ли высокий красивый молодой человек и хорошенькая девушка в лисьей шуб-
ке. Они не были мужем и женой, но никто не обратил внимания на ошибку
швейцара.
- Гарри! - невольно вырвалось у Ульянова.
- Владимир! - удивился молодой американский социалист, оказавшийся
"по совместительству" знаменитым гроссмейстером.
Светочка не скрывала своей радости по поводу встречи с Ульяновым.
Столь грубое нарушение конспирации в данном случае не могло повлечь за
собой никаких последствий, поскольку все любители уже побывали на прохо-
дящем в Петербургском шахматном обществе матч-турнире; все уже знали
Светочку, и никого не удивило, что Ульянов также знаком с "четой
Пильсбери".
Светочка уселась за ближайшим к центру событий столиком, и официант
сразу принес ей кофе со сливками, а Гарри подсел к Ласкеру и Стейницу,
чтобы служить им переводчиком. Часы пробили полдень. Пора было присту-
пать к церемонии открытия турнира, и слово взял Аркадий Симонович.
- Дамы и господа! Я искренне признателен вам за внимание к моему тур-
ниру. Особо мне хочется поблагодарить выдающихся маэстро, участников
международного матч-турнира, согласившихся провести свой выходной день в
моем ресторане. Я буду краток, поскольку сегодня день шахмат, а не ора-
торского искусства. Позвольте мне огласить программу турнира.
1. В турнире участвуют двенадцать игроков. Каждый с каждым играет по
одной партии. Выигранная партия считается 1, проигранная 0, ничья 1/2
очка.
2. Игра происходит по часам, причем каждому игроку дается 15 минут на
всю партию. Просрочивший время считается проигравшим партию.
3. Мною установлены пять призов: I - 75 рублей; II - 50 рублей; III -
35 рублей; IV - 25 рублей; V - 15 рублей.
Раздались аплодисменты. Аркадий Симонович поклонился и продолжил ог-
лашение регламента.
- При равенстве очков, соответствующие призы делятся, за исключением
только случая, когда на первое место окажется два кандидата. В этом слу-
чае вопрос о первенстве решается дополнительной партией-пятиминуткой.
Аркадий Симонович подошел к стойке бара и продолжил:
- Здесь вы видите дополнительные призы. Эту бутылку прекрасного ста-
рого коньяка "Луи XIII" получит победитель турнира. Приз учрежден Прези-
дентом Петербургского шахматного общества князем Кантакузеном.
Аристократический любитель князь Кантакузен - тощий верзила с огром-
ным кадыком - встал и поклонился присутствующим.
- Эта большая красивая коробка папирос "Санкт-Петербург" произведена
специально к шахматному матч-турниру. Таких коробок сделано всего сто
штук. Как говорят англичане: "special limited edition". Эта коробка пос-
лужит утешением участнику, который займет в нашем турнире последнее мес-
то. Приз учрежден гном Бостанжогло.
Московский миллионер, табачный король и шахматный меценат Бостанжогло
также снискал аплодисменты собравшихся.
- Этот бокал из ирландского хрусталя достанется игроку, который пер-
вым проведет победную комбинацию с жертвой ферзя. Приз учрежден участни-
ком турнира г-ном Ульяновым (аплодисменты)... А теперь я с удовольствием
предоставляю слово г-ну Жеребцову.
- Дамы и господа! - загремел Афанасий Петрович. - Дабы придать нашему
турниру побольше веса, я решил выделить две тысячи золотых рублей для
организации в будущем году, в Ростове-на-Дону, матча между победителем
этого турнира (или вторым призером, ежели победителем выйдет чемпион ми-
ра Ласкер) и победителем турнира, проходящего сейчас в Обществе (или же
вторым призером, если победителем там будет Ласкер). И пусть победитель
"моего" матча будет считаться кандидатом на первенство мира...
Это заявление вызвало бурную овацию присутствующих, а слово тотчас же
взял г-н Бостанжогло.
- А я в свою очередь обещаю в том же, 1896 году, финансировать в
Москве матч между этим кандидатом и чемпионом мира Эмануилом Ласкером.
Восторгу собравшихся не было предела. Шутка сказать: с этой минуты
каждый участник турнира в ресторане Прадера, даже наш друг г-н Ульянов,
фактически являлся претендентом на мировое первенство!
Когда всеобщее волнение немного улеглось, участники турнира произвели
выборы в третейский суд. Были избраны: г-да Хардин, Ульянов и чемпион
мира Ласкер. Затем приступили к метанию жребия для определения соперни-
ков на каждый тур. Для первого тура выпали следующие пары: Ласкер - Же-
ребцов, Пильсбери - Ульянов, Чигорин - Алапин, Лизель - Шифферс, Стейниц
- Соловцов и Прадер - Хардин.
Сразу после жеребьевки Аркадий Симонович торжественно провозгласил:
- Дамы и господа! Международный турнир в честь дня рождения маэстро
Пильсбери объявляется открытым! Happy birthday, Mr. Pillsbury!
И грандиозные баталии начались!
Не прошло и четверти часа, как один из призов обрел хозяина. Играя
белыми против Ульянова, Пильсбери вновь доказал, что в трактовке отка-
занного ферзевого гамбита ему нет равных. В решающий момент он пожертво-
вал ферзя, и черный король в отчаянии заметался под смертельными ударами
белых фигур. Ульянов встал, попросил официанта наполнить шампанским бо-
кал из ирландского хрусталя и преподнес Гарри свой приз.
А еще через несколько минут родилась первая сенсация. Чемпион мира
Ласкер имел хорошую позицию против Жеребцова, но затем буквально на ка-
кое-то мгновенье потерял бдительность, последовала эффектная комбинация,
и доска почернела от материального преимущества ростовского помещика.
Ласкер остановил часы и встал. Он заметно покраснел, руки у него дрожа-
ли.
- Не расстраивайтесь, молодой человек! - похлопал по плечу чемпиона
мира великолепный Афанасий Петрович. - У вас еще все впереди! Будут и
победы, и поражения! Побед конечно будет больше - на то вы и чемпион ми-
ра.
Если бы наше повествование предназначалось только для шахматистов, то
наверное стоило бы в мельчайших подробностях описать ход этого турнира.
Но мы пишем эту повесть для развлечения всех (без исключения!) хороших и
добрых людей, а также в назидание людям глупым и злым, поэтому нам дос-
таточно осветить лишь узловые моменты этого исторического состязания.
После четвертого тура был объявлен первый перерыв. К этому моменту
лидерство с четырьмя рядовыми победами (в том числе над Ласкером и Стей-
ницем!) неожиданно захватил Афанасий Петрович Жеребцов. Назревала сенса-
ция! По три очка имели в своем активе Ласкер, Пильсбери и Чигорин; два с
половиной очка набрал Шифферс; по два - Алапин и Стейниц; полтора - Со-
ловцов; Хардин и Прадер набрали по очку; и замыкали турнирную таблицу,
имея по половинке очка, д-р Лизель и наш друг Ульянов.
В первом перерыве всем участникам и зрителям был предложен знаменитый
"борщ Прадера"! Рюмочку "для аппетита" с удовольствием приняли все, кро-
ме непьющего Ласкера и "инакопьющего" Жеребцова. Афанасий Петрович отдал
свою рюмочку Чигорину (который таким образом принял две рюмочки!) и об-
ратился к официанту:
- Ты уж удружи, милок, - принеси мне стаканчик водочки. А то, знаешь,
старость не радость: я уж эти наперсточки и разглядеть-то не могу!
Ульянов оказался за одним столиком со Светочкой, Гарри и помещиком
Жеребцовым. Афанасий Петрович одним глотком опорожнил стакан водки, а
затем так быстро расправился с борщом, что Аркадию Симоновичу пришлось
подать знак официанту, чтобы тот принес великану-помещику еще один гор-
шочек. Вторую порцию Жеребцов ел не спеша, не скупясь попутно на похвалы
в адрес кулинарных способностей старика Прадера. Будучи и от природы
добрым малым, Афанасий Петрович после двух побед над вельтмейстерами и
вовсе пришел в прекрасное расположение духа.
- Вы когда-нибудь бывали в Париже, Володенька? - обратился он к
Ульянову.
- Пока, к сожалению, не доводилось, - со вздохом ответил наш герой.
- А вы, Гаррик?
Пильсбери отрицательно покачал головой.
- У барышни я и не спрашиваю, - сказал Жеребцов. - У нее еще все впе-
реди... А мне вот сегодняшние игры с великими чемпионами напомнили одну
давнюю парижскую встречу.
Воцарилась тишина. Афанасий Петрович судя по всему собирался с мысля-
ми. Все почувствовали, что сейчас он расскажет что-то очень интересное,
и старый помещик не обманул этих ожиданий.
- В первый и в последний раз, господа, я побывал в Париже в сентябре
1858 года. Я совершал тогда свадебное путешествие, и моя ныне уже покой-
ная супруга Елизавета Александровна была столь же юной и очаровательной,
как сейчас г-жа Невзорова. В те годы я слыл одним из лучших шахматных
игроков России, поэтому, очутившись в Париже, я естественно стремился в
знаменитое кафе "Режанс", чтобы помериться силами с первым шахматистом
Франции г-ном Гаррвицем. Как вы понимаете, господа, в медовый месяц неп-
росто найти время для шахмат. Все же в один из дней мне удалось ненадол-
го оторваться от моей любезной супруги, и я посетил это шахматное кафе,
располагавшееся неподалеку от Пале-Рояля.
Когда я вошел, большой зал кафе был переполнен. Там были представлены
все слои общества, и звучала речь на всех европейских языках. За некото-
рыми столиками играли в шахматы, за другими - в карты и домино. Одновре-
менно шла жаркая битва на двух биллиардных столах, окруженных игроками,
оравшими во все горло.
Я прошел в меньший зал. Здесь было тихо, стояли шесть отличных шах-
матных столиков, а на стене были выгравированы имена Филидора, Дешапеля
и Лабурдоннэ. За одним из столиков сидел в одиночестве миниатюрный, но
очень красивый юноша, а в некотором отдалении от него какой-то господин,
судя по одежде иностранец, горячо убеждал в чем-то толстого, добродушно-
го француза.
Поскольку юноша сидел за шахматным столиком, я решил, что он скорее
всего имеет некоторое отношение к нашей благородной игре. "Разрешите
представиться, сударь, - обратился я к нему по-французски. - Моя фамилия
Жеребцов. Я - русский дворянин, и приехал сюда, чтобы помериться силами
с г-ном Гаррвицем." "Очень приятно, сударь, - ответил юноша также
по-французски, но я сразу понял, что он не француз. - Моя фамилия Морфи.
Пол Морфи, из Луизианы. Я - чемпион Америки, а там вы видите моего имп-
рессарио, который в данную минуту ведет переговоры с владельцем кафе об
условиях моего матча с Даниэлем Гаррвицем. Вероятно, наш матч начнется
завтра, а пока если вы желаете сразиться, сударь, я к вашим услугам."
Мы сразу сели за доску, и я проиграл три партии кряду. Несмотря на
ошеломляющий разгром, я нашел в себе силы поздравить своего юного сопер-
ника и признать, что никогда еще мне не доводилось видеть столь сильного
игрока. И то была истинная правда, господа! Немного побеседовав, мы
простились, и я никогда больше не видел ни г-на Морфи, ни кафе "Режанс".
А несколько месяцев спустя, уже находясь в России я узнал, что мне неза-
чем стыдиться моего поражения, поскольку после моего отъезда перед ма-
леньким американцем склонили головы все величайшие игроки Европы, вклю-
чая даже ныне покойного профессора Андерсена.
Этот рассказ вполне естественно произвел сильное впечатление на всех
присутствующих. Имя Пола Морфи в те годы (да и теперь!) было окружено
особым ореолом в глазах всех шахматистов.
- Г-н Жеребцов, - обратился к рассказчику Пильсбери. - Ваш рассказ
настолько интересен, что, с вашего позволения, я хотел бы во время сле-
дующего перерыва пересказать его г-дам Ласкеру и Стейницу на понятном им
английском языке.
До второго и последнего перерыва игрокам предстояло провести еще че-
тыре тура. На этом отрезке Афанасий Петрович потерпел три поражения - от
Чигорина, Шифферса и Ульянова. Наметившаяся было сенсация не состоялась,
вперед вышли профессионалы. После восьми туров лидировали Ласкер,
Пильсбери, Чигорин и Шифферс, набравшие по шесть очков. На очко от них
отставали Алапин и Жеребцов. Далее следовали: Стейниц - четыре очка,
Хардин - три, Прадер и Соловцов - по два, Ульянов и Лизель - по полтора
