попробуй оштрафуй -- тут же лопата в сторону и на стол заявление "по
собственному желанию". Вот платили бы вечно безденежным студентам по трешке
в руки -- и никаких проблем, убирали б весь снег за милую душу; так нет, не
имеют исполкомы такого права, безлюдный фонд и прочее. А почему бы не дать
им такое право? Увидят дворники, что без них можно обойтись, -- ого, как
замахают лопатами! Миллионы пускаем на ветер, а трешки экономим...
И в эту минуту послышался непривычно взволнованный голос радистки:
-- Первый, Первый, Я Крым, как меня слышите, я Крым, на приеме!
-- Крым, я Первый, -- откликнулся Кожухов. -- Слышу вас хорошо,
говорите.
-- С объекта на Некрасова, 21 много заявок, обстановка тревожная. На
объект выехали 1-я, Невель, 6-я и 11-я.
-- Крым, вас понял, докладывайте информацию с места вызова. Следую к
объекту.
И приказал шоферу:
-- Сирену! На Некрасова, быстро!
-- Ч-черт! -- с досадой произнес шофер. -- Самосвал буксует, так его
перетак!
С включенной сиреной "Волга" осторожно вползла на тротуар. В сторону
шарахнулись прохожие.
Кожухов инстинктивно взглянул на часы: было 18 часов 24 минуты.
Так начался для Кожухова Большой Пожар.
НИНА ИВАНОВНА
В отличие от Кожухова, для которого день без повышенных номеров *
считался относительно благополучным, Нина Ивановна на памяти своей спокойных
дежурств не имела. Да и какое может быть спокойствие, когда девушки то и
дело хватаются за телефонные трубки, и от каждого звонка чуточку сильнее
бьется сердце, потому что не знаешь и знать не можешь, кто и зачем звонит.
Из-за невнимательности абонентов и порядком изношенной телефонной сети
значительная часть звонков проходила не по адресу: то вызывали милицию, то
междугородную, то просили соединить с кафедрой политэкономии и прочее.
* Пожарам в зависимости от степени их сложности даются условные номера,
от первого по пятый. По своим масштабам и объему пятый номер -- самый
крупный.
И все-таки день выдался не слишком беспокойный: если в тяжелые смены
настоящих, безусловных заявок было по двадцать -- двадцать пять, то сегодня
на огромКОЕ, в полстены, светокарте города пока что вспыхивали шесть-семь
лампочек, да и те фиксировали не пожары, а пустяковые загорания, какие и в
сводку не попадут. Запомнились только несколько ложных вызовов и до глубины
души трогательная просьба одной старушки снять с дерева любимую кошку.
Что Нина Ивановна ненавидела больше всего -- так это ложные вызовы.
Бывало, до десятка за смену принимала, а все равно привыкнуть к их
неизбежности не могла. В голове не укладывалось, как это у человека, если он
не законченный мерзавец, поднимается рука набрать 01 и взволнованным, полным
тревоги голосом -- подло обмануть. Неужели он не сознает, какое напряжение
вызывает у пожарных каждый выезд, как молча, полностью уйдя в себя, сидят
они в машинах, готовясь к бою, и какой бессильный гнев испытывают,
убедившись, что их обманули? А ведь для того чтобы в этом убедиться, они
долго мечутся по дворам и переулкам, расспрашивают, а вдруг из-за сильного
волнения заявитель ошибся и дал неточный адрес? А сколько раз машины мчались
на край города по ложной заявке, а в районе выезда их ВПЧ * начинался
настоящий пожар, и приходилось срочно возвращаться, теряя драгоценное...
нет, бесценное время, ведь при спасении людей счет идет на секунды...
Интересно, что бы почувствовал этот человек, узнай он, что из-за его
розыгрыша погибли люди?
* ВПЧ -- военизированная пожарная часть.
После каждого ложного вызова Нина Ивановна хотела одного: разыскать
негодяя и показать всему городу по телевизору -- люди, запомните этого
человека, не доверяйте ему, для него нет ничего святого!
Сегодня Нине Ивановне было грустно -- после пятидесяти дни рождения
доставляют женщине мало радости. Утром всмотрелась в зеркало: полная и
рыхловатая, лицо утомленное и озабоченное, движения не порывистые, как еще
лет пять назад, а замедленные -- сердце, соли и прочие прелести людей ее
возраста... Как полярники, читала она, в сильнейший мороз остро чувствуют
каждый добавочный градус, так и ее сердце в каждый день рождения ощущало,
как оно за год поизносилось.
Лишь самой себе Нина Ивановна признавалась в том, что ничего на свете
так не боится, как почетных проводов на заслуженный отдых. Никто ей на это
не намекал -- наоборот, во всех приказах отмечали, да и молодежь на
стажировку только к ней посылали, но... На художественной выставке во Дворце
искусств она видела картину: пожилой рабочий сидит один за столом, смотрит
на свои хорошо поработавшие руки, а в глазах у него боль и мучительный
вопрос. Картина называлась "На пенсию?", и около нее всегда стояло много
людей,
В прошлый день рождения Нине Ивановне среди других книг подарили
жизнеописание великого в прошлом шахматиста -- ради шуточной надписи: "О
гроссмейстере -- гроссмейстеру пожарной охраны". И в этой книге ей
запомнилась одна драматическая деталь: первую половину партии престарелый
чемпион проводил с блеском, а во второй допускал недостойные гроссмейстера
ошибки -- на эндшпиль сил у него не хватало.
Последние часы смены теперь давались Нине Ивановне с трудом. Ныло
сердце, тяжелела голова, ослабевала реакция -- на решение, которое раньше
приходило мгновенно, теперь уходило время, и эта недопустимая потеря его
особенно угнетала. Отныне она уже не просто ждала отпуска, а с нетерпением
считала дни, мечтала о нем, как мечтают об очень значительном, крайне важном
для жизни событии: а вдруг -- чудо?
Молодость и опыт...
Личный состав гарнизона она знала прекрасно -- не только имена и
фамилии, но и способности каждого, его отношение к работе и где на пожаре
предпочитает быть, с газодымозащитниками или в тылу. Как и бывает в жизни,
одни уходили, другие появлялись, и нынче из сверстников остались трое:
подполковник Головин, майор Баулин и "карьерист" Нестеров-старший, да и тот
грозится, что уйдет воспитывать внука.
Ветеранов Нина Ивановна время от времени собирала на пироги;
замечательные были вечера, многие из молодых стремились на них попасть -- не
только разных занимательных историй наслушаться, но и узнать, как тушили
пожары в то время, когда еще не было тридцати- и пятидесятиметровых лестниц,
пенных генераторов и подъемников; но молодых Нина Ивановна приглашала редко,
потому что относилась к ним ревниво и сдержанно. Она соглашалась, что
молодежь грамотнее и в теории сильнее -- большинство офицеров ходило с
ромбиками Высшей школы, но, с другой стороны, не видела у молодых той
преданности пожарному делу, такого фанатизма, как у ветеранов. А когда ей
говорили, что это несправедливо, что и в ее время был отсев и ветеранами
стали только те, кто прошел естественный отбор, она сердилась и сгоряча
могла обидеть. Так что сию щепетильную тему старались не затрагивать.
Впрочем, молодые привыкли к этому "пунктику" и не обижались на Нину Ивановну
за ее ворчанье. Они ценили, что к молодым, доказавшим на боевой работе, что
в пожарную охрану пришли не случайно, Нина Ивановна относилась с сердечной
симпатией и всячески им помогала: не по чину своему, а авторитетом делала
она многое,
Вот и сегодня рядом с ней у пульта сидел молодой старший лейтенант
Круглов, недавно списанный с боевой работы. В начале декабря, когда
загорелся склад баллонов с ацетиленом, Круглов возглавил опаснейшую операцию
по тушению склада: известно, что когда из раскаленного баллона вырывается
вентиль, баллон летит в обратную сторону, как ракета, а иногда взрывается.
Но тушить надо, никто за тебя этого не сделает, и Круглов не уберегся:
шальной осколок пробил его КИП. И хотя через несколько минут пострадавшему
помогли выбраться на свежий воздух, он наглотался ядовитого дыма и на два
месяца слег в госпиталь. Спасти-то его спасли, но заключение комиссии: "По
состоянию здоровья к работе с КИПом не пригоден" -- такой же приговор для
пожарного, как отстранение от полетов для летчика. С таким приговором путь
был один -- в Госпожнадзор, но по характеру своему и темпераменту Круглов,
боевой офицер, не мыслил себя за бумагами и тяжело переживал неудачу. И
тогда Кожухов, который давно присматривался к этому парню, предложил Нине
Ивановне взять его на выучку, а Круглову сказал: "Пройдешь хорошую школу, а
там восстановишь здоровье -- и прямая дорога в штаб пожаротушения".
-- Пожарная охрана, -- сияв трубку, отозвалась девушка. -- Дымит
телевизор? Немедленно выдерните шнур из розетки! Ваш адрес... Макаровская,
7, квартира 6... Этаж? Второй этаж... Второй подъезд... Телефон? 53-41-18,
Савушкина Тамара Петровна... Через несколько минут у вас будут, не
беспокойтесь.
-- Обрати внимание, Витя, -- сказала Нина Ивановна, -- Надя говорила
громко и четко, а Маша с ее голоса записала заявку и ввела ее в ЭВМ.
-- Караул из 12-й ВПЧ выехал, -- доложила диспетчер с пульта высылки.
-- Что, Витя, мысленно с ним? -- с улыбкой спросила Нина Ивановна. --
Перестраивай мозги, дружок, отныне пожары тушить ты тоже будешь мысленно,
силой своего воображения. Девочки, занимайтесь своим делом, -- прикрикнула
она, -- ишь навострили локаторы...
И тише:
-- С техникой, Витя, у нас все просто, не космодром. Начинай не с
техники -- с людей начинай, с этих самых девчонок. Из моих только Наташе
двадцать пять, остальным -- девятнадцать-двадцать, незамужние и ревнивые.
Я-то с ндми справляюсь, а на тебя, молодца да холостого, вишь, зыркают, все
они уже про тебя знают, даже про Ирину твою, что за два месяца в госпиталь
один раз пришла, и то на пять минут. Так что держи ухо востро. Одной
улыбнешься -- четверо надуются, другой комплимент скажешь -- четверо в
зеркало начнут смотреться, почему не им; будь со всеми ровен и одинаков,
непременно одинаков, иначе быть бабьему бунту! И не улыбайся, я тебе точно
говорю, это тебе не мужиками командовать, здесь другой язык нужен и подход
другой. Майор Кулагин, наш нынешний начальник Центрального пункта пожарной
связи, даже к психологам обращался: порекомендуйте, мол, если книг таких не
написано, как мужчине руководить коллективом из двух десятков девчат, и не
дурнушек каких-нибудь, а красоток. Ты на Машу, на эту белеськую посмотри --
ей бы в кино играть! Ох, Витя, хлебнешь горя, если не ровен будешь...
И громче:
-- Каждая заявка, Витя, автоматически записывается на магнитофонную
ленту, а в магнитофон встроены "говорящие часы", так что с точностью до
секунд можно рассчитать, когда заявка поступила и какие по ней высланы силы.
Это для нас очень важно, Витя, сам знаешь, как к пожарным относятся:
"Звонили им, звонили, а приехали через час!" А ты расшифровываешь ленту -- и
доказываешь: заявка пришла тогда-то, по тревоге поднята ВПЧ такая-то, машины
выехали и прибыли на место тогда-то. Понял, как важно? Дальше. Мы имеем
прямую связь с радиоцентром, куда с пути следования и с места пожара
поступает вся информация; значит, ты будешь знать все -- где, что и когда. И
ведет всю информацию, начиная с заявки и кончая возвращением машин в часть,
вот этот пульт. Ну, буквально ведет, как локатор самолет... Лиза, не снимай
трубку, пусть Виктор Сергеич с моего пульта примет заявку! Не беспокойся,
Витя, я рядом.
-- Пожарная охрана! -- схватив трубку, выкрикнул Круглов. -- Дым из
квартиры напротив? Напротив чето -- вашего дома? Какой адрес? Павлова, 26...
Это ваш адрес или того дома? Тот номер 23? Кажется или точно? Ладно, будет
