Постель... Сексологии мы в школах не учим, стыдливость наша -
хрестоматийна; в конце концов оборачивается это трагедиями... Но постель
все-таки во-вторых, как ты передразниваешь своего Тадаву...
- Во-первых...
- Ты что это? Седина в голову - бес в ребро?
Костенко вдруг увидел лицо Киры Королевой, ее волосы, обвалившиеся на
плечо, поднял глаза на Машу, на ее седую - настоящую, не крашеную - копну
волос, улыбнулся:
- Это - точно. В ребро... Ты что сердитая?
- Заметно? Никак не могу себе ответить на вопрос: отчего у нас в
магазинах продавщицы так грубы? Сыты, обуты, французскими духами надушены,
а рявкают, словно жандармы. А как мы в метро садимся? Отчего это? Почему в
Японии - я до сих пор эту поездку забыть не могу - при входе в магазин вам
кланяются и говорят: <Спасибо, что пришли к нам!> И прощаются:
<Благодарим, что посетили!>
Костенко хмыкнул:
- У нас теперь тоже на чеках пишут: <Благодарим за покупку>.
- П и ш у т. А как иные говорят друг с другом? И это шлейфом тянется
с улицы и из магазина в дом. А разве любовь возможна, если только что
с о б а ч и л с я? Ну ладно, не любовь, просто-напросто совместное
проживание под одной крышей? А в школе? Первоклассников называют по
фамилии. <Иванов>, <Петрова>. А <Петрова> только что в куклы играла,
ласково их называла <Машеньками> и <Наденьками>, и мама ее зовет
<Пашенька>. Мне иногда хочется, чтобы по телевидению начали программу,
обращенную ко всем: <Товарищи, постыдитесь, как же вы о б щ а е т е с ь
друг с другом, посмотрите на себя со стороны!>
- Подействует?
- Еще как...
- Значит, примат воспитательной работы?
Маша улыбнулась:
- Ну, конечно, хорошо, чтобы в магазинах был не только один сорт
сыра...
- Вот видишь... На рынке-то отношения между продавцом и покупателем
другие. И улыбаются, и торгуются, и шуткой перебрасываются...
- На рынках душегубы, - обижаясь чему-то, ответила Маша. - Так дерут,
просто никаких денег не хватает...
- Так это понятно, - допив кофе, ответил Костенко. - Если в магазинах
постоянно будут парниковые помидоры и огурцы, кто к душегубам пойдет? А
если б еще к тому же продавец магазина получал процент с успеха своей
работы - что ты! Он бы с тобой как с Лолобриджидой разговаривал...
- Это если он - мужчина.
- Если женщина - как с Вячеславом Тихоновым, - ответил Костенко и
посмотрел на часы.
Маша принесла туфли, снова опустилась перед ним, обула его, подняла
голову:
- Снова левая нога ужасно опухла, Славик... Хочешь, я попрошу Ниночку
приехать к нам? Она тебя здесь послушает, много времени это не отнимет,
ну, пожалуйста...
Костенко положил руку на голову жены, ощутил тепло, увидел стрелки
часов - надо ехать.
- Марья, ты не можешь представить себе, как я устал...
- Я сержусь на наших женщин, которые вечно жалуются, что им тяжелее,
чем мужчинам... И сумки надо, мол, таскать, и готовить, и стирать...
Мужчинам всегда тяжелее...
- Права ли ты, Марья?
- Так точно, товарищ полковник, права. Вы организацию труда
проходили? Или - темный сыщик? Эти разговоры идут от разгильдяйства и
культа жратвы. <Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок>? Безобразие
это! На западе и в Японии женщины тоже и продукты покупают, и готовят...
- Им покупать легче, Марья, не надо в очередях стоять...
- Я беру идеальный случай...
- Да и не работают они, как вы, помимо <идеального случая>.
- Еще как работают! Посмотри статистику... Только покупают не так,
как мы, каждый день понемножку, это наше скопидомство, а на поверку больше
тратим, чем если б брали на неделю. Холодильники в каждом доме, это для
нас с тобой было событие в пятьдесят шестом, год жди в очереди, а сейчас в
рассрочку - пожалуйста. Карандашик надо взять, посидеть и посчитать,
сколько чего купить... Хоть с мясом плохо, но все равно едим мы не
расчетливо, порою слишком много. Я, конечно, не парное мясо имею в виду, а
в а л. - Маша по-прежнему сидела на полу, не поднимая головы с колен мужа,
- А стирка? Время, затраченное на домашнюю стирку, стоит дороже, чем
прачечная. Время - мера всех ценностей, Славик, а мы с ним не в ладах...
Дис-сип-лина, - засмеялась она, - дис-сип-ли-на. Немного отдает китайским,
но это ничего, я их люблю, у них язык красивый...
- Марья, а если б женщина сказала: <Ты - не мужик, а матрац...> Что
тогда?
- Тогда она просто-напросто не женщина; видимо, фригидна или
внутренне испорчена, или просто-напросто не совсем здорова психически,
глубокая истерика. Впрочем, кому это она сказала? Алкоголику?
- Нет, вполне нормальному семьянину.
- <Нормальный семьянин>? Плохое определение... Какое-то жалкое... Ты
вот, например, никакой не семьянин. Ты замечательный отец. Как всякий
нормальный мужик, ты немного сумасшедший, но это - прекрасно... Я всегда
мечтала о таком, как ты... Только противоположности уживаются: ты -
черный, я - белая, ты - толстый, я - худая, ты - умный, я - женщина, ты -
смелый, я - трусиха... А когда ты хочешь меня любить, я ни о ком другом и
думать не смею.
Костенко снял руку с головы жены, она прижалась к руке щекою,
поднялась, поцеловала, попросила:
- Успеешь написать Аришке записку? Она очень любит твои записки,
напиши, что дело у тебя сейчас кошмарное, ты улетел в Берлин, она этим
очень гордится, и попроси ее не торопиться с решением по поводу Арсена,
пока ты не обсудишь с нею препозиции, она обожает это твое омерзительное
словечко.
- Салют, Мария, - Костенко поднялся, пошел в прихожую, долго смотрел
на себя в зеркало, потом сказал Маше, стоявшей за спиной: - Не морда, а
печеное яблоко.
Открыв уже дверь, улыбнулся:
- Знаешь, Митька Степанов начал стихи писать на старости лет...
- Ну?!
- Хочешь, прочту?
- Конечно.
Костенко почесал нос, чуть кашлянул:
К женщине первой тяга,
Словно на вальдшнепа тяга.
Слово - условно.
Многопланово - то есть огромно,
Профессионально,
Любовно,
Двояко:
Т я г а.
Голос услышу - тяжко,
Правдив или лгу - натяжка;
У сердца пригрею бродяжку...
Тяжко...
Маша грустно улыбнулась:
- Дорогие мужики, по-моему, вы вступаете в критический возраст.
- Он у нас начнется за час до смерти, - ответил Костенко, поцеловав
жену в нос, лифт вызывать не стал, пошел пешком - Маша чувствовала, как
тяжела его походка; устал, бедный...
- А чемодан?! - закричала Маша. - Славик, погоди, я тебе сейчас спущу
на лифте!
<Вот ведь хитрюга, - подумал Костенко. - Заставила все-таки взять
красный>.
15
...Прочитав еще раз запись беседы, проведенной Костенко с Кротовой,
остановившись дважды на фамилии <Евсеева>, Тадава решил не ждать утра.
Посты наблюдения сообщили по рации, что улица, где живет продавщица,
ч и с т а. Костенко предупредил, что Кротов, спекулируя на погонах, на
уважении к ордену Милинко, который носил постоянно, может использовать
какого-нибудь мальчишку: <Посмотри-ка, сынок, нет ли там моего племянника
- он или в машине сидит, или около дома ходит>. Наивно, конечно, но тем не
менее такое иногда срабатывало. <Он может подкатить и к этой, - говорил
Костенко перед отъездом. - Тоже одинока, страдает по любви и ласке. Он,
видимо, работает со страховкой, понимаете, Реваз? Я начинаю его
побаиваться, я его тень начинаю за собою видеть, право. Так что -
постоянная собранность, максимум аккуратности. Надеюсь, удастся привезти
из Берлина что-то новое, и это новое, сдается мне, поможет нам в поиске>.
- Ирина Григорьевна, - сказал Тадава, - я из уголовного розыска,
долго вас не задержу. Мне бы не хотелось вас приглашать в милицию, поэтому
я сам пришел. Разрешите?
Женщина стояла на пороге, пройти в комнату Тадаве не предлагала.
- Вы в связи с вчерашним собранием в магазине? По поводу Кротовой?
- Ив связи с этим.
- Тогда вызывайте в милицию, чтоб все было официально. Я предавать
никого не намерена, а тем более мою заведующую.
- Почему вы решили, что я пришел склонять вас к предательству?
- К чему ж еще? Торговой этике, что ль, учить?
- Позвольте все-таки к вам войти...
- Я ж сказала - нет. Ничего я вам здесь говорить не стану.
Тадава погасил вспыхнувший в нем гнев, закрыл на мгновение глаза,
поджал губы:
- Хорошо. Речь пойдет не о Кротовой. Вызывать вас мы не можем, ибо,
возможно, за вашей квартирой следят...
- Что?! Кто это следит-то? Только вы и можете следить, денег у вас на
это хватает, налоги не зря платим...
- Ответьте мне: у вас сейчас есть кто-нибудь?
- А кто у меня может быть?! Никого нет!
- А капитан, моряк, к вам приходил?
Лицо Евсеевой вспыхнуло, потом побледнело:
- А вот это вас не касается.
- Именно это меня и интересует. Этого моряка мы ищем, он убийца.
Женщина отняла руку с косяка; Тадава прошел в квартиру, оглянувшись
предварительно - на лестнице было пусто. <Что это я себя зря пугаю, внизу
наши люди...>
Но, подчиняясь какому-то внезапному посылу, Тадава вдруг повернулся,
взбежал по лестнице на последний этаж - по-кошачьи, на цыпочках; там
никого не было; вниз спустился быстро, почему-то подражая походке Чарли
Чаплина, когда тот в финале своих ранних фильмов, раскачиваясь, уходил в
солнце; понятно, тросточки в руке майора не было, а Чаплин всегда
поигрывал тросточкой, и чем горше ему было, тем он смешнее и беззаботней
вертел ею.
...В комнате у Евсеевой было все ясно: ее сущность
в ы в а л и л а с ь наружу - и финская стенка, и кресла из югославского
гарнитура, и арабский стол с тяжелыми стульями, и репродукции из
<Работницы> в аккуратных позолоченных рамочках, и хрусталь в горке
красного дерева - все было здесь показным, не для себя, не для удобства;
сплошная и н в е с т и ц и я. И в книжном шкафу тоже инвестиции, а не
книги: Конан Дойль рядом с Булгаковым, Мандельштам вместе с Майн Ридом,
<Вкусная и здоровая пища> была втиснута между альбомами импрессионистов и
Третьяковской галереи - размер почти одинаков.
Тадава снова погасил в себе острое чувство неприязни к женщине,
открыл папку, спросил разрешения разложить на столе фотографии; Евсеева
постелила большую салфетку, и Тадава начал п а с ь я н и т ь карточки с
расчлененными трупами. Последним он выбросил на стол портрет Кротова -
тот, что удалось достать в профсоюзном бюро таксомоторного парка.
- Это он у вас был? - утверждающе сказал Тадава. - Я спрашиваю без
протокола. Он говорил с вами?
- Говорил, - ответила Евсеева, не отводя глаз от фотографий,
разложенных на столе.
- Когда? После того, как побывал дома у Кротовой?
- Он у нее дома тоже был?
- Вы когда его увидали? - не ответив на вопрос, но поняв в с е из
того, как он задан, продолжал Тадава. - Вы его какого числа увидали?
- Не помню я чисел.
- В магазин к Кротовой он пришел третьего вечером.
- На другой день ко мне пришел.
- Сюда?
- Да.
- А как он с вами об этом договорился?
- Никак не договаривался. Постучал в дверь, я и открыла. Я запомнила
его, когда он с Кротовой в кабинет шел.
- А почему, дорогая, вы его запомнили?
- Никакая я вам не <дорогая>!
- Для кавказца всякая красивая женщина - <дорогая>, - без улыбки
