СИНЬОР ДУРЕМАР. Что сие значит?
ВОЩИК. Анекдот про военную кафедру. Полковник начал синус выводить, и
он у него получился больше единицы. Ну, студенты и говорят ему, значит:
"Синус больше единицы не бывает". А он в ответ: "Это военный синус". Все:
"А-ха-ха!"...
МАМАЙ. Понимаешь, если взять за основу рока музыку, то нам придется
причислить к нему все ВИА и всех случайных людей, следуя моде ухватившихся
за гитары. Ведь музыкальный язык рока давно уже стал языком всей поп-музыки
нашего времени. Делать современную музыку -- этого мало, чтобы быть рокером.
Когда я слушаю "музыкантов", я не вижу в этом ничего, кроме того, что это
хорошая музыка. Что у них общего с роком -- набор инструментов?
ВОЩИК. Но как же тогда отличить рок от остальной современной музыки? В
чем разница?
МАМАЙ. Опять же мы упираемся в понятие свободы. Потому что рок -- это
если и искусство, то не с музыкальной и не с поэтической точки зрения. И
когда рокеры начинают пытаться делать "серьезную" музыку или петь стихи
больших поэтов, то они перестают быть рок-людьми. Потому что исчезает сам
дух свободы, анархии, дух небрежности. Суть рока, повторяю, -- в свободе. В
том числе и в свободе от традиционных рамок любого искусства. Как раз
поэтому истинные рок-люди -- это талантливые ребята, но они никогда не
станут серьезными поэтами, с точки зрения традиционной поэзии, или
серьезными музыкантами, с точки зрения традиционной музыки. А почему? А
потому, что они -- раздолбаи. И именно в этом кайф рока! В том, что это
такое раздолбайское искусство.
ВОЩИК. Хорошо. А вот насчет рок-поэзии...
МАМАЙ. Опять же, критерии "чистой" поэзии здесь неприменимы. Леннона,
например, сложно назвать серьезным поэтом, но нам он все равно ближе, чем
Т.С.Элиот. Стихи могут быть о чем угодно. Их может даже вообще не быть,
можно петь просто абракадабру типа "bop-a-loom-op" под три аккорда.
СИНЬОР ДУРЕМАР. Мне неоднократно доводилось слышать мнение, что рок --
это искусство высшего порядка, искусство, ставшее социальным явлением...
МАМАЙ. Понимаешь, рок -- это просто способ выражения идеи. А вся
шелуха, которая наверчена вокруг него, масса прихлебателей, для которых это
стало такой кормушкой, вся эта дурацкая металлическая братия... -- все это
очень и очень для меня печально. Еще печальнее то, что даже самые умные
рок-люди не могут иногда устоять против соблазнов. И когда такой мэн, как
Б.Борисов, начинает иметь дело со всякими высокими лабухами, работать
солидный музон, я ему просто сочувствую, так как он идет на поводу у беса,
чтобы достичь звездного статуса. А мне кажется, что все это зря!
СИНЬОР ДУРЕМАР. Итак, значит, в конце концов, мы договорились до того,
что зря мы, значит, восхищаемся мастерством разных могучих рок-гитаристов?
Зачем же тогда они нужны вообще?
МАМАЙ. А затем, что должно же быть какое-то угощение! Как пиво, как
вино. Нет, ну если пригласить, там, настоящего кулинара высшего класса,
Ляпина в кухонном деле, это понравится гостям, естественно, больше, чем
голое пиво, но ведь суть-то того, зачем они все, гости, собрались вместе,
должна быть вовсе не в том, чтобы вкусно накушаться!
РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ СОН МАМАЯ О ПАРАЛЛЕЛЬНОЙ КВАДРАТНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
В углу зала -- ударная установка. Летают палочки, скрежещет цепь,
намотанная на тарелку, кряхтят барабаны. Гуд выбивает дробь, Гуд считает
такты, ухает басовый барабан...
"Хай-хэт! Хай-хэт!" -- шепчет Гуд.
Рядом -- Миха. Он оглушен дерьмовыми колонками, но корчит имедж. Миха
лепит аккорды на гитаре и заполняет пустоты, вместо инструментального соло,
устрашающим ревом.
Основной -- Сережка Басс. Он гремит на бас-гитаре и поет.
В зале прыгает толпа. Здесь почти все знакомые. Мучается, словно силясь
вытянуть что-то из штанов, Копытов, чувак с лицом до того угристым, что тот
же Сережка Басс говаривал, что Копытыч, очевидно, жертва какой-то очень
ядерной боеголовки. Цикла мило покачивает головой и прищелкивает языком.
Напротив нее -- Жор. Он стелется над полом, растопыря пальцы, словно
языческий жрец, заклинающий духов пассами нервно скрюченных и напряженных
рук. Тяжко ворочается, будто продираясь сквозь очередь, здоровенный Хачик.
Ловко, как заводная куколка, танцует красавчик Раппопорт. Кто курит, кто ест
у стойки буфета. Шестеро чувих, обнявшись за плечи, выкаблучивают что душе
угодно. Несколько пар, прижавшись друг к другу в страстном желании слиться
воедино, топчутся в центре зала. Кто просто слоняется туда-сюда, кто сидит,
кто хохочет, щекоча соседа...
Мамай удивился. Впечатление было такое, будто в дверь вдруг выставился
огромный кукиш. На самом деле это была человеческая голова, с большим носом
и с лицом, как-то этак свернутым набок. Это пришел Жопа.
Мамай и Труба -- смотрят на толпу в маленькое окошко над залом (это
будка, где стоит кинопроектор).
"Обрати внимание -- два чувака под газом", -- говорит Мамай.
И верно -- шатаются меж танцующими два крепких паренька.
"Юкин и Штукин", -- узнает Труба.
А Сережка Басс неслаб. Сережка поет свою коронную вещь:
Где была моя чемодана?
Кто запер туда кота Иоанна?
И откуда этот звон?
БОМ! БОМ! БОМ!
"Ааааааааа!" -- страшно кричит Миха, круша об пол дешевую электрогитару
"Элгава". Гуд извлекает из своих котлов целую железнодорожную катастрофу.
Жопа, застенчиво притулившись у входа, уважительно косит в сторону
музыкантов. Юкин -- руки в карманах, блеск металлических фикс -- пихает
ногой хай-хэт. Тут же следует блиц-пантомима: не прекращая игры, мановением
палочки Гуд подзывает негодяя и хлопает его между делом по башке. Один такт
пропадает в шевелюре Юкина, но в следующее мгновение... Короткий замах --
хэк! -- и Гуд вверх тормашками врезается в колонку. Все теряются. Басс
сдирает гитарный ремень, прыгает вперед... Есть! Юкин в отрубе, общая
свалка. Трещат стулья, граненый стакан с остатками томатного сока лопается
об стенд с красивой надписью "ИСКУССТВО -- В МАССЫ!", оставляя алое, как
след от поцелуя, пятно...
Хачик облеплен хохочущей шестеркой чувих, он ревет, как затравленный
медведь, изумленно лапая мясистые ляжки девок. Жор, посадив на спину Циклу,
скачет то на одной, то на другой ноге, напевая "El Condor Pasa". Жопу
уложили на пол, а что с ним делают -- нам не видно. Все в торче или в ломах
-- кому как нравится.
"Это хэппенинг", -- Мамай смеется. Доволен. Поворачивает выключатель.
Зал погружается в темноту. Крики, визг, хохот... На одном квадрате ахает
бас-гитара... Как вдруг... Звон. Холод -- будто смерть дыхнула. Тишина.
"Что? А? Чего?" -- шепот. Разлетается второе окно... Мамай включает свет.
Удивленно:
"А это что за новый поворот?"
На полу лежит камень. Толпа устремляется к окнам. На улице -- человек.
Пьяный.
"Леннона убили".
Все молчат. Со стены, с попкорновского постера, смотрит ослепительный
Пол Маккартни.
PARTY
Вероятно, телефон звонил долго, потому что, когда Мамай поднял трубку,
голос Вощика звучал несколько обиженно:
"Ну, что, ехать к тебе?"
Мамай отвечал в том духе, что да, конечно, о чем речь и все такое, а
Вощик добавил:
"Я с Борей, и еще с нами куча народу будет".
"Ладно", -- сказал Мамай, а подумал то же самое.
И вот теперь у пиршественного стола восседает сияющий Борис Борисов.
"Я просто всем заинтересованным объясняю, -- говорит Борис. -- "Натти
дрэд", в принципе, как объяснял сам Марли, первоначально обозначало
прическу, причем я долго думал, почему это так, потом я понял: у негров же
волосы вьются, и поэтому, когда они волосы отпускают, у них такая шапка
начинается, которая на каком-то периоде становится просто невыносимой, и
чтобы этой шапки не было, они заплетают волосы в косички -- вот это
называется "дрэдлокс". А почему они не стригут волосы -- потому что где-то у
пророка Исайи или у кого-то еще в Библии (а Библию они почитают очень
глубоко, растафари) -- там сказано, что правильный человек -- он волосы не
стрижет. Поэтому они растят волосы, как они могут, и я видел давеча, вот,
фотографию какого-то человека, там, в какой-то газетке: "самые длинные
дрэдлокс на Ямайке". Это, вот, у человека волосы где-то там ниже пояса,
заплетенные в косички. Как он такого добился, я не знаю... Так вот, "натти
дрэд" первоначально обозначало прическу, вот, а когда растафари пошли в
широкое употребление... Просто на Ямайке есть категория людей, которые
играют и слушают музыку рэггэй. Да, исключительно, значит, обожествляют Джа,
то есть императора Эфиопии бывшего Хайле Селасси Первого, вот, но это,
собственно, их собачье дело. Главное в том, что они очень милые люди и что у
них есть масса специальных привычек, которые мы можем или не можем
перенимать у них... И вот, когда они займутся всеми своими интересными
вещами, они сидят под пальмой при сорока градусах жары, полностью
охреневшие, и занимаются выяснением очень интересных вопросов: скажем, что
сильнее -- молния или электричество? Или вот другой вопрос, самый
патетический, значит: какая рыба в океане плавает быстрее всех? Вот. Они к
этому выводу так и не пришли, а просто я пришел к выводу, что это очень
хорошая идея для песни..."
"А может, уже и пришли, а?" -- лукаво спросил Вощик.
"Нет, они, я думаю, они до сих пор не пришли и никогда не придут... Там
было много сочувствующих, когда Марли начал пробиваться к известности, там
очень многие в это подрубились. Вот, например, Big Youth такой, самый лучший
ди-джей на Ямайке. Ди-джей -- это и есть музыка даб, то есть рэггэй,
лишенный всего вокала. Это музыка для диск-жокеев -- они просто ставят
инструментальный трэк и сами на это что-то наговаривают... Вот это
называется тоуст. Вот. И множество диск-жокеев пользуется теперь... Очень
многие хороши... Биг Ютс..."
Борис еще долго рассказывал что-то дальше, а у другого конца стола
базарил Мамай.
"В принципе, возникновение современного слэнга было вызвано самыми
благими причинами... Нет, серьезно. Если, скажем, там, старый слэнг 50-60-х
годов, как и "блатная музыка", представлял собой арго, язык, понятный
посвященным, и чье появление во многом диктовалось желанием языкового
обособления (и состоял он или из эвфемизмов, или же из слов, заимствованных
из той же блатной "фени"), то особенность нынешнего, как несложно заметить,
в том, что, прошу налить, please, основную его часть составляют слова
англоязычного происхождения. Что объясняется, конечно же, исключительно
сильным, подчас неосознанным, стремлением молодежи к свободе, преодолению
границ... Разумеется, тут сыграло большую роль и увлечение рок-музыкой,
каковое было также, в свою очередь, подвигнуто аналогичными причинами..."
"Борис! -- подкинул вопрос из угла Вощик. -- А вот насчет международной
известности твоей, а то, как известно, приезжали в Рок-клуб два
иностранца..."
"Черт! -- сказал Борис. -- Фантастика!"
"...Да, и вот они сказали, что ты известен и у них. Ты бы не мог что-то
сказать по этому поводу?"
"Вот. -- Борис улыбнулся. -- Меня по этому поводу сегодня уже
спрашивали. То есть, не то, что спрашивали -- меня поставили в известность о
том, что корреспондент New Musical Express увез мою фотографию. Во-первых, я
сразу предупреждаю всех, что у меня крайне специальный взгляд на этот счет.
Я твердо уверен в том, что никакой заграницы вообще не существует. Нет, ну я
могу предположить, что есть Африка..."
"Я там был", -- сказал некто волосатый и обдолбанный.
