Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#7| Dirty Colossus
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger
Demon's Souls |#4| Adjudicator & Tower Knight

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Приключения - Владимир Санин Весь текст 574.83 Kb

Большой пожар

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 15 16 17 18 19 20 21  22 23 24 25 26 27 28 ... 50
     Нет,  человек,  переживший  несчастную  любовь,  вряд ли  стал  бы  так
рассуждать. Тем более Зубов приехал в город совсем молодым человеком и жил в
нем безвыездно, такие вещи не скроешь.
     Что же тогда?
     Я заметила, что  Зубов  избегает  разговоров, связанные  с  войной и  с
успехом его картины "На пенсию?". Первое  меня не удивляло --  мало ли какие
печальные воспоминания могут быть связаны  у человека с  войной;  а  вот его
более  чем  прохладное  отношение  к  успеху  картины  было  мне  совершенно
непонятно.
     Дело в том,  что  я  была убеждена  в  одном:  под  маской равнодушия и
цинизма  Зубов скрывает  сильнейшее и неудовлетворенное  честолюбие.  Именно
честолюбие! Скажи я об этом вслух -- меня бы никто не понял, даже его враги:
Зубов --  и честолюбец? Полная чепуха! Разве может честолюбец  перечеркивать
собственные  этюды,  замазывать  почти  завершенные портреты,  под  которыми
охотно подписался бы любой художник города?
     Но я знала Зубова лучше многих других.
     Когда он закончил "На пенсию?", первой он показал картину мне. По тому,
как он быстро и  глубоко  затягивался сигаретой, я чувствовала его волнение,
но  мне не хотелось обижать его слишком быстрой  и недостаточно  продуманной
реакцией, я  долго стояла и смотрела, пытаясь  поточнее сформулировать  свое
впечатление. Он не  дождался,  ненужно  зевнул  и с  безразличием  в  голосе
спросил: "Ну как, стоит выставлять эгу мазшо?"
     Я совершенно  искренне и,  не  удержавшись, восторженно  ответила,  что
картина превосходна, что особенно  меня поражают глаза  рабочего и  руки  --
таких говорящих глаз и рук я, кажется, у  современных художников не  видела,
что картина чрезвычайно злободневна, успех ей обеспечен и прочее.
     Кажется, Зубов меня слушал с  волнением;  тем  более меня  поразил  его
ответ.
     -- Ольга,  -- сказал он, --  вы  хороший, благожелательный  человек.  К
сожалению, вы ни черта не понимаете в живописи.
     Потом я не  раз пыталась возобновить этот разговор, но тщетно  -- Зубов
либо не отвечал, либо говорил, что ему некогда и прощался.  А когда  картину
снимало телевидение, он сказался больным и не пришел.
     Он явно не любил свой шедевр и нисколько его не ценил!
     А  почему,  я  узнала  после Большого  Пожара,  когда  ко  мне  явилась
неожиданная  гостья. Это была  пожилая  дама-искусствовед,  она  приехала из
Москвы  за  спасенным передвижным фондом Третьяковки и  пришла поблагодарить
меня за содействие. Я ей  рассказала, что видела, потом речь зашла о Зубове,
и тут выяснилось, что они были  коротко знакомы -- учились вместе до войны в
художественном училище.
     И вот что я услышала.
     К  четвертому  курсу  Алексей  Зубов  был  не   просто   многообещающим
художником -- и преподаватели, и  товарищи по учебе единодушно  сходились  в
том,  что ему предстоит блестящее будущее.  В частных коллекциях сохранились
несколько написанных им в то время  портретов, они, как считают специалисты,
не  уступают работам  молодого Серова; самые крупные художники беседовали со
студентом четвертого курса на равных и не считали зазорным  брать от него  в
подарок  наброски и этюды; это был тот редкий случай, когда  люди искусства,
вообще-то не  очень склонные  отдавать  дань  уважения молодости, признавали
несомненный и очень крупный талант.
     И тут  произошло  чрезвычайное происшествие.  С  началом войны студенты
училища,  юноши и многие девушки, решили добровольцами уйти на  фронт. Зубов
отказался. Это было  его право  -- слово "добровольно"  предполагает свободу
воли,  но чрезвычайным  в его  поступке были  во всеуслышание  сказанные  им
слова. Он заявил: из винтовки может стрелять кто угодно, а создавать шедевры
-- один из миллиона,  и жизнь  этого одного нельзя  подвергать  опасности. И
уехал с училищем в эвакуацию, один-единственный юноша среди девушек. Сначала
они относились к нему просто холодно, а потом,  когда на  добровольцев стали
поступать  первые похоронки, Зубову  объявили бойкот:  если раньше его слова
воспринимались   как   высокомерные  и  обидные,  то  теперь   они  казались
кощунственными. С Зубовым  никто не разговаривал,  от него отвернулась  даже
влюбленная в него девушка. Через год ему вручили диплом при полном молчании,
никто  его не поздравил  и не пожал ему  руку,  а когда  он уехал,  никто не
поинтересовался -- куда.
     Кончилась война, бывшие фронтовики  возвращались  и  заканчивали родное
училище;  одни   особых  высот  не  достигли,  другие  становились  крупными
художниками,  и лишь о Зубове  никто ничего не слышал. Потом  узнали, что он
обосновался  в провинции, кого-то учит, что-то пишет, и, человеческое сердце
отходчиво, жалели, что такой талант  не состоялся. Даже то, что со  временем
он  стал  известен  как  незаурядный  эксперт  и  реставратор,  не  изменило
впечатления:  все-таки дар истолкователя  и  реставратора,  даже выдающийся,
нельзя сравнить с талантом творца.
     Вот и все, что я услышала тогда, в больнице. Еще была одна деталь, но о
ней чуть позже.

     Так оно и  получилось: разгадку смерти Зубова  я искала и нашла  в  его
жизни.
     Какая страшная расплата -- за один поступок! "Гений и злодейство -- две
вещи несовместные?" Думаю,  что были гении, не отличавшиеся чистотой нравов,
но не могу припомнить ни одного  воистину  великого творца, который совершил
бы подлость и остался после этого столь же великим  в  памяти  человечества;
сколько я  помню,  бесчестию и  подлости гений  всегда  предпочитал  смерть:
иногда он мог пойти на компромисс, как Галилей, но никогда на злодейство.
     Не знаю, стал ли бы Зубов  гением, да и  то, что он сделал, не назовешь
злодейством;  не мне его  судить -- его осудили  товарищи, живые и  мертвые.
Какой ужасный надлом претерпело его творчество, какой неверной стала кисть в
руках человека, в душе которого вечной занозой засели непростительные слова.
Не  много ли --  за одинединственный  поступок?  Наверное, не много: те, кто
ушел  добровольно,  тоже  совершили  один-единственный  поступок,  и  многие
заплатили за него  жизнью. Теперь мне кажется, что Зубов все отдал бы за то,
чтобы повернуть вспять время и тех слов не произносить.
     Тогда, в больнице, я  возразила собеседнице: а разве "На пенсию?" -- не
яркое свидетельство незаурядного таланта, не возрождение мастера, на котором
вы поставили крест?
     Да,  согласилась  она,   картина  очень  хорошая:   ее  показывали   по
телевидению и,  действительно,  собирались  выдвигать  на  премию.  Но  лишь
несколько человек знали, что это плагиат -- Зубов украл ее у  самого себя! В
юности он написал портрет  неизлечимо  больного скульптора:  его глаза столь
впечатляли, беспомощные руки  творца  были  столь  выразительны,  что родные
боялись показать картину обреченному.
     Тогда я поняла все -- Деду незачем казнить себя за смерть Зубова.

     Как  говорили древние, день  смерти человека  судит  его прожние  годы,
кажется, это изречение  имеет  в  виду смерть мучительную, а  не мгновенную,
которую Плинийстарший полагал  высшим счастьем человеческой жизни,  но Зубов
обрек себя на мучительную.
     Он приучил меня  любить древних авторов за то, что они изначальны: к их
философии  жизни  и  смерти  последующие  умы,  по  его  мнению,  ничего  не
прибавили.  И сегодня,  когда прошло целых  шесть  лет и  поле  воспоминаний
очистилось  от всяких наслоений,  я думаю, что день смерти Зубова был лучшим
днем его жизни.
     Вот как все было.
     Когда пожар начался и стал стремительно распространяться, Зубов побежал
в свою мастерскую к телефону  и вскоре возвратился.  Согласна с Васей --  не
имел  Зубов  права нас обманывать, но  --  вот парадокс!  --  обстоятельства
сложились так, что  именно этот обман и спас  нескольким людям  жизнь. Скажи
тогда Зубов правду  --  и мы заметались бы в поисках спасительного выхода; и
вовсе не обязательно, что мы полезли бы на крышу,  что  в самом деле было бы
правильно  --  скорее  всего  мы  попытались  бы  спуститься по  центральной
внутренней лестнице, где нас ждала почти неминуемая гибель. Другое дело, что
о наших интересах Зубов и  не задумывался, но объективно, обманув людей,  он
принудил их дожидаться прихода  пожарных, которые спасали их  не  вслепую, а
наверняка.
     Так что Васин упрек Зубову я снимаю.
     А  в остальном  он вел себя безупречно, проявив  и мужество,  и  высшее
самообладание.  Зубов сразу  же  решил,  что  будет  спасать  полотна старых
мастеров, "а эти, -- он с усмешкой кивнул на картины современных художников,
--  еще  понапишут шедевров".  Я  была  его главной  помощницей:  приволокла
стремянку,  снимала и подавала вниз картины, передвигалась на  новое  место,
снова снимала... Дыма уже и при мне было много -- проникал из всех щелей, но
выручили высокие потолки -- дым шел  наверх. Да и окна мы  распахнули. Зубов
покрикивал на нас: "Быстрее, черт вас побери!", он был сильно возбужден, но,
казалось, не  испытывал и  подобия  страха,  наоборот,  даже  шутил. "Внукам
будешь рассказывать, как Айвазовского спасла!" -- это уборщице, и мне: "Оля,
вы так ловко взлетаете  на стремянку, что  я впервые верю  Дарвину:  человек
действительно  произошел от  обезьяны!",  "Олепька,  побыстрее  снимите  эту
всадницу, она того и гляди грохнется с лошади в обморок!"
     Согласитесь,  что  так  вести себя  мог  только мужественный, одержимый
идеей человек.
     Подтащенные  к  окнам  картины,  если пожарные  прийти  не  успеют,  он
собирался  в последний  момент сбрасывать  вниз  -- авось  разлетятся только
рамы, люди же,  по его словам, всегда успеют забраться по винтовой  лестнице
на  крышу, а о себе сказал, что  капитан покидает судно последним. Настаиваю
на том,  что  он  хоть и был возбужден,  но совершенно нормален;  я  чуточку
усомнилась в этом  лишь тогда, когда он  не  позволил мне,  как  минут через
пятнадцать Деду, снять  свою  картину. "Не  лезьте не в  свое дело! -- грубо
одернул  Зубов. --  Я  де говорил вам,  что  вы  ни  черта  не  понимаете  в
живописи!"
     Теперь-то я знаю, почему он не хотел спасать свою картину.
     Наверное,  я  была  бы в  выставочном  зале  до конца, если бы не вдруг
явившаяся ужасная мысль.
     Я  побежала к  телефону и  набрала номер  кабинета Сергея  --  никто не
отвечал, тогда я позвонила в ясли  заведующей и спросила, где Саша Несторов.
"Киношники  опять забрали, мучают ребенка, -- пожаловалась она -- Вивисекция
какая-то,  хоть  бы   вы,  как  друг  семьи   Нестеровых,  вмешались,  Ольга
Николаевна". О пожаре она ничего не знала.
     Я  позвонила в 01  Нине Ивановне  и все ей рассказала; с картинами было
покончено,  они меня больше не  интересовали; уговоры Зубова я не слушала и,
помню, с  силой оттолкнула его,  когда  он  пытался меня  удержать; винтовая
лестница была вся в густом дыму, я вытащила из ведра с водой половую тряпку,
обмотала ею лицо,  полезла  по  лестнице  наверх,  нащупала  рукоятку  люка,
открыла его и выбралась  на  остекленную крышу. Больше всего я боялась,  что
стекло не выдержит,  но  оно оказалось прочным, и через минуту-другую  я уже
была  на  правом  крыле  здания,  на крыше технического  этажа, под  которым
находилась киностудия.
     Здесь  меня подкарауливала  страшная  неудача: решетчатая металлическая
дверь, отделявшая технический этаж от десятого, оказалась запертой на замок.
Я  трясла ее как полоумная, била  по ней руками  и ногами; ужаснувшись тому,
что зря теряю время, прокляла дверь и тем же путем побежала обратно.
     Зубов  обрадовался,  что  я  одумалась,  но у меня не было  времени его
разуверять.
     Теперь  единственный путь в  киностудию  лежал  через горящий  лифтовой
холл.  Поэтому я  разрешила  себе немного  подумать, уж  очень  велика  была
ставка.  Нейлоновую кофту и юбку-джерси я сбросила  и взяла у  уборщицы тети
Веры ее рабочий халат; потом  вылила на себя два  ведра воды, снова обмотала
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 15 16 17 18 19 20 21  22 23 24 25 26 27 28 ... 50
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама