зя приговорили к пожизненной каторге. Князь так и не успел поделиться с
Ульяновым своей важной новостью, поэтому Ульянов так никогда и не узнал
о трагической судьбе Гарри Нельсона Пильсбери.
Ульянов никогда больше не видел сестер Невзоровых. Он знал, что в ян-
варе 1896 года они внезапно уехали из Санкт-Петербурга, но причина этого
была ему неизвестна.
Освободившись из заключения, перед отправлением в ссылку в село Шу-
шенское, Ульянов побывал на Мещанской улице. Маленькой уютной рюмочной
больше не существовало, а на ее месте теперь была погребальная контора.
Ульянов зашел в пивной ресторан и узнал, что Аркадий Симонович Прадер
внезапно скончался от сердечного приступа полгода тому назад. Ресторан
перешел к дальнему родственнику Прадера - маленькому человечку, похожему
на марабу. За эти полгода Марабу успел многое изменить: исчезли прежние
официанты, на месте шахматных столиков теперь стояла рулетка, а в меню
отсутствовал знаменитый борщ Прадера. Ульянов спросил про Арину, но ни
Марабу, ни молодые официанты ничего не знали о прекрасной владелице ма-
ленькой рюмочной. Они даже никогда не слышали о ней.
Ульянову пришлось зайти в погребальную контору. Там он узнал, что в
прошлом году у Арины Петровны умерла мать, после чего она продала рюмоч-
ную и уехала к брату в Москву.
Много лет спустя один московский адвокат поведал нашему герою об од-
ном своем коллеге, который был женат на очень красивой женщине, родом из
Санкт-Петербурга, сестре своего бывшего писаря. Но была ли то Арина, или
какая-нибудь другая женщина, Владимир Ильич Ульянов так никогда и не уз-
нал.
Август - декабрь,
1995
Примечания
Стр. 3. Михаил Борзыкин - петербургский композитор и поэт, лидер
рокгруппы "Телевизор".
"I only say, suppose this supposition." - "Я говорю лишь - предполо-
жим это." (Байрон, "Дон-Жуан", песнь I).
М.Ф. Волкенштейн - адвокат, у которого В. Ульянов в 1893-1894 гг.
служил в качестве помощника присяжного поверенного.
Стр. 5. Забалканский проспект - ныне Московский проспект.
Стр. 8. Троицкий Алексей Алексеевич (1866 - 1942) - выдающийся шах-
матный композитор, основоположник художественного этюда, заслуженный де-
ятель искусств РСФСР. В 1895 году, в газете "Новое время" были опублико-
ваны его первые этюды.
Стр. 11. Мнемозина - в греческой мифологии - богиня памяти, прароди-
тельница муз, покровительствующих литературе и истории.
Стр. 13. В.А. Князев - рабочий, в комнате которого в 1895 году В.
Ульянов проводил занятия рабочего кружка.
Стр. 15. ... у Невзорих - сестры З.П. и С.П. Невзоровы, студентки,
члены марксистского кружка технологов.
Стр. 16. Н.Е. Меркулов (в романе - Меркул) - рабочий Александровского
завода, в комнате которого в 1895 году В. Ульянов проводил занятия рабо-
чего кружка и участвовал в собраниях передовых рабочих Невской заставы.
М.А. Сильвин - активный участник русского революционного движения.
Стр. 28. Кржижановский Глеб Максимилианович (1872 - 1959) - русский
революционер, впоследствии советский партийный и государственный дея-
тель.
Ванеев Анатолий Александрович (ок. 1872 - 1899) - активный участник
русского революционного движения.
Старков Василий Васильевич (1869 -1925) - участник русского револю-
ци-онного движения.
В.А. Шелгунов - рабочий Обуховского завода, в комнате которого в 1895
году В Ульянов проводил занятия в рабочем кружке и собрания передовых
рабочих Петербурга.
Б.И. Зиновьев - слесарь Путиловского завода, на квартире которого в
1895 году часто проходили собрания рабочих
Стр. 45. Фабрика Отто Кирхнера - в советское время - фабрика беловых
товаров "Светоч".
Стр. 59. Франсуа Андре Даникан Филидор (1726 - 1795) - великий фран-
цузский шахматист, единогласно признавался сильнейшим шахматистом мира
второй половины XVIII века. Был также известным композитором, основопо-
ложником французской комической оперы.
Дешапель (1780 -1847) - французский генерал, вероятно сильнейший шах-
матист начала XIX века.
Луи Шарль Лабурдонне (1797 - 1840) - французский шахматист, с 1824
года считался сильнейшим игроком мира.
Даниэль Гаррвиц (1823 - 1884) - сильнейший французский шахматист се-
редины XIX века.
Пол Морфи (1837 - 1884) - великий американский шахматист. В течение
своей жизни он всего полтора года (с октября 1857 г. по март 1859 г.)
выступал в серьезных состязаниях, все его выступления прошли в непрерыв-
ных победах, и за это короткое время он не только доказал свое превос-
ходство над лучшими шахматистами эпохи, но и создал вокруг своего имени
ореол легендарной славы!
Адольф Андерсен (1818 - 1879) - знаменитый немецкий шахматист. Завое-
вав I приз на первом международном турнире в Лондоне (1851 год), приоб-
рел репутацию лучшего шахматиста в мире. В 1858 году Морфи выиграл у не-
го матч, но вскоре отошел от шахмат, и Андерсен быстро восстановил свою
репутацию.
Стр. 68. ... Блок вновь встретит свою давно знакомую "незнакомку". -
7 ноября 1902 года А. Блок после долгого перерыва встретил Л.Д. Менделе-
еву на студенческом балу в зале Дворянского собрания, и она дала согла-
сие стать его женой.
Десять лет спустя
Исторический роман
Посвящается ВЛАДИМИРУ ЕПИШИНУ,
отличному гроссмейстеру и хорошему другу
* 8 ноября 1905 года *
Ранним утром, когда женевский экспресс уже приближался к окраинам
Санкт-Петербурга, в полупустом вагоне-ресторане сидели два респекта-
бельных молодых человека и пили водку, закусывая ее осетриной.
- Осень... Поздняя осень, даже листопад уже прошел... Унылая пора, да
и места здесь тоскливые, - на ломаном русском языке произнес один из пу-
тешественников, задумчиво глядя в окно.
Это был юноша двадцати двух лет, высокий, большеголовый, статный, да-
же немного грузный. Его собеседник - невысокий, атлетически сложенный
мужчина в расцвете лет, в отличном костюме, с полностью оформившейся лы-
синой и короткой рыжеватой бородкой - был настроен куда более оптимис-
тично.
- Не сомневаюсь, Бени, что ты полюбишь русскую столицу! - отвечал он.
- Хотя солнце здесь светит гораздо реже, чем в твоей родной Италии, Пе-
тербург все же остается самым прекрасным городом на свете. Можешь пове-
рить бывалому путешественнику.
- Быть может вы и правы, г-н Ульянов, но в таком случае мы еще не до-
ехали до Санкт-Петербурга...
- Разумеется, мы еще только подъезжаем к Петербургу, но да будет тебе
известно, что некоторые пригороды русской столицы по совершенству архи-
тектурных ансамблей не уступают первым городам мира.
- Пригороды? - удивился Бени.
- Да-да, пригороды! - подтвердил Ульянов. - Гатчина, Царское Село,
Павловск и, конечно, Петергоф... Ведь это о них:
Летят алмазные фонтаны
С веселым шумом к облакам:
Под ними плещут истуканы
И, мнится, живы; Фидий сам,
Питомец Феба и Паллады,
Любуясь ими, наконец,
Свой очарованный резец
Из рук бы выронил с досады.
Дробясь о мраморны преграды,
Жемчужной, огненной дугой
Валятся, плещут водопады;
И ручейки в тени лесной
Чуть вьются сонною волной.
Приют покоя и прохлады,
Сквозь вечну зелень здесь и там
Мелькают светлые беседки...
- Это вы сочинили? - наивно спросил Бени, недостаточно чувствовавший
русский язык, чтобы сразу узнавать уверенную поступь классика.
- Ну что ты?! - усмехнулся Ульянов. - Каюсь: грешил в юности, но до
таких высот не поднимался. Это Пушкин... Я очень люблю Пушкина, Бени, и
часто его вспоминаю, особенно осенью. Отчасти ты прав: теперь уже слиш-
ком поздно. Посмотрел бы ты на эти леса месяц назад! Ты только вслушайся
в эти строки:
Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса -
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса...
- Как просто сказано, как спокойно, - и навсегда!.. Теперь уже так не
говорят.
- А вам не кажется, г-н Ульянов, что в вас сейчас говорит свойствен-
ная людям тоска по прошлому?
- Нет, не кажется! - уверенно сказал Ульянов. - Здесь другое. Просто
любая эпоха рождает своих гениев, но не в каждой области. Наша эпоха не
породила гениев слова, равных Пушкину.
- Быть может наша эпоха взяла свое в социально-политической сфере? -
предположил Бени.
- О, здесь трудно выдержать испытание временем! - усмехнулся Ульянов.
- Одних потомки развенчивают, других - просто постепенно забывают, и это
как нельзя лучше подтверждает постулат Маркса о том, что человеческое
общество развивается поступательно.
- Так выпьем за Маркса, который никогда не ошибался? - предложил юно-
ша.
- Давай, Бени, лучше выпьем за русскую столицу... Если б ты знал, за
какой прекрасной девушкой я ухаживал в Санкт-Петербурге десять лет на-
зад...
- И к чему это привело? - спросил прямолинейный итальянец.
Ульянов задумался. Воспоминания охватили его.
- Она держала маленькую рюмочную на Мещанской улице... Наверно, я
непростительно редко туда заходил... Все чего-то стеснялся... Порой мне
кажется, что сейчас я сделал бы все гораздо лучше... Что все было совсем
несложно, просто я был дурак... Но может мне это только так кажется...
Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, а сейчас давай выпьем!
Пока Ульянов предавался воспоминаниям о своей юношеской страсти, в
вагон-ресторан вошла женщина, которую он не любил никогда, но которой
суждено было стать спутницей его жизни. Она приближалась к сотрапезникам
неуклюжей походкой, свойственной немолодым и неловким особам при переме-
щении в мчащемся экспрессе.
- Володя! Бени! - еще издали заголосила Крупская. - Мы уже подъезжа-
ем, а вы все еще здесь сидите.
- Не переживай, бабуля, - успокоил супругу Ульянов. - Мы уже заканчи-
ваем. Пойди, пока, уложи вещи, а мы через пять минут будем... Да, Бени,
ты сам видишь: к чему это привело... Кстати, бабуля, ты не хочешь немно-
го выпить?
- Ты же знаешь, что я не пью, Володя, - ответила Крупская тоном сми-
ренной монашки.
- Да знаю я, что все человеческое тебе чуждо, - усмехнулся Ульянов. -
Но по случаю возвращения в Санкт-Петербург могла бы и изменить своим
принципам. В Швейцарии я и сам почти не пил. Там, собственно, и пить-то
было не с кем. Но сейчас, чувствую, наверстаем!.. Ну, ладно, иди, бабу-
ля. Мы скоро придем.
Полчаса спустя это странное трио вошло в пассажирский зал Варшавского
вокзала. Ульянов свободно вздохнул, оглядывая высоченные потолки этого
сооружения. Таких ему не доводилось видеть ни в Берлине, ни в Женеве, ни
в Вене. Бойкие мужички торговали здесь водкой и солеными огурцами, пивом
и селедкой, чаем и пирожками. Кругом было грязновато, но как-то отлично.
Проходя мимо маленького кафе с тремя столиками и пивным краном на стой-
ке, Ульянов заколебался - стоит ли пить пиво после водки.
- Владимир Ильич! - внезапно послышался у него за спиной знакомый го-
лос.
Ульянов обернулся и сразу узнал Ника Буренина. Большой, румяный,
всегда приятно пахнущий пивом - Ник был душой общества петербургских
марксистов. Ульянов познакомился с ним пять лет назад, 20 мая 1900 года,
во время своего последнего (нелегального) посещения Санкт-Петербурга.
- Здравствуйте, Ник! - обрадовался Ульянов. - Очень рад вас видеть.
- Взаимно, Владимир Ильич! Здравствуйте, Надежда Константиновна!
- Это Бени, - представил юношу Ульянов. - Наш итальянский товарищ.
- Очень приятно... Николай... Я чувствовал, Владимир Ильич, что вы
приедете этим поездом. Вчера я навел справки: в меблированных комнатах
"Сан-Ремо" есть свободные номера. Если вы не возражаете...
- "Сан-Ремо"? - переспросил Ульянов. - М-м, ну что ж, пожалуй.
Буренин предложил "закинуть" Крупскую с вещами в "Сан-Ремо" ("Пусть
Надежда Константиновна отдохнет с дороги!"), а затем отправиться на Пре-
