Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#7| Dirty Colossus
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Приключения - Владимир Санин Весь текст 574.83 Kb

Большой пожар

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 14 15 16 17 18 19 20  21 22 23 24 25 26 27 ... 50
Мартыновым не осталось. По девичьей логике я предпочла  именно Лермонтова, а
не Пушкина: Лермонтов в любви был несчастлив, а муж первоц  красавицы России
на такую  замухрышку, как я, и походя не взглянул  бы... Впрочем, все девицы
одинаковы: кому из нас в юности не казалось, что мы обладаем неким волшебным
талисманом, делающим  нас всесильными? Талисман-то  был, только волшебства в
нем оказалось  ни на  грош:  простой  самообман  юных самоуверенных дурочек.
Нескоро  мы  сообразили, что  пятиминутное счастье  недорого стоит,  а  пока
поумнели, настоящее, духовное упустили.
     Вот я такая же дурочка была  -- с ветром в голове: сначала о Лермонтове
размечталась, а когда на землю спустилась, Нарцисса за Аполлона приняла...
     Маргарита,  королева  Наваррская,  говорила,  что  после  тридцати  лет
женщине пора менять  эпитет "прекрасная" на  эпитет "добрая". Я бы  к  этому
добавила  --  мудрая,  имея  и виду,  что  выстраданное  понимание жизни  не
променяла  бы на  девичью прелесть. Юный ум слишком подвластен  страстям,  а
страсти плохой помощник  в делах: когда ты пьяна от любви и  видишь будущего
мужа  через брачную  фату -- берегись, подружка, уж не ждет  ли тебя горькое
похмелье!  Недаром  Вольтер  писал,  что  первый  месяц  медовый,  а  второй
полынный.  Лучше  дай себе  срок,  остынь, подожди, пока  голова  перестанет
кружиться  --  и присмотрись:  тот ли  он, каким  в  самую черемуху казался?
Заслуживает ли он такого бесценного дара, как твоя любовь?
     Это теперь я такая умная -- задним числом: десятьдвенадцать лет назад я
рассуждала  по  иному.  Мне и в голову не  приходило, что Вася, готовый ради
минутного свидания со мной неделю  сидеть на  гауптвахте, и есть мой суженый
-- "что нам дано,  то не влечет". Десятьдвенадцать лет назад Вася, родной на
всю оставшуюся жизнь, не  устраивал меня потому, что  за него не  надо  было
бороться.
     Хотела я рассказать,  как  появился Сергей Хорев,  как  вспыхнула  наша
любовь, но не могу, рука не поднимается писать историю своей глупости. Скажу
только, что никто -- ни Вася, ни Дима,  ни Слава -- никто меня не остановил,
не нашлось человека, который бы мне  сказал: "Не торопись, пока слепа! Через
месяц ты  вдруг обнаружишь, что твой любимый не очень умен, через два -- что
он сухой эгоист, а через три, потрясенная, поймешь, что  он совсем не такой,
каким ты себе его выдумала).
     А если бы и нашелся такой человек, поверила бы ему? От любви словами не
отговоришь,  каждому   человеку,  как  охотнику   через   джунгли,   суждено
прорубаться через собственные ошибки...
     И все-таки для того, чтобы окончательно прозреть,  нужно было случиться
Большому Пожару...
     Ладно, пора приступать к делу. Сначала о Зубове.

     Музей  схож  с театром: если  в нем  нет изюминок,  никакая  реклама не
поможет,  зрителей придется затаскивать на  веревке. Поэтому жизнь работника
музея -- это постоянная и изнурительная погоня за изюминками или,  как мы их
называем, "сапогами Петра Великого". Нашему краеведческому музею не очень-то
повезло: великие люди выбирали себе для рождения и проживания  другие места,
особых событий, потрясавших Россию, в нашем городе не происходило, мамонты в
наших  краях  кладбищ  не  устраивали,  Степана Разина он не  заинтересовал,
Емельяна Пугачева тоже, и лишь в Великую Отечественную город набрал  силу --
когда  принял  сотни  эшелонов  с  запада  и  развернул  на  своих  окраинах
заводыарсеналы.
     Так   что  нам  приходилось  лезть  вон  из   кожи,   чтобы  отыскивать
собственные,  местные  "сапоги"  и  завоевать расположение земляков.  Каждый
вновь обнаруженный экспонат вызывал ажиотаж и страстные споры: "сапог али не
сапог"? Раскопанная археологами на территории  области и  реконструированная
стоянка  каменного века  -- определенно, "сапог";  средневековый пергамент с
рисунком крепости, из которой родился город, -- тоже, а вот главный "сапог",
личный  пистолет Пугачева,  оказался  блефом:  специалисты  установили,  что
пистолет был сделан никак не раньше девяностых годов XIX  века, то есть  лет
через  пятнадцать  после казни Пугачева.  Доказать подлинность  исторических
реликвий -- вообще непростое дело, но у нас есть вещи и  безусловные: редкая
утварь русского  средневековья,  копья, мечи и  кольчуги,  пушка  с  ядрами,
произведения искусства  и мебель  XVII-XIX  веков,  автографы  Чайковского и
Римскою-Корсакова, несколько  писем Горького и Шаляпина, книги из библиотеки
Чернышевского, шахматы Алехина и  многое другое. Я уже не говорю о  довольно
богатом архиве, которым мне и приходилось заниматься.
     Пожар возник на пятом этаже и распространялся выше, музей не пострадал,
и свой рассказ с него я начала лишь потому, что в тот злополучный вечер  мне
в музей позвонил Зубов. "Кажись, нашел "сапог", -- с обычным своим сарказмом
сказал  он.  --  Прижизненный  портрет  Екатерины  Второй,  неизвестный,  но
определенно гениальный художник".
     Понять, когда  Зубов шутит, а  когда говорит серьезно, было невозможно,
но он уже не  раз находил для музея интересные вещи,  и я побежала наверх, в
реставрационную мастерскую -- небольшую комнату, которую Зубов выгородил для
себя из выставочного зала. Он сидел за столом и рассматривал в лупу портрет:
Екатерина Вторая в высоком парике, полное розовощекое лицо, надменный взгляд
больших  голубых  глаз...  Явная  и  весьма  посредственная  копия  портрета
императрицы из Петродворца!
     --  Но художник-то  неизвестный,  --  иронически  настаивал  Зубов.  --
Согласен, копия плохая, зато  владелец просит за  нее сущие гроши -- полторы
тысячи.
     Мы  посмеялись  и  перешли на  другие  темы,  ради  чего  Зубов меня  и
пригласил.
     Зубов был одним из интереснейших людей, которых я знала, наверное, даже
самым  интересным. Циничный, злой,  саркастичный, он  наживал себе  врагов с
усердием,  которого ему явно  не хватало  для создания личного благополучия.
Неухоженный  старый  холостяк,  со свалянной бородкой  клинышком, в  которой
вечно  торчали  какие-то  крошки,  с  блеклыми,  иронически  смотревшими  на
собеседника глазами и обмотанным вокруг шеи грязноватым шарфом, он был похож
на  опустившегося  разночинца прошлого  века, да и не  только  внешне,  он и
внутренне был не  от мира сего -- совершенный бессребреник,  у которого  кто
хочешь  мог одолжить  без отдачи десятку, искренне, не показно равнодушный к
чужому мнению о себе и своих работах. В наше время,  когда после аскетизма и
нехваток до- и послевоенного времени  вещи вновь стали играть былую роль, он
в  свои  пятьдесят пять  лет  не обзавелся  даже квартирой -- жил в какой-то
жалкой  комнатенке, где вместо кровати лежал на чурках  матрас, а гардеробом
служили вбитые в стену гвозди; немалые же деньги,  которые Зубов зарабатывал
и не успевал раздать,  уходили на  спиртное -- пил он каждый день, причем не
какую-нибудь  бормотуху, а хороший коньяк.  Совершенно трезвым я его никогда
не видела,  как,  впрочем,  и  по-настоящему  пьяным  --  в он  всегда,  как
говорится, был "на взводе".
     Нынче,  когда  каждый  старается  углубиться   в  свою   специальность,
энциклопедически образованных людей становится все меньше; Зубов  был  одним
из  них. Знал он очень много -- историю и философию, литературу и искусство,
и не  просто знал, а свободно  и  глубоко рассуждал,  как  умели  это делать
когда-то не  скованные программами  старые университетские профессора.  Наши
беседы,  а он  чуть ли  не каждую неделю находил для  них предлог, я  ценила
чрезвычайно и по первому его зову бежала наверх "набираться ума"; иногда мне
казалось, что он не прочь за мной поухаживать, но до  этого, к счастью, дело
не дошло:  как  и  многим  людям  зрелого возраста,  ему  льстило  дружеское
расположение молодой женщины и он, видимо, опасался  его  потерять. Впрочем,
какие-то  женщины,   по  слухам,  у  него  были,  но  не  думаю,  чтобы  они
сколько-нибудь серьезно на него влияли.

     Я  потому столь подробно  рассказываю о  Зубове,  что  ищу разгадку его
смерти в его жизни.
     Разгадка предполагает  загадку: так вот, вся жизнь Зубова была насквозь
загадочной, одни сплошные "почему?".
     Незаурядный  художник  и  выдающийся,  со  всесоюзным именем  эксперт и
реставратор, он не раз получал заманчивые  предложения работать в столице --
и  категорически  их  отклонял.  Загадка?  Его ученики,  молодые  художники,
рассказывали, что Зубов на их глазах за два-три часа писал  отличные пейзажи
-- потом их никто  не видел,  ни до, ни после его смерти. Почему? Почему при
несомненном  уме и таланте  его личная жизнь сложилась  столь  неудачно? Ну,
бывает,  и  очень часто, когда талант попадает  в неблагоприятные условия  и
окружающая посредственность его  душит,  по  про Зубова этого сказать  никак
нельзя: молодежь открыто признавала его метром, начальство, хотя и не любило
за строптивость и непослушание, по  ценило -- в Москву, в Ленинград человека
зовут, а он верен городу;  недругов  было много,  особенно среди  художников
старшего поколения, но помешать Зубову  работать и выставляться они не имели
силы.
     Может, "ищите женщину"? Несчастная любовь?
     Попробую  воспроизвести  один  наш  разговор,  н котором  я  попыталась
кое-что выяснить.
     Зубов. Люди всегда  были рабами условностей, воззрений  своего времени.
Сенека  писал:  "Что  было  пороками, то  теперь  нравы". Если  даже  мораль
меняется, то что говорить о моде?  Древнему римлянину в его тоге и сандалиях
сегодня и десяти шагов не  дали бы пройти по улице, а в средние века вас  бы
сожгли на  костре,  появись  вы на людях в своих джинсах. Вы уже не в первый
раз намекаете,  что  я должен  приобрести новый костюм, поскольку  мой якобы
вышел  из моды.  Между  тем  я привык к нему и  считаю,  что он  превосходно
выполняет свое назначение --  скрывает мою наготу. Таковы  мои  и не слишком
изящные,  но  достаточно прочные ботинки, и  старенькие  часы, которые  идут
точно,  и  все  прочее.  Однажды,  будучи  на рынке, где продавались  разные
товары, Сократ воскликнул: "Сколько есть вещей, без которых можно жить!"
     Я. Вы еще скажете, что готовы, как Диоген, жить в бочке?
     Зубов. А вот этого я не скажу. Я не очень верю в искренность Диогена --
мудрец  просто играл на публику. Лиши его зрителей --  и  он перебрался бы в
приличный дом. Тщеславие,  игра на публику бывают  сильнее  здравого смысла:
ведь  жить  в  бочке  очень неудобно. Но  по  большому  счету древние,  с их
минимумом потребностей, были  куда мудрее нас. Антисфен считал, что в дорогу
нужно запасаться тем, чего не потеряешь даже при кораблекрушении.
     Я. Слова, Алексей Ильич, слова! Ваши любимые древние  даже Сократ, были
семейными людьми,  и часто  довольно  состоятельными.  Я  что-то не припомню
среди них уж очень бедных и целомудренных.
     Зубов. Не спорю, хотя были и такие. Однако,  на  вопрос человека, стоит
ли   ему  жениться,   Сократ  ответил:  "Делай,  что  хочешь  --  все  равно
раскаешься", а Бион сказал: "Уродливая  жена будет тебе наказанием, красивая
--  общим  достоянием"; Пифагор  же  на  вопрос, когда  надобно  влюбляться,
отвечал:  "Всякий  раз,   как  хочешь  обессилеть".  Отсюда  ясно,  что  они
относились к вашей сестре, как к неизбежному  злу, а раз неизбежному -- они,
даже  не  семейные, вовсе  не  были  целомудренными в нашем понимании  этого
слова.  В юности я  знал  одного  воистину  большого  художника, превеликого
сластолюбца, который доказывал, что нет такой женщины, в которую нельзя было
бы  влюбиться.  "Не  верите?  --  говорил  он.-- Тогда  представьте  себя на
необитаемом острове, с ней  вдвоем, и  вы поймете, что  живая женская ножка,
даже и  не  очень  стройная,  куда  более великое произведение, чем  "Спящая
Венера" Джорджоне". Однажды он мне признался, что  по-настоящему гордится не
славой, наградами и званиями, а десятком побед, одержанных  над женщинами  в
молодости. Честно вам скажу, что совершенно его не осуждаю.
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 14 15 16 17 18 19 20  21 22 23 24 25 26 27 ... 50
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама