Владимир Санин.
Большой пожар
Мол Гвардия, Санин В. М. Большой пожар Роман 1986. -- 320
OCR: Сергей Васильченко
Материал который лег в основу романа достаточно необычен -- пожалуй
впервые в художественной литературе рассказывается о героической работе
городских пожарных. В центре повествования -- боевые действия по тушению
крупного пожара и спасательные операции: те самые экстремальные ситуации, в
которых особенно ярко выявляются характеры людей и становится ясно "кто есть
кто". "Большой Пожар" -- роман остросюжетный, роман-предупреждение,
написанный с любовью к людям " огненной профессии" -- пожарным, и молодым и
ветеранам.
Издательство "Молодая гвардия", 1986 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Я не раз писал о том, что верю в огромную роль случая; не припомню ни
одного сколько-нибудь крутого поворота в моей жизни, на который не
подтолкнула бы меня случайность.
По воле случая набрел я на морскую тему, из-за случайного письма
оказался в высоких широтах, чудом попал в Антарктиду. Заканчивая книгу, я
привык не очень задумываться о следующей, ибо верил, что случай подскажет
мне тему.
Так получилось и с этой книгой.
На сей раз началось с телефонного звонка. Тамара Александровна
Ворошилова, ответственный секретарь пресс-клуба "01" Главного управления
пожарной охраны, сказала, что с интересом относится к моим полярным книгам,
но думает, что на главную свою тему я еще не вышел. Таковой же, по ее
глубокому убеждению, является тема пожарная, в которой я найду экстремальных
ситуаций больше, чем на обоих полюсах Земли.
Честно говоря, писать о пожарных мне не очень хотелось, и на какое-то
время об этом звонке я забыл. Но вот, перечитывая верстку переиздававшейся
повести "За тех, кто в дрейфе!", те страницы, на которых был описан пожар на
Льдине, я вдруг совершенно неожиданно для себя почувствовал, что от льда и
снегов меня потянуло к огню. Неделю я убеждал себя, что это пройдет, что
грех уходить из полярных широт, с которыми связаны лучшие годы жизни, а на
восьмой день не выдержал и бросился разыскивать Ворошилову.
Демонов-искусителей оказалось двое: Тамара Алекгнндровна и ее муж
Владимир Тимофеевич Потемкин, тоже беспредельно преданный пожарной теме
журналист. Встреча состоялась, и после нескольких часов первой нашей беседы
я уже твердо знал, что иду к пожарным надолго и всерьез. Потом были вторая,
третья, пятая -- и я был отправлен на выучку к пожарным.
Теперь о том, ради чего написано это предисловие.
Во время первых же бесед выяснилось, что мои представления о пожарных
отличаются вопиющим, из ряда вон выходящим невежеством. Я был уличен в том,
что абсолютно не понимаю элементарного -- ни масштабов пожаров, ни причин,
их вызывающих, ни людей, которые ценой жизни своей и здоровья эти пожары
тушат. Явления, казавшиеся мне "простыми, как мычание", обернулись
сложнейшими и сверхактуальными проблемами. Хотя читателей обижать не
принято, бьюсь об заклад, что и ваши понятия от моих тогдашних далеко не
ушли: уверен, 98 из 100 читателей о проблеме пожаров имеют смутное и,
добавлю, легкомысленное представление -- за исключением тех, кого пожары
коснулись непосредственно, и, разумеется, профессионалов.
Народная мудрость афористична: "Моя хата с краю". Человеку свойственно
испытывать беспокойство и тревогу тогда, когда события затрагивают его
лично. Землетрясения и ураганы, лавины, сели и цунами -- все эти стихийные
бедствия, о которых мы каждый день читаем и которые показывает нам
телевидение, у людей, не испытавших их на себе, вызывают лишь сочувствие и
минутное волнение; это вполне закономерно и согласуется с человеческой
природой. Ну ладно, от этих бедствий страдает лишь меньшая часть населения
нашей планеты, здесь все объяснимо, но ведь совсем другое дело -- пожары!
От них страдают все, без исключения все народы и государства. Нет таких
городов, таких поселений на Земле, которые не пострадали и не продолжают
страдать от опустошительных пожаров. Знаете ли вы, что в миллионном городе
случаются за сутки десятки небольших, средних и крупных пожаров? А если
знаете, представляете ли вы себе, что буквально рядом с вами гибнут люди --
ваши соседи! -- что превращается в пепел личное и государственное имущество?
А знаете ли вы о муках жертв пожаров в ожоговых центрах, о сиротах,
оставшихся без родителей, и родителях, оставшихся без детей?
Знаете так же, как знал я: понаслышке. В какой-то газете прочитали,
когда-то увидели на экране, от кого-то услышали -- ужаснулись, повздыхали и
забыли. Это случилось где-то, это случилось не со мной...
Отвернуться от опасности -- это не значит ее устранить. В том-то и
дело, что пожары в современном мире -- это не изолированные случаи, это --
проблема. ПРОБЛЕМА. Общечеловеческая проблема.
Американскиве специалисты по пожарной безопасности опубликовали труд
под названием "Горящая Америка". Цитирую: "По имеющимся статистическим
данным, существует вероятность того, что в течение ближайшего часа где-то в
нашей стране произойдет более трехсот разрушительных пожаров. Когда они
будут ликвидированы, по меньшей мере один человек погибнет, а 34 получат
ожоги и травмы, причем некоторые из этих людей станут инвалидами и будут
обезображены на всю жизнь... Шрамы и память об ужасах сохранятся у трехсот
тысяч американцев, которые ежегодно получают травмы и ожоги на пожарах"
От таких цифр не отвернешься -- проблема!
О ней уже существует целая литература -- к сожалению, почти
исключительно специальная, для узкого круга профессионалов. Мы же, как я
говорил, 98 человек из 100 продолжаем относиться к ней с потрясающей
легкомысленностью. То, что по статистике в мире ежегодно случаются пять с
половиной миллионов пожаров -- каждые пять секунд где-то что-то горит! --
то, что гибнет имущества на неисчислимые миллиарды и, главное, гибнут
десятки тысяч людей -- эти цифры кажутся какимито абстрактными, далекими, не
имеющими к нам прямого отношения.
А между тем они звучат грозно, как набат! Они предупреждают: люди,
задумайтесь! Учтите, что стремительное развитие цивилизации, вводящей в нашу
жизнь все новые машины и вещи, столь же стремительно повышает опасность
пожаров. Учтите -- потому что угроза пожаров растет быстрее, чем средства
защиты от них, и посему нельзя допустить нарушения извечного равновесия --
чтобы снаряд был сильнее брони.
Развитие цивилизации не притормозишь: в наш быт будут входить все новые
материалы и новая технология, и города будут расти вширь и вверх, и все
большей будет концентрация создаваемых рукой человека ценностей на
квадратный метр площади. А это значит, что пожары могут стать еще более
жестокими, они будут еще дороже обходиться обществу -- если мы всем миром не
осознаем этой грядущей опасности и не примем против нее самых решительных
мер, не осознаем, что чужого горя не бывает: каждый пожар -- несчастье для
каждого из нас.
Пойдя на выучку к пожарным, я многое понял и многое переосмыслил.
Я увидел, как живут и работают эти люди, и поразился тому, как мало их
знал, в каком кривом зеркале представлялись мне и они сами, и их работа.
И еще я поразился тому, как мало мы знаем этих людей, которые, бывает,
очень дорогой ценой покрывают наши грехи, нашу беспечность.
В мирное время, спустя десятилетия после войны, они каждый день
встречаются лицом к лицу со смертельной опасностью, сражаются и побеждают,
получают травмы, ожоги и гибнут -- в мирное время!
И день за днем, месяц за месяцем я проникался все большим уважением к
этим прекрасным людям, скромным, нисколько не претендующим на внимание, не
ожидающим почестей и признания, преданным своей профессии, бесстрашным перед
грозным ликом огня.
О них эта книга.
И если вы, увидев, мчащиеся по улицам пожарные машины, остановитесь,
посмотрите им вослед и скажете хотя бы про себя: "Удачи вам, ребята" -- я
буду считать, что написал "Большой Пожар" не зря.
АВТОР
...Знаешь, почему нас не очень жалуют, почему о нас редко вспоминают
поэты и не пишут книг прозаики? Я много думал об этом и пришел к выводу:
потому что наша работа не приносит людям радости, она в лучшем случае
уменьшает горе. Она не эстетична, наша работа, мы ничего не созидаем, не
ставим рекордов, хотя рискуем жизнью, бывает, по нескольку раз на день. Даже
самая блистательная наша победа -- это трагедия; с нами в сознании людей
ассоциируются ужасы и боль, гибель и потери, обезображенные лица и груды
развалин.
Не принято писать об этом, пусть люди живут спокойно. Не принято,
понимаешь? И поэтому, сынок, если ты честолюбив и жаждешь славы, если ты
обижен тем, что журналисты обходят тебя стороной, и если тебе мало того, что
в тебя верят товарищи, идут за тобой в огонь и в дым, -- меняй профессию. Ты
еще молод, это еще не поздно сделать.
Из письма полковника Кожухова сыну
Героическим пожарным России
НЕСТЕРОВ -- МЛАДШИЙ
С того вечера прошло больше месяца, а мы, затянутые в водоворот
воспоминаний, никак не можем из него выбраться. Воспоминания -- зеркало
прошлого, и, нужно сказать, зеркало весьма своеобразное: каждый видит в нем
не только то, что было на самом деле, но и то, что ему хотелось бы увидеть.
Поэтому иногда за неизменным и крепчайшим чаем мы схватываемся, спорим и
кричим друг на друга, пока Дед не выгоняет "ораторов" на кухню, чтобы не
мешали Бублику спать.
-- В хореографию первым прорвался Чепурин! -- настаивает Дима Рагозин.
-- Суходольский в это время еще лестничную клетку тушил.
-- Память у тебя дырявая, -- горячится Слава Нилин. -- Вася, подтверди,
ты же был наверху!
Вася, Василий Нестеров-младший, это я. И я не видел, кто первым
прорвался в хореографию, Чепурин или Суходольский. Более того, рассказывали,
что двери выломал Паша Говорухин. Я закрываю глаза и представляю себе
широченную спину человека, который со стволом в руках подбегает к двери,
вышибает ее плечом, и явственно слышу громовой голос: "Прошу без паники!"
Это любимое словечко Говорухина... А может, это было на другом этаже?
-- Паша? -- Рагозин морщит лоб. -- Ты точно помнишь?
Я признаюсь, что поклясться не могу, а кажется -- Ольгу это не
устраивает. Она записывает в свою тетрадку: "Хореографическая студия
Чепурин, Суходольский или Говорухин?" И тут же подбрасывает нам очередную
шараду:
-- А кто придумал -- поставить на козырек трехколенную лестницу? Ну, в
первые минуты?
-- Кто, кто... -- ворчит Нилин. -- Ангелы небесные...
-- Гулин, -- уверенно говорю я. -- Когда мы прибыли, с трехколенки уже
работали. Работали, Дима?
-- Ведьма ты рыжая, -- вздыхает Рагозин. -- Втявула нас в историю.
Поразительно, до чего все в нашем мире завязано! Человеческие дела и
судьбы переплетены, как паутина: один случайный поворот головы -- и паутина
разорвана, случайный шаг в сторону -- наоборот, узелок завязался покрепче.
Случайный -- в этом все дело. Судите сами: не закури полотер, не швырни он
спичку в груду тряпок, не окажись я в тот день дежурным по городу, не
отправь нас Кожухов в разведку на восьмой этаж -- и вряд ли состоялся бы тот
разговор, которым ошеломила нас Ольга. Впрочем, никаких "вряд ли" -- не
состоялся бы тот разговор наверняка. Но, поскольку указанная цепочка имела
место и Микулин остался жив-здоров, узелку суждено было завязаться.
Произошло это так. Придя с работы и застав всю нашу компанию в сборе,
Ольга потрепала по вихрам Бублика, который с преувеличенным отвращением
