весь. Кофе был крепким и горячим. Элен выпила две чашки. Песочный торт их
"Хорна и Хардарта" тоже пришелся им по вкусу.
Элен оказалась противницей завтраков в постели. Она встала, накинула
халат, и они поели за маленьким столом на кухне. За едой они почти не
разговаривали. За кофе они закурили сигареты. Гарри взял в рот сразу две
сигареты, прикурив их от одной спички.
- Я видел, как Хамфри Богарт делает так в кино, - сказал он ей.
Элен наблюдала за ним с улыбкой. Он подошел к ней сзади и поцеловал
ее в волосы. Она потянулась к его лицу и потерлась щекой о его губы.
- Я так счастлива, милый, - прошептала она. - Так хорошо. Какое
замечательное утро.
Он поколебался и спросил:
- Ты сказала мне, будто я не понимаю, что происходит. Так скажи мне,
о чем ты?
- О нас с тобой, милый, - промурлыкала она. - О нас с тобой.
17
Ее клонило в сон.
- Меня клонит в сон, - сказала Элен Майли Ричарду Фэю.
- Меня клонит в сон, - сказал Ричард Фэй Элен Майли.
Они курили гашиш, и их разговор протекал довольно вяло. У них не
очень-то получалось курить гашиш. Но они старались...
- Слушай, - сказал он, начиная слегка чувствовать действие наркотика,
- я считал много книг с сексуальными сценами. Они всегда такие
восхитительные.
- Кто восхитительные? Книги?
- Нет. Сексуальные сцены. И женщина всегда кричит, задыхаясь от
страсти - так пишут: "Она кричала, задыхаясь от страсти... И она стонала:
"Сейчас, сейчас, сейчас". Как так получается, что ты никогда не стонешь:
"Сейчас, сейчас, сейчас"?
- Сейчас, сейчас, сейчас, - простонала она.
- Нет, - печально сказал он, - это не то.
- Сукин сын, - печально проговорила она.
Так они веселились, обнимая друг друга, покуривая свои сигареты...
- Юк, ты знаешь, что с водит меня с ума?
- Я?
- Ну... - сказала Элен. - Да. Иногда... Но что меня действительно
бесит, так это моя прачечная.
- Прачечная?
- Ну... да. Я складываю грязное белье в корзину, которая в ванной, и
раз в неделю завязываю все это в наволочку и отвожу чинку [чинк - прозвище
китайцев] на углу Второй авеню. У него есть маленькая девочка - ее зовут
Сьюзен - и она сидит за прилавком и смеется. Боже, до чего она милая.
Прямо съесть хочется. Иногда я покупаю ей конфеты. Каждое Рождество он
дарит мне календарик и коробочку орехов. Ну, не мило ли? Ну вот, туда я
каждую неделю отношу свое грязное белье. И химчистка у меня в том же
квартале...
- Ну и?..
- Ну... Еще у меня есть замечательный зубной врач на Пятьдесят
седьмой улице. Он почти никогда не делает мне больно. Я хожу к нему раз в
год - на проверку, понимаешь?
- Конечно.
- Еще у меня есть лечащий врач-гинеколог. Я сажусь к нему в кресло и
он мне заглядывает туда... Он говорит, что у меня сильные мышцы живота и я
нахожусь в отличной форме. Знаешь, я по утрам стараюсь делать упражнения.
- Ага.
- Еще у меня есть страховка, и бенифициарий - кто-то из моих
племянников. Ну вот, у меня есть страховка. А в прошлом году я выбрала
такую хитрую штуку - такой полис - плачу по нему каждый месяц, а потом,
когда мне будет шестьдесят пять, буду получать сто долларов в месяц. Это
здорово, правда?
- Да, здорово.
- Ну... что еще? Обувь у меня быстро снашивается, и часто приходится
ставить новые набойки. Я принимаю снотворное и пользуюсь той косметикой,
которую рекламируют по телевизору. В прошлое Рождество я ходила в собор
Святого Патрика. Там было очень красиво. И я все делаю правильно - я
соблюдаю личную гигиену и все такое. У меня пахнет изо рта?
- О, нет, нет.
Она разрыдалась.
- Так почему же я так чертовски несчастна? - всхлипнула она.
- Несчастна, - кивнул он. - Несчастна...
Он не знал, как успокоить ее, и поэтому включил радио. Это был
миниатюрный приемник в треснувшем пластмассовом корпусе. Рокко (да
покоится в мире его душа) однажды сбросил его со стола. По радио
передавали танцевальную мелодию из фильма "Грек Зорба". Элен Майли и
Ричард Фэй тут же встали, подали друг другу руки и стали танцевать.
Вправо, влево, очень элегантно, тщательно выполняя все фигуры.
Музыка кончилась, они сели и зажгли свои потухшие сигареты.
- Моя проблема... - начал он.
- Твоя проблема?
- Моя проблема, - сказал он, - в том, что я чувствую, что я разный с
разными людьми. Понимаешь? Я один человек для моей матери, другой человек
для тебя, третий человек для моего босса...
Они стали хлопать в ладоши и петь: "И человек для моего босса, и
человек для моего носа, и человек для моего троса..."
Наконец они остановились. Он сказал:
- Ну... вот видишь.
- Ну, и?..
- Ну и кто я такой?
- Ага! - закричала она. - Давай займемся нашим бифштексом!
Это был кусок вырезки в дюйм толщиной, с костью и жиром.
- Есть хороший нож? - спросил он.
- Нет, только этот. Но у меня есть такая маленькая забавная штучка с
металлическими дисками, ею его можно наточить. Ты знаешь как, Юк?
Он бросил в ее сторону высокомерный взгляд.
И стал точить нож, аккуратно проводя лезвием по вращающимся дискам.
Он ни разу не порезался, даже когда пробовал остроту лезвия большим
пальцем. Элен наблюдала за ним с улыбкой.
- Боже, - сказала она, - да ты в самом деле знаешь как точить нож.
Он обтер лезвие, а затем отрезал от куска крохотный кусочек жира.
- Отнеси это в гостиную и дай своей птице, - распорядился он.
- Да пошла она!
- Отнеси ей, Элен, она тоже имеет право.
- О, черт, - проворчала она, но взяла кусочек жира, отнесла его в
гостиную и скоро вернулась. - Этот дурак так набросился на него!
- Разумеется, - кивнул Юк. - А кто не набросился бы?
Умелыми движениями он вырезал кость, обрезал жир и разделал мясо.
- Сейчас я отрежу кусочек от этого бифштекса, - сказал он, - и съем
его сырым.
Он взглянул на нее.
- Ты отрежь кусочек от него и для меня, - сказала она ему, - и я съем
его сырым.
Он отрезал два тоненьких ломтика. Мясо было нежным, сочным и
ароматным. Казалось, его можно разрезать ракеткой для пинг-понга. Они
съели эти кусочки. Он взглянул на нее. Она кивнула. Он нарезал оставшееся
мясо на маленькие кусочки и они взяли тарелку в гостиную.
- У меня есть картошка, - слабо сказала она. - Салат. Шпинат.
Помидоры. Все такое. И еще выпечка.
Он даже не взглянул на нее. Они сидели и жевали сырое мясо. Ох и
вкусное же оно было!
- Утром у меня будет расстройство желудка, - вздохнула она.
Он довольно кивнул.
Она посмотрела на сигарету, которую курила.
- Она опять погасла. Где ты берешь эти штучки?
- Молоденькая девушка в том месте, где я работаю. Милая девушка. Лицо
- прямо из Ботичелли. Ну, из забегаловки Сэма Ботичелли. Знаешь, такой
индийский ресторанчик в Хо-Хо-Кусе. Однажды она оставила офис открытым...
- Эй! - оживленно воскликнула Элен. - Глянь-ка!
Она вскочила на ноги и бросила диванную подушку в угол. И прежде, чем
он успел что-то сообразить, она уже стояла на руках, головой упираясь в
подушку, ногами - в стену, а юбка ее задралась. Он увидел пугающее
зрелище: ее заголившиеся крепкие бедра и голубые трусики-бикини с
маленькими розочками.
- О, боже... - простонал он, действительно смущенный.
Когда она встала на ноги, ее лицо заливала краска.
- Ну, как? - воинственно потребовала она.
Он вежливо поаплодировал.
- Йога, - объяснила она, - это самодисциплина.
Они вернулись к недоеденному мясу и недокуренным сигаретам с
наркотиком.
- Как ты думаешь... - спросила она, - как ты думаешь... виски с
содовой нам... э... не повредит? Я... меня мучит жажда.
- Ну...
Она бросилась на кухню. Принесла бутылку виски и бутылку содовой.
Теперь дел у них прибавилось - выпивка, сырое мясо и гашиш.
Ричард Фэй, Отверженный Судьбой, который слишком много думал о
собственном благе, сидел на краешке кресла, подавшись вперед. Он изрядно
сбросил в весе, как и обещал. Теперь его костюм свободно сидел на нем.
Маленький мальчик, надевший папин костюм и оказавшийся в нем как в домике.
В какой-то момент он зачем-то расстегнул свой коричневый твидовый жилет, а
затем застегнул его опять. Но неудачно: теперь справа вверху оказалась
лишняя пуговица, а слева внизу - лишняя петля.
Мешки под глазами еще остались и живот его по-прежнему был весьма
заметен. Особенно когда Юк сидел. Но в общем, Ричард Фэй несомненно
похудел.
- Знаешь какое самое печальное зрелище я видел в своей жизни?
- Какое самое печальное зрелище ты видел в своей жизни?
- В прошлом году на день Благодарения я видел в витрине
пуэрториканского ресторана такое объявление: "Специальный обед в день
Благодарения. Индейка со всеми патрохами". Так и было написано:
"патрохами". Я чуть не расплакался.
- Слушай, - сказала она, - я когда-нибудь говорила тебе, что могу
достать языком до кончика носа?
- Да. Ты говорила мне и даже показывала.
- Плевать, - сказала она. - Я собираюсь сделать это еще раз.
И она сделала это.
Он поднялся на ноги. В одной руке он держал сигарету, изящно сжимая
ее между большим и указательным пальцем, а в другой - стакан. Кровь
стучала у него в висках.
- Сейчас мы будем снимать кино, - провозгласил он.
Элен Майли вскочила на ноги и отсалютовала:
- Сэр! Должна ли я снять с себя одежду?
- Нет, дорогая моя, не такой это будет фильм.
- А какой?
- Это любовная история.
- О, да. Сейчас, сейчас, сейчас, - восхищенно сказала она, хлопая в
ладоши. - Обожаю любовные истории. Какова моя роль?
- Ты жена, а я муж.
- Замечательное кино. Мне оно уже нравится. Что я должна делать?
Он затянулся, отхлебнул глоток, затянулся, отхлебнул еще глоток.
- Действие фильма, - начал он, - происходит в тысяча девятьсот
двадцать пятом году. Мы живем в пригороде Филадельфии, штат Пенсильвания.
Я работаю в большой, преуспевающей компании, которая производит пробковые
прокладки для крышек на бутылках "Мокси".
- "Мокси"?
- "Мокси". Вкуснейший прохладительный напиток без искусственных
ингредиентов. Шоколадный. Я... я завпроизводством, в обязанности которого
входит следить за тем, чтобы пробковые прокладки в срок сходили с
конвейера.
- А кто я? Что я делаю?
- Ты моя любящая жена. По сценарию. Мы живем в собственном доме за
городом. Стены снаружи покрашены в белый цвет.
- И зеленые ставни?
- И зеленые ставни, - он кивнул, - а на южной стороне розы.
- Вьющиеся розы, - счастливым голосом сказала Элен. - Мне нравится
этот фильм. У нас есть дети?
- Да. У нас двое детей. Фонди - наш старший. Ему десять лет и он
очень смышленый. На прошлой неделе он продал четырнадцать подписок на
журнал "Либерти" и выиграл велосипед. Девочку зовут Таск, и она очень
миленькая. Все время что-нибудь лепечет.
- И носит бант?
- Верно, - одобрительно кивнул он, - розовый.
- И она ужасно милая? И с нею вечно происходят какие-нибудь
неприятности. Так вчера она упала и ушибла коленку, а я должна была
поцеловать ее, чтобы быстрее зажило.
Он мрачно посмотрел на нее.
- Ты уже видела этот фильм.
- Нет, Юк. Клянусь, я не видела.
- Ну, ладно... Она упала и ушибла коленку, и ты должна была
поцеловать, чтобы скорее зажило. Когда начинается фильм, я еду домой с
фабрики. Вечер пятницы. Я в электробусе и...
