он. Увы, это были только мечты. На деле же Николай II навсегда застрял в
звании полковника, поскольку по восшествии на престол дальнейшее чиноп-
роизводство не полагалось по закону.
Возможно, для России было бы лучше, если бы полковник Бздилевич отка-
зался от престола и целиком посвятил себя военной карьере. Быть может,
тогда русский штык показал бы вонючим япошкам "почем пирожки с еб твою
мать". Но это была бы уже совсем другая история.
Незадачливый полковник продолжал сидеть, подперев голову обеими рука-
ми, и думать о военной карьере. Он перебирал в памяти эпизоды биографий
выдающихся полководцев: Александра Македонского, Цезаря, Ганнибала, Чин-
гисхана, Наполеона Бонапарта... Он мысленно представил себе портреты
этих великих людей, собранные в отдельной галерее в одном из залов Зим-
него дворца. И среди них - его портрет. "Генералиссимус Бздилевич!"
Подумав об этом, император нахмурился, потому что в последние дни его
всерьез беспокоили слухи о каком-то другом полковнике Бздилевиче -
страшном и таинственном революционере, опасном и дерзком самозванце.
Собственно, из-за этих слухов Николай и сидел сейчас здесь в ожидании
начальника Петербургского охранного отделения г-на Барсукевича.
Затем мысли императора потекли в другом направлении, и он уже соби-
рался позвонить и заказать пару бутылок портвейна, как вдруг камердинер
постучался сам и доложил, что генерал Барсукевич почтительно просит при-
нять.
- Скажите генералу, что мы его ждем, - сказал Николай и добавил: - и
подайте нам несколько бутылок портвейна, пожалуйста.
- Какого портвейна, ваше величество?
- Любых, только разных! Мы будем пробовать и сравнивать.
Генерал Барсукевич был высокий угрюмый мужчина, слегка сгорбленный не
то от вечной службы, не то от долгого пития. Его мешковатые обвислые ще-
ки, изуродованные нелепыми седыми бакенбардами, придавали ему сходство с
бульдогом. От всего его облика веяло каким-то унылым солдафонством. Он
вошел в кабинет и замер в немом поклоне, а следом за ним камердинер вка-
тил столик с тремя бутылками различных портвейнов: розового бессарабско-
го, белого крымского, а также - особо почитаемого императором - рубино-
вого тифлисского.
- Присаживайтесь, Адольф Арнольдович, - любезно предложил Николай. -
Хотите портвейна?
- Простите?..
- Портвейна, я спрашиваю, не хотите? - повысил голос Бздилевич.
- Ну, это-то я сразу понял, ваше величество.
- А зачем же тогда было переспрашивать?
- А зачем ваше величество обижает своего преданного слугу подобными
вопросами? Портвейна я всегда хочу.
- Это очень похвально, - серьезно сказал Николай. - Как любил гово-
рить мой покойный незабвенный родитель, любовь к портвейну есть качест-
во, прекрасно характеризующее дворянина.
Генерал отвесил поклон, который должен был означать, что он служит
уже очень давно и, конечно, прекрасно помнит эту излюбленную поговорку
Александра III.
- Наполни нам стаканы красненьким, Петюнчик, и оставь нас, - повелел
император все еще стоявшему посреди комнаты камердинеру.
- Может какой закусочки, государь?
- Некогда нам закусывать, Петюнчик, - очень серьезно сказал импера-
тор. - Революция на дворе.
Петюнчик наполнил стаканы красненьким и удалился.
- Адольф Арнольдович, - начал царь. - Я позвал вас сегодня, чтобы вы
рассказали мне все, что вы знаете о полковнике Бздилевиче.
Изрядно озадаченый таким вопросом генерал молча пил портвейн. Возник-
ла неловкая пауза.
- Почему вы не отвечаете? - прервал, наконец, молчание император. -
Город наводнен слухами об этой таинственной личности, и я вправе требо-
вать отчета по этому вопросу от начальника охранного отделения.
- Откровенно говоря, ваше величество, - нерешительно начал Барсуке-
вич, - в нашей картотеке имеются кое-какие данные об интересующем вас
человеке. Лет десять назад...
Генерал замялся. Император все понял и поспешил на помощь:
- Адольф Арнольдович, мы с вами отлично понимаем друг друга. Давайте
не будем играть в прятки. Меня не интересует, что было десять лет назад.
Я хочу, чтобы вы объяснили мне те слухи, которые вот уже две или три не-
дели упорно ползут по городу.
- Ваше величество, никакими сведениями об интересующем вас полковнике
Бздилевиче Петербургское охранное отделение не располагает, - генерал
сделал особый акцент на словах "интересующем вас".
Николай так разволновался, что, забывшись, собственноручно налил себе
портвейна, - на этот раз крымского. Барсукевич, между тем, продолжал:
- Могу только заверить вас, что в русской армии такого офицера никог-
да не было.
- Вы уверены в этом?
- Я проверял.
- Все же, если ветра нет, а кусты трясутся, значит там что-то проис-
ходит, - резонно заметил император. - Как вы сами объясняете эти слухи?
- Осмелюсь высказать предположение, государь, что кто-то, когда-то
мельком знавший ваше величество под вышеупомянутым псевдонимом, в шутку
или невольно пустил сей слух. Лично я бы не придавал этому значения.
- Возможно, - согласился Николай. - Но все же мы обязаны учесть все
возможности. Вы не допускаете, генерал, что сей слух означает появление
дерзкого самозванца?
- Ну, нет! С какой стати самозванец будет величать себя полковником
Бздилевичем, да и о каком самозванце может идти речь?
- Речь может идти о человеке, располагающем большими правами на рос-
сийский престол, нежели я.
- Ваше величество, я вас не понимаю! - абсолютно искренне признался
начальник охранного отделения.
- Я намекаю на происхождение Павла I.
- Это все домыслы, ваше величество.
- Даже мой отец верил этим "домыслам", - очень серьезно сказал Нико-
лай. - Павел I был либо сыном графа Сергея Салтыкова и Екатерины II, ли-
бо сыном неизвестных чухонских родителей. Которая из этих версий пра-
вильна, для нас не имеет особого значения, поскольку в любом случае Па-
вел не был сыном Петра III. Мы знаем также, что графиня Елизавета Ворон-
цова имела сына от несчастного императора Петра III. Нам мало что из-
вестно о дальнейшей судьбе этого ребенка, хотя именно его потомки ведут
свой род от Федора Кошки и, следовательно, являются законными наследни-
ками российского престола.
Барсукевич молчал. Разговор принял крайне опасный характер. Как
знать: не пожалеет ли завтра император о своей откровенности? Адольф Ар-
нольдович боялся даже подумать о возможных последствиях этого. Он налил
себе и императору по стакану бессарабского портвейна и сразу же залпом
осушил свой стакан. Николай последовал его примеру, после чего продол-
жал:
- Я хочу поручить вам, Адольф Арнольдович, тщательно разобраться в
этом вопросе и составить подлинную генеалогию рода Романовых. Иными сло-
вами, я хочу знать: кто сегодня является потомком и наследником Петра
III и графини Воронцовой.
- Но зачем? - невольно воскликнул Барсукевич.
- Затем, что врага лучше знать в лицо.
Генерал недоумевал. Никогда еще ему не доводилось сталкиваться с та-
ким аргументированным, логически обоснованным идиотизмом.
- Как можно меньше посвященных! - продолжал Николай. - Действуйте, в
основном, самостоятельно. И конечно следите за возможным появлением пол-
ковника Бздилевича. Того полковника Бздилевича! Держите меня в курсе.
Император встал, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.
x x x
- Ну-с, что будем заказывать, любезный Григорий Ефимович? - спросил
князь Путятин.
Заполучить трезвого Распутина для приватной беседы оказалось делом
отнюдь не простым. Князь, однако, и не спешил, поскольку понимал исклю-
чительное значение первой встречи с царским фаворитом для успеха всего
своего заговора. Впоследствии, полагал Сергей Николаевич, управлять
Гришкой будет несложно, если... Если как следует обработать его при пер-
вом знакомстве. Поэтому князь в течение трех долгих недель выжидал удоб-
ного случая.
И вот, наконец, они сидели друг против друга в просторном светлом за-
ле ресторана "Палкин". Как обычно, этот ресторан, расположенный в самом
центре Невского проспекта, был забит до отказа, и в то время как русские
рабочие, напрягая последние усилия, задыхались в неравной стачечной
борьбе, высокородные бездельники ужинали здесь в роскоши, отнюдь ими не
заслуженной.
Распутин вызывал у Путятина отвращение, граничащее с брезгливостью;
князь, в свою очередь, внушал Гришке ужас. Распутин привык, что аристок-
раты обращались с ним высокомерно, снисходительно, в лучшем случае - как
с любимым домашним животным. Времена его могущества еще не наступили,
хотя уже приближались. Князь же был едва заметно презрителен и подчерк-
нуто любезен, но от этой холодной любезности веяло чем-то грозным.
- Что будем заказывать? - повторил свой вопрос Черный Князь.
- Да я бы, барин, коньяку не прочь выпить, - осторожно сказал Гришка.
Сказал он это как-то робко, как бы прося позволения. Все его обычное на-
хальство куда-то улетучилось, словно он чувствовал, что с этим человеком
в черном лучше держать себя смирно, дабы шея была цела.
- А закусить не желаешь?
- Селедку люблю.
Путятин подавил улыбку. Он сомневался, удобно ли будет здесь сделать
столь странный заказ. Впрочем, удобно ли было вообще заявиться сюда с
этим пугалом, от которого нестерпимо воняло потом и еще чем-то, типа
дерьма!
- Коньяк селедкой не закусывают, - все же заметил князь.
- А царь-батюшка закусывает, - ответствовал Распутин.
- Он просто редко бывает в свете, - сказал Путятин, вторично подавив
улыбку.
Воцарилось молчание. Распутину не хотелось отказываться от селедки,
но он боялся потерять коньяк. Князь просто выжидал, как бы "выдерживая"
в собеседнике свою последнюю фразу. Наконец, Распутин сдался.
- Ну давайте, барин, просто коньяку, без закуски, с кофеем!
Путятин заказал штофик мадеры, кофе и бисквиты с баварским кремом.
- Расскажите же мне, любезный Григорий Ефимович, как император дошел
до такой жизни, что нигде уже не бывает, коньяк селедкой закусывает и
даже, как я слышал, портвейн пивом запивает. Он, право, никогда особо не
блистал, ему от природы не хватает tournure, но превратить себя в полно-
го отшельника!..
Распутин молчал. Рюмка мадеры не прояснила мозгов "любезному" Гри-го-
рию Ефимовичу; он плохо понимал, о чем говорил князь.
- Что же вы молчите? - вопросил Астролог с ледяным презрением. - Это,
право, невежливо, почтеннейший старец, или как там вас эти дураки вели-
чают?
- А что говорить-то? - пролепетал вконец перепуганный Распутин.
- Объясни мне, к примеру, по какой причине царь в городе совсем пе-
рестал показываться.
- Так ведь революция, барин! - ответил Распутин. - Пристрелят как те-
терку. Лихих людей много в городе развелось.
- А ты их видел?
- Кого?
- Лихих людей.
- Да их полно! - воскликнул Гришка как-то даже удивленно. - Я в каба-
ках постоянно небожеские разговоры слышу.
- Это какие ж такие небожеские разговоры ты слышишь?
- А какие тебе, барин, нужны?
- Не доводилось ли тебе слышать, как замышляют убить императора, нап-
ример?
- Бывало, - ответил Распутин, - и не раз.
- И ты видел этих людей?
- Как вас сейчас.
- А теперь слушай меня внимательно, Григорий Ефимович, - строго при-
казал князь. - Если еще раз увидишь подобных людей, войди с ними в сго-
вор, приведи к ним царя и предоставь этим людям сделать свое дело. Ты
меня понял?
Гришка перепугался не на шутку. Ему вдруг даже приспичило посрать, и
он приподнялся со своего стула.
- Сидеть! - приказал князь. - При регентстве о тебе позаботятся...
- При чем? - не понял Распутин.
- При новом правлении.
- А кто будет править?
- Это не твоего ума дело, - отказался объяснять князь. - Скажу лишь,
что тебе тогда будет тепло и сытно, а вот если ты меня посмеешь ослу-
шаться...
Князь встал, перегнулся через стол и, приподняв Гришку за шиворот,
