посмотрелась в увеличивающее зеркало, стоявшее у нее на столике в медной
оправе, и осталась недовольна увиденным. Поэтому она стерла помаду
бумажной салфеткой, скомкала и выкинула ее вместе с помадой в мусорную
корзину.
Она решила, что наконец проголодалась. В конце концов, этим утром она
почти ничего еще не ела. Она накинула халат, прошла на кухню, открыла
дверь холодильника. Первое, что бросилось ей в глаза, был недопитый
коктейль. Ледяные кубики не растаяли; стакан запотел. Обрадовавшись, она
тут же смешала в другой стакан еще один коктейль и поставила рядом с
первым. Ей нравились запотевшие холодные стаканы.
Она пощупала оттаивающее на радиаторе мясо. По краям оно уже
разморозилось. Она решила перекусить сейчас, но чуть-чуть, чтобы не
испортить аппетит перед основной трапезой. Поэтому она сделала себе
бутерброд с колбасой, съела гранат, пучок зелени и немножко маринованной
селедки. И шоколадное печенье.
Она сложила тарелки в раковину и включила горячую воду. Посудомойка
(она же уборщица) приходила по понедельникам и субботам; она и вымоет.
Затем Элен взяла из холодильника стакан с коктейлем и вернулась в
гостиную. Увидев ее, попугай издал короткий протестующий крик. Она
заглянула в клетку и обнаружила, что корма нет и вода уже на исходе. Она
исправила свою оплошность. Для этого пришлось два раза сходить на кухню.
Она надела очки в роговой оправе и села за стол. Она включила телевизор.
Там шла другая мыльная опера. Мужчина говорил: "Эвелин, когда ты сказала
мне, что Мэйбл собирается поговорить с доктором Нэнсоном о той ночи, у
меня и в мыслях не было, что она упомянет имя Фрэнка. Я пообещал Ральфу,
что происшествие с Сарой останется между нами, и только миссис Брэдли
будет известно о том, что случилось с Барбарой".
Слушая происходящее в полуха, Элен Майли достала чековую книжку и
тонкую пачку счетов, скрепленную синей пластмассовой скрепкой. Здесь были
счета за телефон, счет от "Кон Эдимсона", месячный взнос за страхование
жизни и кварплата. Она внимательно выписала чеки, не забывая, впрочем, о
своем коктейле, стоящем рядом. Подписав чеки, она вложила их в
соответствующие конверты. Судя по ее записям, у нее по-прежнему оставалось
более двух тысяч на ее текущем счету. Она решила, что это слишком много -
деньги не приносили большого дохода - поэтому в понедельник она переведет
тысячу долларов на сберегательный счет под пять процентов годовых, и таким
образом на этом счету будет почти три тысячи долларов - таких денег у нее
никогда в жизни не было. Если бы там лежало пять тысяч... Тогда она взяла
бы отпуск на месяц и отправилась бы в шикарный круиз в Пернамбуко. У нее
хранились рекламные проспекты этого круиза. Пернамбуко. Звучит заманчиво.
Она положила чековую и сберегательную книжки на стол, чтобы не забыть
их взять с собой в понедельник. Затем стала искать марки, чтобы наклеить
на конверты. Нашла три, но четвертую найти никак не могла. Это ее
разозлило. Она перерыла выдвижной ящик стола, перечитала (в шестой раз)
трогательное письмо, которое ей написал Юк Фэй после того, как они в
первый раз сделали это. Он подписал его словами: "Всегда... Гамлет".
Наконец она нашла четвертую марку. Это была старая марка для авиапочты.
Клея с обратной стороны почти не осталось, но сама марка вполне годилась.
Она прикрепила ее к конверту прозрачной клейкой лентой, которую она
стащила из офиса. Теперь все четыре конверта с чеками были заклеены,
подписаны и снабжены марками. Она почувствовала удовлетворение.
Она вернулась в спальню. Встав у трюмо, она нацепила накладные
ресницы. Как-то раз она уже пыталась примерить их, но тогда она надела их
не очень удачно и они ей мешали. Теперь же она воспользовалась для этого
увеличивающим зеркалом. Ничего особенного, решила она. Тогда она сняла их
и прикрепила на лоб. Это показалось ей забавным. Она вернулась в гостиную,
чтобы продемонстрировать себя попугаю. Птица испуганно забилась в угол
клетки. Элен рассмеялась, вернулась в спальню и сняла ресницы.
Она сняла халат и сбросила его на пол. Открыла флакон с духами,
обмакнула палец и провела им по внутренней поверхности рук, подмышками,
шее, плечам и наконец коснулась между ног. Запах был легкий, бодрящий -
запах духов "Мун Уок" ["Прогулка при луне" (англ.)]. Этот запах казался ей
замечательным. Она надела халат и завязала пояс.
Она прошла в гостиную. По телевизору показывали очередную мыльную
оперу. Женщина говорила: "Любовь, Кларенс? Что ты знаешь о любви?"
Элен Майли прошла в ванную и выпила воды. Затем вернулась на кухню и
подумала: не смешать ли новый коктейль? Если ей не изменяла память, она
уже выпила три коктейля, не считая утренней "Кровавой Мэри", которая,
впрочем, была скорее просто стаканом томатного сока на завтрак. Она решила
сделать себе еще один коктейль - в большом стакане, но пить его медленно и
растянуть до обеда. По правде говоря, она была уже слегка "навеселе".
Она прошла в спальню, взяла набор для шитья и вернулась в гостиную,
чтобы можно было шить и слушать телевизор. Она обрадовалась, когда ей
удалось с первого раза вдеть нитку в иголку; она ни разу не укололась, не
смотря на то, что не пользовалась наперстком. Работы было немного -
заштопать дырочку на трусиках-бикини, остановить петлю на чулках и пришить
верхнюю пуговицу на красной шерстяной кофте. Она шила хорошо, быстро и
аккуратно. Если она делала шов, то все стежки были одинаковые, а сам шов -
идеально ровный. Когда-нибудь у нее взыграет честолюбие и она обязательно
сделает себе платье по выкройке. Однажды она даже сшила Пегги Палмер
шелковую блузку.
Она закончила и огляделась. Было еще множество мелких дел, которые
можно было сделать и она их сделала. Собрала грязное белье в прачечную,
перестелила простыни и заменила наволочки. Грязное белье, завернутое в
старую простыню положила у двери. Она отнесет его в прачечную завтра. В
химчистку нужно было сдать твидовый костюм; она пролила на юбку "Роб Рой".
Она делала все это, расхаживая взад и вперед по квартире, то и дело
задевая о дверной косяк и время от времени отхлебывая из стакана.
Она надела очки и вновь села за стол, намереваясь выписать на лист
бумаги все то, что она намеревалась сделать в офисе в понедельник:
проследить за тем, чтобы в приемной перекрасили стены, проверить
пресс-релизы, заказать карандаши для сотрудников, поговорить с начальством
по поводу идеи, пришедшей ей в голову - выпускать и рассылать во все
средства массовой информации ежемесячное письмо с перечислением всех новых
товаров и услуг, предлагаемых их клиентами.
Она покончила со всем этим и взглянула на экран - там Роберт
Армстронг говорил Фэй Рэй, что если бы она отправилась вместе с ним, то он
бы сделал из нее великую кинозвезду [речь идет о кинофильме "Кинг-Конг"
режиссеров М.Купера и Э.Шудсака, США, 1933 год].
- Бог мой! - воскликнула Элен Майли, села на диван, поджав под себя
ноги и стала смотреть. Когда прозвучала последняя фраза: "Нет, зверя убило
не это. Зверя убила красота!", она удовлетворенно вздохнула и выключила
телевизор.
Она чувствовала себя превосходно, но страшно хотелось есть. В
квартире стемнело, она включила везде свет. Решила приготовить себе обед,
а заодно одеться. Нечего больше шататься по дому голой или в халате и
тапочках на босу ногу. Она решила одеться во что-нибудь приличное. Вдруг
кто-нибудь заглянет к ней на огонек. В прошлом году они с Пегги Палмер
ходили на танцы для холостяков в отель Таймс-сквер. Этот вечер произвел на
них такое тяжелое впечатление, что больше они подобные мероприятия не
посещали. Но специально для этого вечера она купила "Кляйна" - серебристое
короткое платье в обтяжку. В нем она выглядела потрясающе - она это знала.
Его-то она и наденет с серебристыми туфлями-лодочками и широкополой мягкой
серебристо-серой шляпой. Она прошла в спальню, села за туалетный столик,
сделала макияж и причесала волосы.
Закончив с этим, она прошла на кухню. Растопила масло в большой
эмалированной сковородке и порезала на нее свою единственную картошину.
Уменьшила газ. Масло зашипело.
Она вернулась в спальню, натянула чулки с ажурными узором
серебристо-серого цвета, скользнула в пластиковые туфли-лодочки. Вернулась
на кухню.
Что-то ей не понравилось в том, как жарится картошка, поэтому она
достала из холодильника миску с остатками салата и выбрала из него
несколько кружочков лука. Она покрошила их на сковородку и тут же поняла,
что поступила правильно: должно получиться вкусно. Кружочки лука
пропитались маслом, которым она заправляла салат, но это даже лучше. Она
достала свою старую, грубую деревянную ложку и перемешала кусочки
картофеля и лука. Масло громко зашипело, и в кухне запахло жареной
картошкой.
Она вернулась в спальню, надела платье, застегнула молнию сбоку.
Посмотрелась в большое зеркало, провела пару раз рукой по волосам и
вернулась на кухню. Посмотрела на часы и решила, что картошка с луком
будет готова минут через двадцать.
Она подошла к шкафу в коридоре и достала оттуда широкополую шляпу.
Примерила ее перед зеркалом в дверце шкафа. Надвинула ее на глаза.
Здорово. Интригующе. Марлен Дитрих в Касбахе.
Она вернулась на кухню, проверила картошку и лук, которые уже начали
приобретать золотисто-коричневый цвет. Если б кому-нибудь удалось создать
духи с таким запахом, наверняка этот "кто-то" стал бы миллионером.
Она прошла в гостиную, застелила стоявший в углу обеденный стол
красной скатертью и принесла себе столовый прибор: большую тарелку для
главного блюда, тарелку поменьше для салата, положила нож, вилку и ложку.
Солонку и перечницу. Бумажные салфетки. Затем, поддавшись внезапной
прихоти, достала два маленьких подсвечника, которые она купила в
"Вулворс". Она вставила в них розовые свечки, которые нашла в верхнем
ящике комода. Свечи уже побывали один раз в употреблении, но вполне еще
годились. Стол выглядел красиво.
В серебристом платье от "Кляйна", серебристых туфлях и серебристой
широкополой шляпе она вернулась на кухню. Она потыкала вилкой картошку и
решила дать ей еще минут пять. Тогда она станет хрустящей. Она взяла
деревянную разделочную доску и разрезала оттаявшее мясо на три толстых
ломтя. Положила их на сковородку поверх жарящейся картошки, чтобы они
прогрелись. В миске, где размораживалось мясо, осталась кровь: она вылила
ее на сковородку. Ополоснув миску горячей водой, она и ее вылила на
сковородку. Все шло замечательно.
Она прошла в гостиную и выключила лампу на своем столе. Комната
погрузилась в полумрак. Зажгла свечи. О'кей. Теперь осталось только
решить, что она будет пить. В холодильнике нашлась банка эля - последняя
из упаковки, которую она покупала для Юка Фэя. Она открыла ее и перелила
содержимое в стакан.
Она переложила остатки салата в небольшую эмалированную миску и
поставила ее на стол. Все было готово. Она поставила пластинку "Избранные
увертюры". Когда раздались первые звуки "Увертюры для легкой кавалерии",
она положила на одну тарелку мясо и картошку с луком, на другую - салат,
придвинула стул к столу и приступила к трапезе при свечах.
Элен Майли полагала, что любое музыкальное произведение, а в
особенности хорошее, было написано для того, чтобы поведать какую-то
историю. И ей нравилось слушать хорошую музыку и представлять историю,
которую она должна рассказать.
Она поднялась на ноги, скомкала бумажную салфетку и ловко бросила ее
