Ульянов встал, отряхнул с себя снег, сделал пару хороших глотков из
фляги и принялся шарить в карманах своей охотничьей куртки в поисках
портсигара...
x x x
Увы, у нас нет времени любоваться тем, как г-н Ульянов снимает шкуру
с убитого медведя. Мы бы и рады, но долг историка уже зовет автора, а с
ним и любезного читателя, вернуться в Санкт-Петербург, дабы посмотреть,
как Александра Коллонтай готовится принять у себя чрезвычайное заседание
ЦК РСДРП.
В то утро Аликс не слишком беспокоилась об охотниках. Она верила в
Ульянова, и ей казалось, что охота, возглавляемая таким человеком, не
может не быть успешной.
С самого утра ее охватили воспоминания, что нередко случается с жен-
щинами, перешагнувшими тридцатилетний рубеж. Аликс не могла бы с уверен-
ностью сказать, было ли счастливым ее детство, но все же она не без
грусти подумала о том, что годы, проведенные в Киеве и в Варшаве, уже
никогда не вернутся назад. Затем она перебирала в памяти свои любовные
приключения за границей: нестареющие венские вальсы, фрукты в шампанском
в ночном кафе на Елисейских полях, упоительный запах дорогих сигар в фе-
шенебельных женевских ресторанах. Потом она вдруг вспомнила, как Ульянов
выпил бутылку водки без помощи рук, и поняла, как убоги и скучны были
все ее прежние поклонники. В конце концов Аликс остановилась на том, что
Санкт-Петербург куда прекраснее Вены, Женевы и Парижа, вместе взятых, и
что тридцать два года - это еще далеко не старость. Согласимся с этой
женщиной, старость которой в ту пору была еще действительно за горами.
Утешившись таким образом, Александра подумала о предстоящем заседании
ЦК РСДРП и отправила Анжелику за водкой. Девушка поинтересовалась, не
прикажет ли хозяйка прикупить легонького винца для этого глупого
итальяшки, который водку и пить-то не умеет, повеселилась и ушла, вполне
довольная возложенным на нее поручением.
Александра посмотрела на часы и, решив, что время еще есть, прилегла
на кушетку с томиком морских рассказов сэра Артура Конан Дойля. В пят-
надцатый раз перечитав о том, как капитан Шарки и Стивен Крэддок пере-
хитрили друг друга, она вновь взглянула на часы и забеспокоилась: Анже-
лике давно пора было вернуться.
Александра выпила стаканчик лимонада со спиртиком и нервно закружила
по комнате. Анжелика должна была обернуться минут за тридцать, самое
большее - сорок, а отсутствовала уже целый час. Она правда всегда любила
посидеть у Льва Абрамовича, но сегодня Александра попросила ее не задер-
живаться.
Наконец, Анжелика вернулась. Вид у нее был обеспокоенный, и известия
она принесла довольно странные.
- Что-то случилось с Львом Абрамовичем! - сказала она прямо с порога.
- Магазин закрыт, на двери замок... Ни записки, ни объявления... Не
знаю, что и думать.
- Да, странно, - согласилась Александра. - Может он заболел?
- Надо узнать... Но вообще странно, никогда такого не было. Мне приш-
лось сходить в лавку на Литейном. Через полчаса обещали все доставить.
- Что именно?
- Водку, коньяк и "Ерофеича".
- А аперитив?
- Ой, забыла! Я так волновалась...
- Ну ладно, - сказала Александра. - Давай займемся салатами и холод-
ными закусками.
В эту минуту раздался звонок: пришел Лядов с товарищами.
Лядов был серьезный мужчина - большой, в каракулевой шапке, с усами и
в калошах. Александра видела его впервые и рассматривала не без женского
интереса. Всех остальных, за исключением маленького кривоногого грузин-
чика в идиотской вязаной шапке красного цвета, она знала ранее.
- Это что? - тихо спросила Александра, обращаясь к Кржижановскому и
указывая пальцем на грузинчика.
- Да так, - неопределенно махнул рукой Глеб.
- Слышишь, ты! - грубовато обратилась Александра к грузинчику. - Сбе-
гай-ка пока за аперитивом! - и дала ему три рубля. - Иди на угол Литей-
ного. Купишь три бутылки итальянского вермута.
Грузинчик поклонился и ушел с покорным, но недобрым видом.
- Чтобы он тут поменьше отсвечивал! - пояснила Александра.
- Это товарищ Коба, - сказал Зиновьев. - Грузинский интернационалист.
- Знаем мы, Гриша, таких интернационалистов! - возразила Александра.
- Только окажитесь у него в руках с вашим семитским носом!
- Зря вы так с ним, Александра Михайловна, - поддержал Зиновьева Ка-
менев.
- В конце концов, - примирительно сказала Александра, - ничего страш-
ного не произойдет, если грузинский интернационалист принесет дамам пару
бутылочек аперитива! Верно, Анжелика?
Вопреки обыкновению, Анжелика не подыграла шутке: она была серьезно
обеспокоена непонятным исчезновением Льва Абрамовича Каскада.
Пять минут спустя раздался новый звонок, и явились охотники (кроме
Шаляпина). Ульянов торжественно преподнес восхищенной Александре мед-
вежью шкуру, а Бени, Леха и Пятница пронесли на кухню разрубленную на
несколько частей и упакованную в холщевый мешок тушу.
Анжелика решила незамедлительно поделиться с Ульяновым своими непри-
ятностями. Выслушав ее, наследник престола с минуту ходил по комнате с
крайне озабоченным видом. Затем сказал:
- Пойдем-ка, Бени, посмотрим...
И вот они опять шли по Невскому проспекту. Маршрут был родной и зна-
комый, но по мере приближения к магазину Каскада Ульянов все больше
мрачнел. Даже Бени, мало знавший Льва Абрамовича, молчал, насупившись.
Дорога показалась обоим непривычно длинной.
Наконец, они были у цели. Ульянов быстро осмотрел дверь. Ему нередко
доводилось приходить сюда раньше открытия, и он прекрасно помнил, что
тогда все здесь выглядело иначе.
- Пойдем, Бени, - тихо сказал Ульянов. - Нам здесь больше нечего де-
лать. От этого чугунного замка веет подвалами инквизиции.
Они двинулись в обратный путь. Минут пять шли молча. Затем Ульянов
трагически севшим голосом произнес:
- Вероятно, Бени, мы никогда больше не увидим Льва Абрамовича Каска-
да.
- Неужели вы допускаете..? - вскричал Бени.
- Я допускаю все, - тихо ответил Ульянов.
- И вас арестовывали!
- Бывало.
- И что же?
- Это было до революции.
- Но ведь г-н Каскад не революционер!
- Г-н Каскад не революционер, - согласился Ульянов. - Он - лакмусовая
бумажка.
- Что-что? - не понял Бени.
- Лакмусовая бумажка. Если забирают таких людей, значит в стране ре-
волюция.
- Я не понимаю.
- Видишь ли, Бени, это трудно объяснить. Это надо почувствовать.
- Это нелегко, г-н Ульянов. Тем более, что мой учитель русского языка
употреблял глагол "забирать" иначе, чем это делаете вы или Анжелика.
- Вот видишь, Бени, - очень серьезно сказал Ульянов, - русский язык
ты уже почувствовал, а революцию еще нет... Ладно, завтра утром я съезжу
на Лиговку и попытаюсь что-нибудь разузнать. Довольно о грустном, Бени.
Расскажи мне лучше, как у тебя с Анжеликой.
- Никак, - вздохнул Бени.
- Лопух ты! - сказал Ульянов. - Такая девушка! Может быть мне попро-
бовать?
Наследник престола даже потер руки от приятных предвкушений. Бени
впервые недобро посмотрел на Ульянова.
- Ну-ну, шучу, - попытался успокоить приятеля наследник престола, но
Бени показалось, что Ульянов вовсе не шутил.
- Ничего хорошего, милая Анжелика, мы вам не сообщим, - сказал
Ульянов. - Я вполне разделяю ваши опасения.
- Что же делать? - спросила Анжелика.
В тревоге она была даже прекраснее, чем обычно. Хотя куда уж дальше:
изумрудные глаза, черные распущенные волосы, голливудская (как сказали
бы теперь) грудь... "Да, хороша!" - подумал Ульянов.
- Завтра утром попробую что-либо разузнать, - сказал он вслух.
- А сейчас, Анжелика, займись медвежатиной, - приказала Александра. -
Сегодня у нас заседание ЦК, а завтра утром г-н Ульянов обязательно все
выяснит.
Анжелика отправилась на кухню. Влюбленный Бени и хозяйственный Пятни-
ца вызвались ей помогать.
Остальные деятели, включая саму Александру, разместились в гостиной,
наполнили бокалы аперитивом и начали дебаты.
- Ну-с, товарищ Лядов, что новенького в Москве?
- Товарищи! - начал Лядов. - Как вам должно быть известно, еще в пер-
вые дни декабря Московский Совет, возглавляемый большевиками, учитывая
настроения рабочих, вынес решение начать всеобщую политическую забастов-
ку. В среду, 7 декабря, в двенадцать часов дня свыше ста тысяч человек
прекратили работу. Власти применили силу, и мы вынуждены были взяться за
оружие. К 10 декабря забастовка переросла в вооруженное восстание. Мы
применяли новую тактику уличной борьбы, сочетая баррикадные бои с парти-
занскими действиями. Основной силой восставших были небольшие боевые
группы, вооруженные револьверами, охотничьими ружьями и даже винтовками.
Борьба носила исключительно упорный и ожесточенный характер. Нам удалось
захватить целый ряд важных стратегических объектов в разных частях горо-
да, в том числе Пушкинскую харчевню, что неподалеку от Арбата.
- И чем же вы занимались в Пушкинской харчевне? - оживился Ульянов.
- Там был организован склад оружия, Владимир Ильич.
- Это очень прискорбно, - задумчиво произнес Ульянов.
- Я вас не понимаю, Владимир Ильич, - сказал Лядов. - Организация
склада оружия в самом сердце Москвы...
- Явилась очень прискорбным фактом, - заключил Ульянов.
Лядов промолчал. Все в недоумении уставились на Ульянова.
- Я вспоминаю прекрасные пушкинские чтения в той харчевне в дни моего
нелегального пребывания в Москве летом 1900 года, - с печальной улыбкой
произнес наследник престола. - А теперь там выдавали обрезы. Действуя
таким образом, вы отпугиваете от своего движения интеллектуалов.
- Интеллигенция и так не с нами, Владимир Ильич.
- Интеллигенция - это говно! - сказал Ульянов. - Ей и пушкинские чте-
ния ни к чему. Я говорю об интеллектуалах. Многие из них с нами, так не
отталкивайте их от нашего движения.
- То же самое сказал и Плеханов, - признался Лядов.
- Разумеется!
- Но еще он сказал, что раз мы оказались не готовы победить, то не
следовало и выступать.
- Много он понимает! - вставил свое мнение Коба.
- Не с вашими куриными мозгами критиковать Георгия Валентиновича Пле-
ханова, - строго сказал Ульянов, впервые обратив внимание на этого тип-
чика. - Лучше снимите свою кардинальскую шапку и пойдите помогите на
кухне!
- Вопрос, между тем, отнюдь не праздный, - заметил Лядов после ухода
Кобы. - Пролилась кровь, а конечной цели мы не достигли. Так стоило ли
выступать?
- Когда-нибудь мы бы все равно выступили впервые, - высказал свое
мнение Зиновьев. - Но победить с первой попытки едва ли возможно.
- Верно, - сказал Ульянов. - Теперь нам предстоит изучить уроки мос-
ковского восстания. На мой взгляд оно наглядно показало, что только в
решительной вооруженной борьбе пролетариат может одержать победу. Думаю,
что выступить было необходимо, но мое несогласие с Плехановым еще не оз-
начает, что мы можем позволять себе пренебрежительно отзываться о нем.
- А по-моему мы должны быть предельно принципиальны в подобных вопро-
сах, - вступил в разговор Каменев.
Ульянов с сомнением покачал головой. Вопрос был непростой. С точки
зрения революционной теории вопрос был действительно очень принципи-
альный, но практические взаимоотношения с конкретными людьми порой тре-
бовали иного подхода.
- Главным критерием при оценке нами любого человека должно быть его
отношение к режиму, - сказал Ульянов. - Георгий Валентинович является
сторонником иных методов борьбы, но за его отношение к режиму я всегда
спокоен. Здесь уместно вспомнить и всеми нами уважаемого Льва Абрамовича
Каскада. Лев Абрамович и вовсе скептически относится к революционным
идеям, однако его отношение к режиму делает честь всем нам, близко его
знавшим! Давайте, друзья, принесем водки и выпьем за нашего дорогого
Льва Абрамовича; я сильно опасаюсь, что он попал в переплет...
