восстания революция в стране пошла на убыль, а что до бесчисленных жертв
среди московских рабочих, то петербуржцам по обыкновению не было до это-
го дела.
Император шел по хорошо освещенным улицам, но никто его не узнавал.
Если поначалу он боялся, что его признают, то теперь его раздражало все-
общее невнимание. "Проклятые холопы, - думал полковник, - хозяина не уз-
нают!" На Марсовом поле два пьяных подростка встретили его вопросом:
- Папаша, закурить не найдется?
"Черт знает что! - подумал император, выдавая ребятам папиросы. - Ес-
ли уж меня не узнают, то хоть бы полковничий мундир уважили".
Он закурил сам и поспешил к Невскому проспекту. Ему вдруг пришло в
голову, что нет ничего удивительного в том факте, что прохожие не знают
его в лицо. Его и раньше не знали! Десять лет назад он регулярно посещал
бары и кабаки, причем инкогнито, а теперь эта шлюха нагнала на него со-
вершенно необоснованных страхов.
Он вышел на Невский и огляделся по сторонам. Огляделся уверенно,
по-хозяйски. Теперь он был уверен, что ничего ему здесь не может угро-
жать. Едва он окончательно укрепился в этом мнении, как его ... узнали.
- Господин полковник! - раздался радостный голос за спиной узурпато-
ра. - Сколько лет, сколько зим!
Император обернулся. Перед ним стоял в жопу пьяный Ульянов с большим
чемоданом в правой руке.
- Вот так встреча! - весело вопил Ульянов. - Десять лет не виделись!
Что-то вы какой-то хилый, полковник. Когда вы последний раз занимались
онанизмом?
- Здравствуйте, г-н Ульянов, - испуганно пролепетал император.
Он тут же понял, что допустил оплошность. Ульянов, однако, этого не
заметил. Во-первых, он уже не помнил, под какими именами полковник знал
его десять лет назад. Во-вторых, он был уже крепко поддат. Наконец, the
last but not the least, Ульянов по-прежнему считал, что имеет дело с
обыкновенным полковником, и не придавал этому знакомству серьезного зна-
чения.
- Ну, пойдемте выпьем за встречу, - предложил он, - а заодно поведае-
те мне, почему этот сучий потрох, которого вы, помнится, так любили, до
сих пор не произвел вас в генералы.
"В конце концов, выпить можно и с ним," - подумал полковник Бздиле-
вич. Он уже и сам собирался заглянуть куда-нибудь, снять напряжение.
В этот момент император обратил внимание на какого-то низкорослого
субъекта в идиотской красной шапке, стоявшего невдалеке и как-будто наб-
людавшего за ним. Император, впрочем, отметил это про себя совершенно
машинально и тут же об этом забыл.
Ульянов переложил чемодан в левую руку, а под правую взял полковника
и потащил его на Караванную, в любимую розливуху Воровского. Это была
типичная петербургская винница с огромным залом в форме прямоугольника,
две короткие стороны которого были выкрашены в зеленый цвет, а длинная
утопала в бутылках, и вдоль нее тянулась дубовая неполированная стойка.
Дым, стоявший коромыслом, не забивал аппетитный смешанный запах портвей-
нов, многочисленные посетители весело суетились за чрезмерно высокими и
оттого крайне неудобными столиками, в углу спал какой-то интеллигент в
дешевой шубе - одним словом: было грязновато, хмыревато и славно.
Истинный наследник престола предложил взять водки. Узурпатор изъявил
желание ограничиться портвейном. Ульянов не стал спорить, поставил чемо-
дан на пол и отправился к стойке, откуда вскоре вернулся с двумя полными
стаканами "Дербента" и парой конфеток.
Полковник держался несколько напряженно. Ульянов выпил (полковник,
впрочем, тоже), закусил орешком в шоколаде, помял немного фантик и спро-
сил:
- Разрешите осведомиться, дорогой полковник, а как вы относитесь к
режиму?
"Крайне подозрительный тип!" - подумал император и ответил вопросом
на вопрос:
- А это так важно?
- От этого зависит все! - безапеляционно заявил Ульянов.
- Режим ниспослан нам богом, а посему мне крайне неприятны любые ан-
тирежимные настроения, - нагловато и, в то же самое время, трусовато от-
ветствовал российский самодержец.
- Когда я говорю с вашим братом - я имею в виду аристократов, воен-
ных, судейских, купчишек, попов, псевдоинтеллигентов - мне становится
страшно за рассудок и нрав! - с болью в голосе произнес Ульянов. - На
днях мне даже пришлось начистить рыло одному фабриканту.
"Барсукевич прав, - подумал узурпатор. - Этот субъект действительно
очень опасен. Похоже, правда, он не знает - кто я такой, но все равно
очень опасный тип. И почему он с чемоданом? Кто это ходит по городу с
такими чемоданами!? Он, что, сумасшедший! Не похоже. Тогда что у него в
чемодане? Может бумаги, подтверждающие его права? Это очень похоже на
правду".
- Еще по одному? - с энтузиазмом предложил Ульянов.
- Да-да! - не без удовольствия поддержал полковник. Желание выпить
пересиливало все его страхи. - Только теперь разрешите мне вас угостить.
- Разрешаю! - великодушно согласился Ульянов и похлопал полковника по
щеке. - Скоро у нас, вообще, все будет разрешено!
"Что он имеет в виду? - ужаснулся узурпатор. - Очень, очень опасный
человек!"
У истинного наследника началась икота.
По пути к стойке полковник Бздилевич внезапно сообразил, что в таком
чемодане вполне могла быть бомба. И это было похоже на правду! Или
все-таки бумаги? Полковник терялся в догадках, у него даже начали тряс-
тись руки, и на обратном пути он едва не расплескал вино.
- Что это вы взяли? - спросил Ульянов. - Это же "Рубин"!
- "Рубин", - подтвердил император.
- С вами того и гляди блеванешь, полковник! - недовольно сказал
Ульянов. - До того, как вас встретить, я пил водку, вы меня сбили с пути
истинного, а теперь еще и вина мешаем.
- Я люблю мешать, - сказал полковник Бздилевич и с удовольствием при-
нял стакан.
- Я и в былые годы замечал за вами дурные наклонности, полковник.
После смешения вин Ульянова сразу замутило, он замахал руками перед
своим носом и поспешил в уборную.
Полковник остался наедине с вожделенным чемоданом. Момент был реши-
тельный. Он колебался недолго. Да и некогда было колебаться. Опасливо
озираясь по сторонам, император устремился к выходу, унося с собой чемо-
дан и лишая тем самым Ульянова запасов чистого белья и носовых платков.
Уходя, император с ужасом заметил того самого типчика в идиотской крас-
ной шапке. Типчик стоял за столиком в дальнем углу и пристально смотрел
на узурпатора. "Неужели хвост!?" - подумал император, выскакивая из вин-
ницы и бегом устремляясь к Невскому проспекту.
Ульянов проблевался, вернулся, обнаружил пропажу и долго не мог пове-
рить собственным глазам. Он даже выглянул на улицу - посмотрел, не вышел
ли полковник подышать свежим воздухом, но в конце концов ему пришлось
смириться с фактом, что полковник сбежал и зачем-то прихватил его личные
вещи.
Ульянов переживал нелегкую минуту. Как обычно - после рвоты опьянение
пошло на убыль, причем исход хмеля из организма сопровождался лихорадоч-
ным ознобом. Наследник престола почувствовал себя очень одиноким и нес-
частным: жена в Саблино, любовница на Украине, Анжелика отвергла его
притязания, теперь еще шмотки пропали.
Он вышел на улицу. В доме напротив располагались меблированные комна-
ты "Париж". Ульянов хорошо знал это место, поскольку ранее неоднократно
посещал здесь Воровского. Теперь он решил, что утро вечера мудреней, и
лучшее, что он может сделать, - это переночевать пока в "Париже". Ему
было известно, что здесь никогда не требуют документов, и можно все-
литься под вымышленным именем, а именно этого требовало его нелегальное,
отныне, положение. Шутки ради Ульянов решил представиться полковником
Бздилевичем.
Он перешел темную и неширокую Караванную улицу и отворил массивную
входную дверь...
Следом за истинным наследником престола улицу перебежал и низкорослый
мужичонка в идиотской вязаной шапке красного цвета. У дверей он однако
замешкался: вероятно встреча с Ульяновым возле стойки портье не входила
в его планы. Пока он пережидал, из под одинокого, тускло светившего фо-
наря ему навстречу вышел высокий человек, одетый во все черное.
- Добрый вечер, г-н Коба, - ледяным тоном произнес черный человек.
- Здравствуйте, - пробормотал Коба, - но я вас не знаю.
- Зато я вас знаю, - последовал ответ. - И знаю - с какой целью вы
стремитесь проникнуть в "Париж".
- Я ищу там ночлег.
- Вы лжете! Откажитесь от своего гнусного намерения - вам все равно
не одолеть этого человека.
- Я знаю, - покорно ответил Коба.
- И еще! Не препятствуйте естественному ходу истории. Он вам выгоден.
Даже если вам придется пройти через Сибирь!
- Но откуда вам это известно?
- Так утверждают звезды!
- Но кто вы? - спросил изумленный Коба.
Ответа не последовало. Сергей Николаевич Путятин уже исчез под аркой.
Обуреваемый страхами и сомнениями, Коба все же вошел в "Париж". Ему
повезло: прямо за дверью, еще оставаясь незамеченным, он успел подслу-
шать конец разговора Ульянова с портье, из чего ему стало известно, что
Ульянов вселился в комнату No 16. Едва Ульянов удалился, Коба подошел к
стойке и осведомился - свободна ли комната за номером семнадцать. Моло-
дой, нагловатого вида портье утвердительно кивнул и спросил:
- Ваше имя, сударь?
- Князь Дадьян Мингрельский, - отрекомендовался Коба.
Портье подозрительно оглядел видавший виды полушубок и идиотскую
красную шапку "князя", но ничего не сказал.
Получив ключ, Коба поднялся на второй этаж. Как он и рассчитывал,
семнадцатый номер располагался по соседству с шестнадцатым. Коба вошел в
свою комнату, сел за стол и задумался.
Ему вспомнились недавние предостережения неизвестного человека в чер-
ном, а также широкие плечи и толстые, поросшие рыжеватой шерстью руки
Ульянова. Даже длинный кавказский кинжал, спрятанный под полой полушубка
не добавлял Кобе уверенности в себе.
Казалось бы, что может быть проще: постучаться посреди ночи в комнату
к Ульянову и вспороть ему брюхо кинжалом. Даже приятно - Коба всегда не-
навидел русских! Конечно, может подняться шум, но ведь Барсукевич обещал
замять это дело в случае необходимости. И наверняка замнет: начальник
охранного отделения отнюдь не заинтересован в огласке этого происшест-
вия. И все-таки Коба боялся. Боялся он прежде всего самого Ульянова.
Помыслив еще какое-то время, Коба разделся и лег в постель. Он решил
пока поспать, а делом заняться на рассвете. Он даже придумал оправдание
такому плану действий: утром из "Парижа" будет легче уйти незамеченным.
Конечно Ульянов может проснуться раньше его и куда-нибудь уйти, но Кобу
это не сильно смущало. По правде говоря, в глубине души он этого даже
хотел.
Коба лежал в темноте, с закрытыми глазами, но сон не приходил. Тре-
вожные мысли одолевали. Временами он задремывал, но ненадолго и неспо-
койно. Порой ему казалось, что он еще совсем не спал, порой - он не был
в этом уверен и думал, что утро уже не за горами. Он ждал утра и однов-
ременно боялся его наступления.
Вдруг он услышал гром. "Должно быть - сон", - подумал Коба. Он был
уверен, что в декабре гроз не бывает. Но гром продолжал греметь. Коба
испугался. Ему припомнились картинки из детства: во время тех южных гроз
вечно пьяный отец всегда жестоко избивал мать. Отец казался тогда Кобе
страшным и сильным, хотя, вероятно, старый пьяница просто боялся грозы.
С тех пор Коба тоже боялся гроз. Даже во сне! Гром продолжал греметь.
Затем сверкнула молния, да так ярко, что осветила Кобину комнату.
Коба проснулся и сел на кровати.
Стена, разделявшая шестнадцатую и семнадцатую комнаты, рухнула. Свет,
зажженный соседом, теперь освещал и Кобин номер. За обломками стены сто-
ял невысокий, атлетически сложенный человек с толстыми, поросшими рыже-
ватой шерстью руками.
x x x
Ранним утром, когда Адольф Арнольдович Барсукевич явился на службу,
