Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный -
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
- Володька у нас мастак по части всяческой словесности! - добродушно
прогремел Федор и дружески хлопнул Ульянова по спине с такой силой, что
у менее крепкого, чем наш герой, человека, вероятно уже сломался бы поз-
воночник. - Друзья мои, давайте выпьем за Володьку по целому стаканчику
водки!
... А потом пел Шаляпин. Пел щедро, много, выбирая то, что особенно
любил Ульянов. Тут были и величавая, по-военному строгая баллада "В две-
надцать часов по ночам...", и зловещий "Трепак" Мусоргского, и многое,
многое другое. Если бы Крупская разбиралась в пении и узнала этот голос,
разносившийся по всему дому, она непременно напустила бы на себя востор-
женный вид и выскочила бы в гостиную, а потом еще долго бы всем расска-
зывала, что принимала у себя "самого" Федора Шаляпина. Увы, добрая и
глуповатая Надя ни о чем не догадывалась и только мысленно чертыхалась,
негодуя, что какой-то очередной алкоголик из числа ульяновских друзей
мешает ей спать.
* 7 декабря 1905 года *
В семь часов вечера великий князь Михаил Александрович Романов сидел
за столом в уже знакомой нам гостиной князя Путятина и читал один из
последних выпусков нелегальной газеты "Рабочее дело".
Вероятно, его царственный брат был бы весьма удивлен, если бы узнал,
что Михаил, вместо того чтобы торчать в казарме вверенного ему кирасирс-
кого эскадрона, уютно сидит в теплой гостиной и читает большевистскую
пропаганду. Справедливости ради отметим, что газету эту Михаил видел
впервые и листал ее от нечего делать, коротая время в ожидании своего
друга Сергея Николаевича Путятина.
Михаил уже подумывал, не выпить ли ему в одиночестве, но как только
огромные стенные часы отбили семь ударов, на пороге гостиной появился
Черный Князь. Вместо приветствия Сергей Николаевич совершенно бесстраст-
но произнес:
- Если наследник престола читает "Рабочее дело", значит дни Российс-
кой империи действительно сочтены.
- Ну, во-первых, я больше не наследник престола, - без особой грусти
заметил Михаил.
- Потенциально вы все-таки наследник. А что во-вторых?
- А во-вторых, это ваша газета; я ее просматривал из чистого любо-
пытства. Весьма опасная, кстати сказать, газетка! Интересно, куда смот-
рит мой брат?
- Она уже закрыта; третьего или четвертого дня.
- Я думаю, это Витте его надоумил, - предположил Михаил.
- Большевики сами закрыли газету, опасаясь преследований, - объяснил
Путятин.
- Я всегда поражался вашей осведомленности, князь. Откуда вы все это
знаете?
- Имею полезные связи, ваше высочество, или вернее сказать: распола-
гаю ценными собутыльниками.
- Странно, - задумчиво произнес Михаил. - Мне всегда казалось, что
ваш круг общения крайне узок.
- Узок, зато подобран со вкусом, - цинично ответил Путятин.
- Интересно, - печально спросил принц, - я, как брат императора, так-
же являюсь полезным знакомым?
- Да нет, - усмехнулся Астролог. - Говоря откровенно, ваше высочест-
во, пользы от вас немного. Просто я питаю к вам слабость.
- Благодарю вас, князь, и за любовь, и за откровенность.
Путятин поклонился.
- А кто же, позвольте полюбопытствовать, ваш самый ценный собу-
тыльник? - спросил Михаил.
- Несомненно, начальник Петербургского охранного отделения.
- Как!? - удивился Михаил. - Вы близки с Барсукевичем?
- Благодаря ему, я и в курсе всех новостей.
- Неужели Барсукевич по пьянке выбалтывает вам свои секреты?
- Ну, это слишком сильно сказано. Просто есть немало вещей, которые
генерал - неглупый, но не слишком усердный служака - не считает нужным
от меня скрывать. Другими словами, он прекрасно понимает, что через меня
до императора ничего не дойдет, а на пользу дела ему попросту наплеват
ь... Или почти наплевать.
- Так это его общество вы вчера вечером предпочли моему? - беззлобно
спросил Михаил.
- Что поделаешь, ваше высочество, - дела.
- Узнали много ценного?
- Да, пожалуй. Впрочем, для вас ничего особо интересного.
- Ну, а все-таки?
- Нет, право, ничего особенного... Расскажите лучше, что именно вы
читали в этой газете?
- Да вот эту статейку... Какой-то Н. Ленин.
- Этот "какой-то" Н. Ленин - в высшей степени примечательная лич-
ность, - сказал Путятин.
- Вы и его знаете? - удивился Михаил.
- Я знаю этого парня уже лет двенадцать.
- Ах да, вы же старый социалист.
- Я настолько старый социалист, что перестал быть таковым, еще когда
Н. Ленин пешком ходил под стол. Кстати, почему вы не пьете? Распоря-
диться, чтобы подали портвейн?
- Да нет. Сегодня как-то промозгло и хочется водки, но водку я один
не пью; вот и ждал вас.
Путятин позвонил, отдал необходимые распоряжения и отправился перео-
деваться.
Четверть часа спустя, эти странные друзья уже сидели друг против дру-
га, причем перед каждым из них на огромной чугунной сковороде шипела и
пузырилась яичница с салом, а между этими сковородами отлично размести-
лись пузатая бутылка водки и миска с солеными огурцами.
- Вы кажется начали мне рассказывать про г-на Ленина, князь, - возоб-
новил беседу Михаил. - Статью, с которой я ознакомился, мог написать
разве что неудачник, человек неудовлетворенный своим положением в об-
ществе.
- Вы ошибаетесь, ваше высочество, - холодно сказал Путятин. - Ленин -
подлинный русский интеллектуал, блестящий адвокат, человек всесторонне
развитый и образованный. Кроме того, он вполне обеспечен материально, и
его ни в коем случае нельзя назвать неудачником.
- Откуда же такое недовольство?
- Просто существует определенная категория людей, понятия которых о
престиже и о своей роли в обществе отличаются от представлений об этом
большинства обывателей.
- Выходит так, князь, что меня вы считаете обывателем, а некоего г-на
Ленина... Кстати, это настоящее имя?
- Его настоящее имя - Владимир Ильич Ульянов, - все также бесстрастно
ответил Черный Князь, не обращая внимания на упрек, прозвучавший в сло-
вах принца крови.
- Вы определенно сочувствуете социал-демократам, князь, - печально
сказал Михаил.
- Я скорее интересуюсь их идеологией, - уточнил Путятин. - А что до
сочувствия, то у г-на Ульянова столь блестящий гороскоп, что мне просто
боязно вставать ему поперек дороги.
- Впервые слышу, что вы чего-то боитесь, князь.
- Я ничего не боюсь, кроме гороскопа г-на Ульянова.
- А что в этом гороскопе особенного?
- Распространяться на сей счет не позволяет мне мой собственный го-
роскоп, - ответил Путятин, и трудно было понять, - говорит он всерьез
или просто уклоняется от ответа.
- А что ваш гороскоп?..
- Он советует мне быть скромным, ваше высочество.
- Ну, а все-таки?
- А все-таки, давайте выпьем, мой принц! - и Сергей Николаевич Путя-
тин наполнил рюмки.
* 19-20 декабря 1905 года *
Дело было незадолго до Рождества, а точнее в понедельник, 19 декабря
1905 года, ровно в девять часов тридцать минут утра, в одном из простор-
ных кабинетов Зимнего дворца.
В это время полковник Бздилевич всегда приходил на службу. Он, вооб-
ще, императорствовал как какой-то канцелярский работник. Ежедневно при-
ходил, как на службу, в половине десятого, заканчивал - в два часа попо-
лудни. В течение этого времени он иногда вызывал министров или председа-
тельствовал на собраниях, но чаще всего просто давал аудиенции лицам,
записавшимся к нему на прием. Этому распорядку полковник изменял крайне
редко, а зимой - практически никогда.
Заметим попутно, что зима, наконец, наступила. В тот год она пришла в
Петербург гораздо позже обычного, лишь в начале второй декады декабря, и
сразу, как по волшебству, земля и крыши домов укрылись белым, пока еще
чистым покрывалом, Нева встала, каналы и небольшие речки также замерзли,
синие от инея деревья стояли голые и некрасивые, и, вероятно, город имел
бы совсем унылый вид, если бы не рождественские декорации и не предп-
раздничная веселость добрых горожан.
Однако всенародное радостное оживление по поводу приближения двух са-
мых любимых празников - Рождества и Нового года - никак не задело вечно
угрюмого полковника Бздилевича. Последнему русскому императору постоянно
сопутствовали какие-то мелкие неприятности, да и сам он любил создавать
себе препятствия, чтобы затем их преодолевать.
В то утро, явившись на "службу", император просмотрел список записав-
шихся на прием, удовлетворенно хмыкнул, увидев там нужное имя, и прика-
зал немедленно просить генерала Барсукевича.
Генерал вошел с самодовольным, даже слегка напыщенным видом, что од-
нако не мешало ему усердно и униженно кланяться по мере приближения к
императорскому столу. Противоречие это объяснялось тем, что с одной сто-
роны Адольф Арнольдович успешно выполнил возложенное на него императором
поручение, но с другой - стал в результате этого обладателем некой
страшной тайны, само владение которой грозило разрушить его холуйское
благополучие.
- Входите, входите, генерал, - нетерпеливо произнес полковник Бздиле-
вич. - Портвейна? - император жестом указал на инкрустированный столик,
на котором стояли две бутылки "Рубина" и несколько стаканов.
Генерал послушно откупорил бутылку, наполнил стаканы, и вдруг, словно
повинуясь некой колдовской силе, рубиновое вино, бывшее таким темным и
безликим в запыленной зеленой бутылке, ожило, заиграло и заискрилось,
смешавшись с дорогим богемским хрусталем. "Рубин" оживает в хорошем
хрустале, как старый рубиновый камень - в новой дорогой оправе", - поду-
мал полковник Бздилевич. Он наблюдал это таинство почти ежедневно, и
почти ежедневно, наблюдая его, становился поэтом. Вот и сейчас полковник
зажмурил глаза и с наслаждением выпил стакан этой излюбленной им крас-
ненькой и вонюченькой жидкости.
Не без сожаления вернувшись к прозаической действительности, типичным
голосом человека, только что принявшего стакан, император произнес:
- Ну-с, что новенького, генерал? Узнали что-либо про нового полковни-
ка Бздилевича?
- Ничего конкретного установить не удалось, и я по-прежнему придержи-
ваюсь того мнения, что личность эта мифическая, и ваше величество нап-
расно беспокоится по сему ничтожному поводу.
Настоящий полковник Бздилевич с сомнением покачал головой и задал но-
вый вопрос:
- Ну а как у вас с генеалогией, Адольф Арнольдович? Да вы присаживай-
тесь! Что это вы сегодня такой робкий?
Барсукевич и впрямь был в этот день явно не в своей тарелке, видимо
от того, что знал то, что было для него весьма опасно знать, а также от
того, что он прекрасно понимал как опасно демонстрировать эти свои зна-
ния самому императору. Неуверенно потоптавшись на месте и выпив при этом
полстакана вина, он сел, наконец, напротив Бздилевича и положил перед
собой черную кожаную папку.
- Что в этой папке? - нетерпеливо спросил царь.
- Здесь то, что вы просили, ваше величество, - ответил начальник ох-
ранного отделения и извлек из папки сложенный вдвое лист бумаги довольно
большого формата.
Николай взял бумагу из рук генерала и развернул ее.
- Что это такое? - спросил он.
- Генеалогическое древо рода Ульяновых.
- И родоначальник его?
- Федор Кошка, ваше величество.
- Федор Кошка! - воскликнул полковник Бздилевич. - И эти Ульяновы яв-
ляются потомками Петра III и графини Воронцовой?
- Да, ваше величество.
- Кто-нибудь посвящен в эту тайну?
- Ни одна живая душа, ваша величество! Я собственноручно копался в
архивах, сопоставлял факты, выискивал необходимые доказательства; мне
пришлось даже ненадолго отлучиться из Санкт-Петербурга, но я все сделал
самостоятельно.
- Хорошо, - сказал Бздилевич и углубился в изучение генеалогии. - Как
