которые вызывали у вас брезгливость?
- Встречал.
- А почему они вызывали у вас брезгливость? - тихо, другим голосом
спросил черный. - Объясните мне, пожалуйста, Кротов, причину возникшей у
вас брезгливости по отношению к людям одной крови?
- Безмозглые. Быдло.
- Что такое <быдло>?
- Вроде стада...
- А еще?
- Все.
- А не вызвало у вас брезгливости то, что они были слишком русскими?
- Это тоже. Мужики.
- Вы тяготеете к европейской культуре. Так что учите язык, нам это
нравится; вы нам будете нужны - не считайте, что предстоит только та
операция, о которой я вам сказал. Предстоят операции в России, как только
мы отбросим варварскую лавину. Вы нам будете очень нужны, на кого-то надо
опираться, не на спившихся же бургомистров... Ничего, как это у вас
говорят, на ошибках учимся? Мы не боимся учиться на ошибках, мы их
учитываем... Теперь последнее: какие у вас пожелания? Соображения? Может
быть, вы намерены отказаться? Да, кстати: после завершения операции
получите пятидневный отпуск в Берлин и премию, так что, - черный
усмехнулся, - денег в ювелирном магазине фрау Пикеданц искать не придется.
- Спасибо. А соображение у меня есть...
- Пожалуйста.
- Каким оружием ликвидировать участников операции?
- Немецких изменников или ваших подопечных?
- И тех и других.
- Первый вопрос - не ваша компетенция, с участниками операции уже
работают, у них русские ножи, русское оружие... У вас будет немецкое
оружие. Убирайте ваших выстрелами из автомата, с контрольным, повторным
выстрелом - гарантия смерти должна быть абсолютной.
- Так если я в деревенском доме одного пристрелю, другие всполошатся,
думы-то у всех одинаковые...
- Далеко не у всех. Вопрос, подобный тому, который вы задали мне - по
поводу вашей дальнейшей судьбы, - ни у одного из отобранных для операции
не шевельнулся в голове. И потом два моих офицера будут создавать шумовой
эффект, стрелять постоянно... Хочу еще раз предупредить; поскольку вы
отвечаете за свою пятерку - никаких улик не должно остаться, ничего
немецкого не должно быть с ними, никаких, словом, следов. Проверьте даже
резинки в кальсонах - немецкие ли...
- Русские кальсоны на резинке не одевают. У нас на пуговице.
- Ну тогда я спокоен за успех дела, если вы так четки в мелочах.
Операция действительно прошла успешно, выступил Геббельс:
<Красноармейские варвары убивают немецких женщин и детей по заданиям
своих комиссаров>.
7
...Старуха Потанова, которая <просигналила> о картежниках, встретила
Костенко настороженно.
- Она глуховата, - пояснил Жуков, - и потом к ней всегда сержант в
форме ходит, участковый, она штатским не верит. Громче с нею говорите и
удостоверение достаньте, она это любит.
Красный кожаный мандат с гербом и золотыми буквами <МВД СССР>
действительно оказал на старуху моментальное действие. Она пригласила
гостей в комнату, сунула недоштопанные чулки под подушку, смахнула со
стола крошки на пол, обмахнула ладонью стул, подвинула Костенко, Жукову
предложила табуретку.
- Матушка, - прокричал Жуков дурным голосом, - начальник по твоему
сигналу из Москвы приехал!
- Из Москвы прилетают, - поправила его старуха тихим, вкрадчивым
голосом: в отличие от иных, тугих на ухо, она говорила чуть что не
шепотом.
- Я по поводу картежников, - прокричал Костенко.
Потанова, внимательно глядевшая на его лицо, увидела, видимо, как
напряглись жилы па шее полковника - он кричал редко, с детства страдал
ангинами, - усмехнулась беззубой, к о ш е л ь к о в о й улыбкой:
- А вы чего кричите, будто я глухая? Вы нормально со мной говорите.
- Вот змея, - заметил Жуков, - скучно ей...
- Чего? - спросила старуха, и лицо ее сделалось на какое-то мгновение
растерянным - она не смотрела на Жукова, поэтому не смогла прочесть по
губам его вопрос. - И ничего подобного!
- Я сказал - <хорошая ты старуха>, - сказал Жуков, - а ты: <ничего
подобного>...
