"Нет, ну я там не был, но это похоже на правду: Африка, там... Вот. А
по поводу Англии, Америки и вообще Запада как такового я думаю, что это
просто выдумка, это... нет, не то, что выдумка -- это просто такая удочка
для нестойких духом. Чтоб они клевали на нее. Нет, серьезно. Нет, я там не
был, я не знаю... Даже если я туда приеду, откуда я могу быть уверен, что
это, скажем, не Соловки и, там, не Мурманск-на-Амуре? Очень легко построить
небоскребы, нагнать людей, которые будут, там, говорить на других языках..."
"В Канаде, -- заметил все тот же волосатый и обдолбанный, -- почему-то
живут люди, и они уверены, что живут в Канаде".
"Да, но дело в том, что где эти люди?"
"В Канаде".
"В Канаде, но я же не в Канаде. Я же здесь".
"Они наивные, они спрашивают: "А как вам у нас в Канаде?""
"Я не знаю, как вам у них в Канаде, мне у них в Канаде никак. Я там не
был. Нет, ну я могу предположить, что Земля круглая..."
"А в Канаде знают, что есть ты".
"Ну, пускай в Канаде... -- засмеялся Борис. -- Я не против, что если
они там знают... Но я не уверен, что Канада -- это не провинция Магадана.
Так что, у меня тут просто никаких сомнений нет. Я твердо знаю, что есть
Россия, в это я верю. Я могу ее потрогать, там, взять на зуб, а вот по
поводу всего остального я сомневаюсь".
"А пластинки же есть, -- сказал кто-то. -- Фирменные".
"А из чего это можно заключить? По качеству у нас Мелодия делает
прекрасные пластинки -- может, вернее, делать, если захочет. Обложку
красивую наштамповать с надписью на якобы иностранном языке тоже несложно, а
может быть, иностранный язык придуман кем-то давно... Кулибиным. Может, его
Кулибин придумал, английский язык этот... У меня нет доказательств. Так что,
пока я не увижу все это сам, собственными глазами, и не удостоверюсь в том,
что это не декорация, я буду считать, что все это выдумка. Поэтому то, что
происходит на Западе, меня не волнует, потому что я считаю, что это фикция".
"В данный момент, -- с улыбочкой произнес Вощик, -- неизвестно,
существует ли даже Москва..."
"Нет, Москва существует, я там был недавно. Я могу сказать, что это не
выдумка".
"А сейчас? А в данный момент?"
"А? Ну, сейчас, безусловно, неизвестно, я не могу ручаться, -- смеясь,
согласился Борис. -- Нет, гарантии никакой, абсолютно, я не буду спорить...
Я знаю, что Москва была позавчера на месте, потому что я туда звонил, а вот
сегодня уже может не быть..."
"Человечество живет, чтоб создавать произведения искусства, -- базарил
меж тем Мамай. -- А все остальное -- всякие, там, предприятия,
фабрики-заводы, органы власти -- все они нужны лишь для того, чтобы люди не
передрались и не вымерли с голоду и скуки... Главное -- искусство, искусство
свято, это единственное, что оправдывает наше существование перед Богом... А
наука -- ну, достижения, познание мира... Педагогика..."
"А спорт? -- спросил некий биоструктурный юноша. -- Рекорды всякие?"
"Вот у нас в подъезде жила женщина одна, -- внезапно подала голос из
дверей баба Тая, соседка Мамая по коммунальной квартире. Вошла вперевалочку
("рупь сорок, рупь сорок" -- называл ее походку внук Филька) и стала посреди
комнаты. -- Пловчиха она была. Такие мышцы у ней накачанные... Так у нее
(баба Тая изумленно оглядела присутствующих и показала руками) шея и плечи
были одинаковые. Как у собаки".
Мамай захохотал, расцеловал бабушку и усадил ее за стол. Вся толпа
полезла знакомиться с нею. Баба Тая смущенным сиплым басом говорила что-то
еще, но все уже наперебой кричали о чем-то своем, кто-то разбил рюмку, и
вообще пошла сущая неразбериха.
А завершился вечер всеобщим "джэм-сейшеном". В тот самый момент, когда
назойливый гул голосов уже дошел до границ немыслимого, идиотического бреда,
когда нельзя было уже понять, где закончился один разговор и начался другой,
а все только хватали друг друга за руки, за лацканы пиджаков, чуть не за
уши... вдруг поднялся над столом Мамай и прекратил это безобразие.
"Мы любим буги-вуги!" -- решительно набычив голову, проговорил он.
И пошел отбивать ритм двумя ложками об стол.
Динь! -- жалобно пропел хрустальный бокал.
БОМ! -- подпрыгнула кастрюля с бывшей курицей.
Вскоре уже все сборище сидело и самозабвенно стучало кто во что в
едином ритмическом врубе.
"МЫ ЛЮБИМ БУГИ-ВУГИ!" -- вопили все, стараясь перекричать друг друга.
Кто-то заухал филином.
"Каждый день буги-вуги! Каждый день!.." -- тонким голосом выкрикивал
Вощик.
"YEAH!" -- заревел Мамай, раззявя волосатый рот и выкатя сумасшедшие
глаза.
Посыпалась известка. Кто-то наверху, дойдя, видимо, до полной
невозможности, колотил об пол чем-то весьма внушительным. В наступившей
тишине раздался звонок. В дверях стояла полузасыпанная снегом незнакомая
девушка.
"Здравствуйте, -- сказала она. -- Меня зовут Лана".
ТЫСЯЧА ПЕРВЫЙ НИШТЯК
Лана стояла, крепко упершись в сцену обеими ногами, подбочась и
помахивая тяжелой плетью с тремя свинцовыми наконечниками. Были на ней:
черные туфли на высоких шпильках, в обтяжечку черные колготки с люрексом,
широченная куртка белого меха, из-под которой мелькали голый живот и черная
полоска лифа. Черные волосы ее змеились по белому меху, из-под зеркальных
очков небрежно торчала дымящаяся сигарета.
"Русская Нина Хаген?" -- спросил у Мамая андеграундный репортер,
известный под псевдонимом Rock Salad.
Лана прошлась по сцене. Ноги -- ослепительно безукоризненные, точно
вылепленные, казались даже несколько тяжеловатыми по сравнению с миниатюрным
телом, которое они несли. Мамаю так и подумалось -- будто не шла она сама, а
ноги ее несли на себе.
В первом ряду сидели Копытов и Жор с Циклой. Цикла, поджавши губы,
придирчиво разглядывала Лану. Поймав ее взгляд, Лана хлестнула по сцене
плетью и повернулась кругом, давая получше рассмотреть себя.
"Нам ваша солистка нравится, -- раздался из зала чей-то развязный
голос. -- Особенно ее ножки".
Послышался смех. Лана оскалилась в улыбке и еще раз молодецки хлопнула
плетью.
Народ заполнял зал после антракта.
В первом отделении только что отыграла группа ДС, и среди публики было
много металлистов: и сплошь заклепанных с головы до пят, а то и просто со
значками Iron Maiden, AC/DC etc. ДС хорошо разогрели свою кодлу: солист
крутил в штопор длинный микрофонный шнур, все бегали-прыгали, басист
кувыркнулся пару раз через голову вместе с гитарой -- в общем, свой тяжелый
кайф металлисты отловили.
Никто практически не знал, что представляет собой следующий состав,
объявленный в программе одним-единственным словом: "ЛАНА". Поклонники ДС
надеялись, что это металл, кое-кто, увидя на сцене бабу, уже пустил слух,
что это заурядный поп...
Сережка Басс настраивал на сцене уровень своей бас-гитары. Низкие звуки
стлались над полом, щекотали задницы фанов. Клавишник Кудрявцев задумчиво
прохаживался за кулисами. Гуд разминал руки. Миха убежал в дабл. Труба с
Хачиком, закатав рукава, с мрачным видом стояли на страже у двери гримерной.
В гримерной у Ланы находились Мамай и Вощик. В общем-то, Мамай и сделал
Лане некоторую рекламу, расхвалив ее после прослушивания в Рок-клубовских
кругах, и теперь в зале находились и другие люди, пришедшие специально
посмотреть на нее.
"Начинай с чего-нибудь пожестче, -- посоветовал Лане перед выходом
Мамай. -- Учти специфику публики. А то половина зала может уйти на первой же
песне".
Лана в ответ сверкнула зубами.
"Я им покажу металл!" -- заявила она со смехом.
Публика галдела. Сотни лиц, с комбинациями взглядов, носов и
подбородков, словно нарочно восставшие для этого случая из некоего альбома
разнообразных физиономий, с тем, чтобы снова затем разгладиться в глянцевых
и плоских страницах, мелькали перед Ланой. И вдруг весь этот сонм разом, как
по команде, обрел единое направление, притих и выставился на нее.
Лана нацепила через плечо ремень белой, как молоко, гитары и еще раз
хлопнула плетью, вызвав одобрительные возгласы из толпы. Наконец, прибежал
Миха. В зале погас свет.
Лана бросила плеть и выдала первое гитарное соло. Протяжный, сверлящий
визг завис над залом (точно мина пролетела) и разорвался тысячью сверкающих
осколков. И заискрились звонкие капли дождя. Приглушенным громовым раскатом
откликнулась бас-гитара, взметнулся синтезаторный вихрь, а Лана все играла
дождь, в причудливом, неуловимом ритме которого все явственнее слышался
стройный лягушачий хор -- это Миха подключился со своим квакером. И вдруг в
руках у Ланы гитара превратилась в белую лебедь. Лебедь затрещала крыльями
и, взмыв под потолок, исчезла в темноте. Публика захохотала, приняв этот
невиданный эффект за искусный фокус. Кое-где послышались аплодисменты.
Лана подобрала плеть и с криком хлобыстнула по сцене. Мрачный,
торжественный Труба вынес ей из-за кулис новую, на этот раз черную, гитару.
С первыми же аккордами вся металлическая братия вскочила с мест и в
едином порыве вскинула руки, сжатые в кулак, с поднятыми кверху мизинцем и
указательным пальцем. Они не обманулись -- это был настоящий металл! Лана,
перегнувшись к стойке через гитару, ревела что-то хриплым, форсированным
голосом.
"Рок! Рок! Рок! Кода!" -- вопили в квинту музыканты.
"РОК! РОК! РОК! КОДА!" -- гремел зал.
Несколько человек вскочили на сиденья кресел, размахивая над головами
куртками, ремнями, шарфами...
Лана уже не играла на гитаре. Она хлестала плетью по всему, во что
могла попасть, не сходя с места. Микрофон со стойкой опрокинулся в зал, его
подобрали двое заклепанных с головы до пят молодцов и бубнили в него нечто
крайне нерусское. Сережка изо всех сил колотил по струнам бас-гитары, не
отставал от него и Гуд. В зале стоял сплошной грохот, на сцену летели
какие-то предметы, кто-то исступленно тряс головой, и над всем этим содомом
из свиста, криков и песнопений витали потусторонний органный шелест и
судорожный, на одной ноте, Михин запил.
Зал кипел как муравейник. Лес поднятых рук, разодранные в вопле рты...
Лана сняла очки, спустилась со сцены и забрала у фанов микрофон. Она
медленно пошла вдоль первого ряда, с улыбкой заглядывая в глаза людей.
Публика притихла, точно отрезало, и только откуда-то с задних рядов в
наступившей тишине донесся по инерции гундосый, обдолбанный голос,
проканючивший:
"Рок-кын-ролл..."
По рядам пробежал хохот. Лана поднесла к губам микрофон и нежно
пропела: "Был день, солнце нас любило..."
Вдарила музыка, и Лана уже кричала с мучительно искаженным лицом.
Тысячи цветов вдруг опустились откуда-то сверху. Ромашки, сирени, гвоздики,
розы усеяли людские плечи, головы, засыпали пол, а цветы все летели и
летели... Вся песня утонула в аплодисментах, а Лана уже прыгала по сцене под
разухабистый ритм, ерническим голосом напевая слова очередной песенки. Толпа
дружно колотила в ладоши в такт, некоторые танцевали в проходах, хотя звучал
со сцены уже никакой не металл, а просто старый добрый рок-н-ролл. И когда
Лана внезапно оторвалась от пола и улетела куда-то вверх и из зала, все
восприняли это, как и в первых двух случаях, просто за удачные трюки --
махали руками, прыгали, кричали...
(ПРИМЕЧАНИЕ: Тексты песен Ланы не сохранились. Фрагмент одного из
текстов воссоздан В.Вощенко:
Уставшим в плясках
На зеркальном полу,
Нам пристало смотреть,
Как они понимают игру.
Как играют в крокет
Короли в инвалидных колясках.
