скандалов"... Или Лауц... Он был прокурором на процессе по делу двадцатого
июля, требовал в з д е р н у т ь всех обвиняемых. Когда их вздернули на
рояльных струнах, - лицо Мессерброка сморщилось, как от боли, - так он на
фоне трупов сфотографировался! В форме и при орденах... Адвокаты
бомбардируют наших: "Он выполнял приказ, требуем пересмотра дела!" А ведь
всего десять лет получил, хотя наши юристы доказали его вину в четырехстах
смертных приговорах... Это только те, которые нашли... А сколько еще
найдем?! А знаешь, что такое "качели Богера"?
- Откуда же мне? - ответил Джек Эр. - Что-то зябко делается от того,
что ты рассказываешь...
- Зябко? Так трясись... Я вон трясусь, не скрываю... В Освенциме
Богер был начальником политического отдела, представлял гестапо... Вот
послушай, что показывал его подчиненный, тоже, кстати, эсэсовец, Перри
Броад: "Два стола стояли в метре друг от друга. Жертва должна была сесть
между ними на пол, согнуть колени и сложить на них руки. Руки прикрепляли
наручниками к ногам. Между коленями и локтями просовывали толстую железную
штангу, клали ее обоими концами на столы, так что жертва беспомощно
повисала головой вниз. Затем заключенного начинали избивать толстым кнутом
из воловьей кожи по заду и голым пяткам. Удары были такими сильными, что
жертва каждый раз совершала почти полный оборот вокруг штанги. И после
каждого такого оборота следовал новый сильнейший удар. Когда вопли
истязуемого становились слишком громкими, ему на лицо надевали противогаз,
раздавались только сдавленные стоны. Время от времени противогаз снимали и
спрашивали, сознается ли, наконец, допрашиваемый. Его обвиняли в хранении
оружия.
Примерно через пятнадцать минут конвульсивные движения жертвы
прекратились. Человек не мог уже отвечать и только слабо качал головой,
когда с него сняли противогаз и потребовали сознаться. Тело его стало
багрово-красным, и кровь капала на пол. В конце концов голова бессильно
свесилась - наступил обморок. Но это никого не смутило. Богер вытащил из
кармана бутылочку с едко пахнущей жидкостью и сунул ее узнику под нос.
Через несколько минут тот пришел в сознание. Так как его зад был настолько
иссечен, что удары вряд ли смогли бы еще вызвать страдания, применена была
новая пытка: жертве накапали в нос кипяток. Жгучая боль была, вероятно,
неописуемой; на очередной вопрос, который он задал с издевательской
самоуверенностью, истязуемый утвердительно кивнул.
Тогда штангу сняли со столов и опустили одним концом на пол. Жертва
соскользнула, и штангу вытащили. Только с трудом удалось стащить наручники
с распухших, ставших фиолетовыми кистей рук. Заключенный валялся на полу
безжизненным телом. Он был не в силах реагировать на окрики и требования
встать, подписать у стола свое "признание". И снова на его бритую голову,
на спину посыпались удары воловьего ремня, его стали топтать сапогами.
Наконец, он с величайшим трудом приподнялся и непослушными, едва
шевелившимися пальцами подписал "показания".
- Я был у них в плену, - сказал Джек Эр, накинув куртку. - Вот почему
так ненавижу наци... Но они нас так не пытали... Может, это эсэсман
придумал?
- Это пытки для славян, евреев и цыган, Джек, наших расстреливали...
- Не всех... Одного моего приятеля тоже пытали... Только иначе...
- Смотри, - продолжал между тем Мессерброк, - приходят данные, что в
нашем лагере сидит доктор Менгеле...
- А это кто такой?
- Не знаешь?! Врач из Освенцима... Он полмиллиона человек загубил,
резал живых людей без наркоза, доктор философии, сукин сын! Ну, я,
понятно, отправляю запрос... Отвечают, что у них сидит "Иозеф Менгерле", а
не Менгеле... Я прошу прислать его фото, у меня-то в делах оно есть,
сравню... Тянули, тянули, а потом ответили, что "Менгерле" умер... Нашел
документы на Барбье, этот работал во Франции, был с Эйхманом... Садист,
зверь... А мне рекомендуют: "надо подождать"...
1
Роберту С. Макайру.
Центральная разведывательная группа,
Вашингтон.
Совершенно секретно!
С курьером, по прочтении уничтожить!
Прошу сообщить, действует ли сотрудник ФБР Джек Эр в Мюнхене по
указанию своего руководства. Если "да", то кто именно уполномочил его
проводить работу в архивах, хранящихся в Мюнхене, в штабе
американского оккупационного корпуса?
Гелен.
2
Генералу Гелену.
Мюнхен.
С курьером,
по прочтении уничтожить!
Джек Эр не является сотрудником ФБР. Сообщите о его активности,
этот человек нас интересует.
Макайр.
3
Роберту С. Макайру.
ЦРГ,
Вашингтон,
с курьером.
Джек Эр собирает материалы уликового характера на тех немецких
чиновников (в основном Мюллер, Кемп, Гаузнер и т. д.), которые в
период диктатуры Гитлера выполняли свой долг, следуя данной им
присяге.
Сейчас, когда угроза русского большевизма стала совершенно ясна
всем непредубежденным людям цивилизованного мира, такого рода работа
может нанести существенный удар по задачам, которые ныне встали перед
нами: создание на пути азиатских полчищ демократического,
антикоминтерновского бастиона в Европе.
Сфабрикованные материалы г-на Эра могут оказаться
пропагандистским оружием в руках как Москвы, так и левых организаций
Западной Европы.
Я глубоко сострадаю всем, кто погиб во время жестокой битвы, но
нагнетание страстей может помешать нам в решении общих задач.
Прошу сообщить, кто разработает комбинацию, чтобы пресечь
несвоевременную активность г-на Эра. Мы готовы внести предложения,
понимая всю меру нашей общей ответственности в деле защиты демократии
и свободы.
Гелен.
4
Генералу Гелену.
Строго секретно!
Пришлите план комбинации с курьером. Вручить лично мне.
Сообщите, имела ли "Организация" какое-либо отношение к делу
норвежского адвоката Мартенса.
Макайр.
Прочитав шифрограмму, Гелен рассмеялся; удовлетворенно потер руки;
сказал помощнику Лорху:
- Ответьте, что нам вообще неизвестно имя Мартенса... Мы услышали имя
этого человека в первый раз... От него, Макайра... Запросите информацию,
кто это такой... Я хочу, чтобы в нашем архиве остался ответ господина
Макайра... Когда-нибудь он мне очень пригодится...
- Вы гений, генерал, - тихо сказал Лорх. - Я не верил, что за полтора
года вам удастся столкнуть лбами двух главных врагов немцев - американцев
и русских... Это ведь не удалось Гитлеру... Но как смело и четко это
сделали вы! Поверьте: будущие поколения немцев за одно лишь это поставят
вам памятник... Вы его заслужили. Как никто другой...
...Именно в это время Джек Эр отправил (слежку за ним еще не
н а л а д и л и) в Нью-Йорк, Голливуд и Буэнос-Айрес толстые конверты с
копиями найденных документов...
ШТИРЛИЦ, РОСАРИО, МЮЛЛЕР (Аргентина, сорок седьмой)
__________________________________________________________________________
Штирлиц распахнул дверь лифта, услужливо поддержал Росарио под правый
локоть, левый постоянно страховал шофер; вставил длинный латунный ключ в
замок, отпер дверь и, войдя первым в прихожую, где ярко горел свет и
звучала веселая музыка, крикнул:
- Сеньор Пла, к вам пришли!
Обернувшись, он взял Росарио под руку и ввел его в прихожую; шофер,
поколебавшись какое-то мгновение, вошел следом.
Штирлиц распахнул дверь, что вела в а п а р т а м е н т:
- Пожалуйста, сеньоры, здесь в комнатах запутаешься, они нас не
слышат, заходите.
Росарио шагнул первым; шофер, по-прежнему поддерживая его под локоть,
протиснулся вторым; Штирлиц мгновенно вытащил пистолет и нанес
х р у с т к и й удар по затылку шофера; тот обвалился кулем, не пикнув; со
всего маху, стонуще Штирлиц ударил рукоятью Росарио в переносье -
моментальное выключение сознания; так и случилось, упал рядом с шофером.
Штирлиц опустился на колени, достал из-за пояса шофера пистолет,
сунул его в задний карман брюк, отметив, что это "вальтер-полицай" -
оружие, которым снабжали агентуру СД, ощупал костюм Росарио, в заднем
кармане лежал плоский бельгийский браунинг ручной работы; Штирлиц
в ы щ е л к а л патроны, проверил, не осталось ли в стволе, сунул обратно,
пусть будет вооружен, посмотрим, как станет себя вести; достал из карманов
пиджаков документы, записные книжки, положил на маленький столик, что
стоял возле камина (хозяину поручил обставить квартиру по своему вкусу:
"Тысячи пятисот песо, полагаю, хватит?" Разговор состоялся вчера днем,
сегодня утром все было обставлено), связал ноги и руки шофера, сунул кляп
в рот, достал ремень из брюк Росарио, разрезал, связал и того, потом сел в
кресло, выкурил сигарету, швырнул окурок в камин, разжег его, поднял
Росарио, бросил в кресло, вплотную придвинул к нему второе, уселся
поудобнее и пошлепал испанца по щекам.
Повязка, скрывавшая выбитый глаз, сбилась, и на Штирлица глянула
кровавая запекшаяся масса, пронизанная синенькими пульсирующими
сосудиками.
Время, сказал себе Штирлиц, я начинаю терять время; наверняка он
оставил адрес, по которому выехал; если его люди позвонят профессору де
Лижжо, невозможно просчитать, как тот себя поведет.
Взяв документы, он пролистал испанский паспорт Росарио, внимательно
изучил записную книжку, обратил внимание на телефон инженера Лопеса в
Кордове, контакт с Кемпом, все верно, дважды прочитал телефон сеньора
Блюма в Вилле Хенераль Бельграно, подчеркнул зеленым карандашом,
усмехнулся, заметив телефон без имени в Барилоче, - явно сеньор Рикардо
Баум; да, союзнички, эк поддерживают друг друга, не разольешь водой; если
не очухается через несколько минут, плесну ему в ли... в рожу, в
одноглазую фашистскую рожу стакан воды, задергается...
Штирлиц поднялся, прошел в спальню, сел к телефону и набрал номер
профессора де Лижжо:
- Мы тут беседуем... Возможно, к вам позвонят... Знаете ли, жены
беспокоятся во время длительных отлучек мужей, особенно пьющих... Так вы
скажите, что никуда из дома не выходили, никому не звонили и никакого
протезиста не знаете...
- Но ведь вы назвали адрес! - Профессор говорил надтреснутым, севшим
голосом.
Когда он успел простудиться, подумал Штирлиц, наверное, от волнения;
некоторые начинают гундосить, словно у них спонтанный приступ насморка;
