какой-то псарне в Небраске. Я могу показать тебе бумаги.
- Да нет, не надо.
- Ну, в общем, я любила его.
- В этом нет ничего плохого.
- Думаю, что нет. Маленький вонючий негодник...
Она торопливо налила себе еще виски и сделала большой глоток.
- У всех у нас случаются неприятности, - сказала она.
- Конечно. Такова жизнь.
Они сидели и прихлебывали из своих стаканов, и виски постепенно
забирало их.
- Думаешь, есть рай для собак? - неожиданно спросила она.
- Конечно. А почему нет? Для всех живых существ. Для собак и для всех
прочих зверей, и для тараканов, и для всяких клопов. Почему рай должен
быть только для людей?
- Да, - задумчиво сказала она. - Верно.
Затем она подошла и села рядом с ним на диван. Она обняла его за шею.
Она поцеловала его.
- Я просто почувствовала, что хочу сделать это, - сказала она. -
Просто почувствовала.
- Я понимаю, - пробормотал он, - я понимаю, милая...
Ему не следовало говорить "милая", потому что это окончательно
сломило ее. Она совершенно расклеилась и потеряла над собой контроль. Он
обнял ее, начал гладить и успокаивать, пока ее рыдания не стихли, пока она
не успокоилась и не перестала дрожать.
- Боже мой, прости меня, - с трудом переводя дух, сказала она. -
Прости меня. Я не думала, что такое случится. Я правда думала, что смогу
держать себя в руках.
Она не понимала, что он говорит. Он просто говорил что-то тихим
голосом, почти шептал, поглаживая ее волосы. Он достал из нагрудного
кармана желтый шелковый платок и вытер ее слезы. Он был очень внимателен и
серьезен.
Он обнимал ее, пока она окончательно не пришла в себя. Она три раза
глубоко вдохнула, затем отстранилась от него, встала и принялась
расхаживать по комнате.
- Итак... что мы имеем? - спросила она. - Отчет для Кэнтабиля будет
готов на этой неделе, верно?
- Да, все правильно.
- Так... письма в "Паркинг Ассосиэйшен"?
- Я разговаривал с Солли сегодня утром. Он работает над ними,
корректура у нас будет завтра.
- Так. Хорошо. - Она посмотрела в окно. - Со мной сейчас все будет
хорошо, Гарри.
Она позвонила Сьюзи Керрэр. В офисе царило спокойствие. Оба шефа не
появлялись, и ничего чрезвычайного в их отсутствие не произошло. Поэтому
Элен и Гарри пропустили еще по стаканчику виски.
- Это здорово, - сказала она. - Мне нравится. Здорово прогуливать. Ты
когда-нибудь прогуливал?
- О, конечно. Пару раз. Это вправду здорово.
Он ослабил узел на галстуке, расстегнул воротник рубашки и развязал
шнурки. Затем он развалился на диване и сказал ей:
- Я устраиваюсь как дома.
Она довольно кивнула.
- Полагаю, ты считаешь меня чересчур нахальным, босс?
- Мне нравятся нахальные мужчины, - объявила она. - Мне нравятся
дерзкие и сильные мужчины. Мне нравится флиртовать с мужчинами в
ресторанах. Знаешь, ну... переглядываться с ними. Мне нравится, когда
мужчина подмигивает мне на улице и когда водители грузовиков свистят мне в
след и говорят гадости. Однажды, на Сорок шестой улице меняли трубы, и
целую неделю я проходила два лишних квартала по дороге на работу, чтобы
эти парни, копающие канаву, могли свистнуть мне в след. Каждое утро они
ждали меня. Это было замечательное начало рабочего дня.
- У-у-у-у, - вздохнул он. - Я так не набирался перед ланчем уже
много-много лет.
- Гарри, ты голоден? - взволнованно спросила она. - Я могу тебе
что-нибудь приготовить. Например сандвич. Или могу позвонить в ресторан.
- Нет. Все в порядке. Спасибо.
- Слушай, - сказала она неожиданно серьезным тоном, - я не хочу,
чтобы у тебя были из-за меня неприятности.
- Неприятности?
- Ну, я имею в виду то, о чем ты говорил. Ты сказал, что не
дотронешься до другой женщины, если Айрис Кейн вернется к тебе. Ты дал
обещание Богу. Ты мне так говорил.
- Верно. - Он вздохнул и прикрыл глаза. - Я тебе это говорил. Я дал
обещание Богу.
- Богу, - повторила она и в голосе ее прозвучали презрительные нотки.
- Я не думаю, что Он так уж всемогущ. Я на днях видела на улице маленького
мальчика-инвалида. И я видела прекрасную молодую девушку... слепую. А
землетрясения, наводнения и прочие прелести? Сколько людей гибнет...
Сколько детей... Я думаю, Он паршиво справляется со своей работой. Я могла
бы делать это лучше.
- Возможно, тебе следовало быть Богом.
- Я считаю, что Он, ну, как бы сказать, не очень-то старается.
Гарри открыл глаза и серьезно посмотрел на нее.
- Ну, ты сама знаешь, как трудно делать добро в наши дни.
Затем все изменилось. Прежде, чем они поняли это, он уже обнимал ее;
они катались по дивану, в объятиях друг друга. Но это было еще немножко не
то. Элен скинула туфли.
- Что если, - сказала она, - что если...
- Что если?
- Что если нам еще немного выпить?
Он обдумал ее предложение.
- Пожалуй, - согласился наконец он, - это будет неплохо.
Она принесла с кухни еще льда, плеснула виски в стаканы, проливая его
на стол.
- Думаю, сейчас мы беспомощны, - сказала она.
- Что?
- Гарри, это может занять какое-то время. Я имею в виду - чтобы
привыкнуть друг к другу. Люди женятся, и проводят вместе недели, месяцы.
Ты понимаешь?
- Я думаю, ты права.
Они помолчали. Выпили. Оба чувствовали, что необходимости в разговоре
нет. Они сидели молча почти пятнадцать минут. Потом опять заговорили... о
том же.
- Мне кажется, вряд ли это продлится больше трех минут, - сказала
она.
Он обдумал ее слова.
- Может быть, даже две.
Она взяла его за руку - маленькая белая ладонь утонула в его огромной
кисти, напоминающей связку перезревших бананов - и повела его в спальню.
Там они остановились, увидев своих двойников в большом зеркале, висящем на
двери.
- Господи, боже мой, - сказал Гарри с испугом, - ну и дела.
Он увидел только свое туловище - голову зеркало уже не вмещало. Элен
едва достигала ему до плеча. Они стояли, взявшись за руки, глядя на свое
отражение в зеркале и пытаясь сообразить, что с ними происходит и как они
оказались здесь - он, такой высокий, темный и худой, и она, такая
миниатюрная, светлая, стройная.
- Ты поместишься в карман моей жилетки, - сказал он ей.
- Попробуй, запихни меня туда, - кивнула она. - У тебя получится.
Она быстро скинула одежду. Платье через голову, чулки с ног - и
готово.
- Не снимай свои часы, - сказала она ему.
- Мои часы? Боже, да это извращение. Элен, это просто извращение. Я
встречал таких, которые любят всякие извращения... Но мои часы? Малыш, ты
должна признать, что это просто извращение.
- Это не извращение. - Она зевнула, ничуть не смущаясь. - Я просто
хочу, чтобы ты их не снимал. Привет.
Она выскочила в другую комнату. Когда она вернулась - с бутылкой
виски, тарелкой с кубиками льда и кувшином с водой - он уже забрался в
постель. Простыни, натянутой до самого подбородка, не хватило: для его ног
- длинных, лоснящихся, похожих на средневековые музыкальные инструменты.
Фуга ля миног для ног Гарри.
Она скользнула под простыню и прижалась к нему. Она поцеловала его.
- Вот тебе, - сказала она.
- А это тебе, - сказал он.
- А это тебе.
- А это тебе.
Так они продолжали довольно долго, изредка прерываясь, чтобы налить в
стаканы виски.
- А теперь получай вот это.
- А теперь получи ты.
Она откинулась, задыхаясь. Гадая, к чему все это может привести. Зная
об этом.
- Слушай, - сказал он наконец. - Давай будем разумными.
- Разумными.
- Давай рассуждать логически.
- Рассуждать логически.
- Видишь ли... - сказал он. Долгая пауза. - Видишь ли, из-за того,
что ты такая маленькая, а я такой высокий... ну, видишь ли, если я буду
сверху, твое дыхание будет щекотать волосы у меня на груди, а ногти на
ногах будут царапать мои коленки.
Она задумалась над этим. Это показалось ей разумным.
- Это верно, - признала она. - Ну и?..
- Ну, и тогда я не смогу целовать тебя. А я хочу целовать тебя,
малыш.
Пальцем она ткнула его в бок.
- Гарри.
- Но я правда хочу.
- Ладно, - сказала она. - Дай мне минутку подумать.
Она минутку думала.
- Ты можешь лечь на спину, - предложила она, - а я сяду сверху. Идет?
- Ничего не выйдет, - он покачал головой. - Слишком далеко. Я хочу
ц_е_л_о_в_а_т_ь_ тебя, малыш.
- Я могу лечь на... Нет, так не пойдет. Может, если мы... Нет, не то.
Слушай, Гарри, как насчет журнального столика в гостиной?
- Столик в гостиной?
- Нет, он слишком низок. Тогда, может быть, обеденный стол. Он
подходит. Но тебе придется стоять.
- Черт, - сказал он. - Это было бы ничего, милая, но когда я буду
наклоняться, чтобы поцеловать тебя, мне придется нагибаться и...
выпячивать свою задницу. А где мы еще можем этим заняться?
- Унитаз? - предложила она.
- Корзина для белья? - предложил он.
- На подоконнике? - спросила она. - Свесившись вниз?
- Задрав ноги на... - начал он, но тут они дружно расхохотались, и он
не договорил. В угаре веселья она забыла о Рокко.
Наконец выход был найден. Он сел на край кровати, вытянув ноги, а она
села на него верхом. Он держал ее, сжимая ее бедра своими цепкими
пальцами. Ноги она положила на кровать. Им было удобно. И они могли
целоваться. И они целовались.
- Ты знаешь, малыш, - сказал он. - Я совершенно ничего не чувствую.
- Спасибо тебе огромное, очень мило с твоей стороны.
- Да нет, я не это имел в виду. Совсем не это. Мне нравится быть с
тобой, ощущать в руках твою маленькую упругую задницу. Это замечательно,
милая. Просто здорово. Но я имел в виду, что не чувствую ничего такого...
Ну, того, о чем написано в книгах...
- В каких книгах?
Одна его рука скользнула ей за спину между лопаток, другая
отправилась вниз и приподняла ее ягодицы. Неожиданно, безо всякого усилия,
он встал на пол. Она обхватила руками его за шею, а ее ноги, как тиски
держали его талию.
Он прошелся по комнате. Она прижалась к его могучей груди, как
маленький белый зверек.
- Ох... - сказал он. - Видишь ли. - На лице у него появилась грусть.
- Я читал всякие книги о черных и белых. Там говорится, что я должен
испытывать сейчас желание разорвать тебя на части, или как-то еще
выместить свою ненависть к белым, или радоваться тому, что нарушаю табу,
или стыдиться этого. Но ничего подобного я не чувствую.
- О чем это ты, парень? - взволнованно спросила она. - Это что-то
очень важное? Это имеет какое-то значение?
- Нет, просто дай мне выговориться.
Он ходил по комнате, улыбаясь ей. Раз он подпрыгнул и вошел в нее
глубже; она застонала от удовольствия.
- Я должен чувствовать себя виноватым. Или испытывать жажду мести.
Или хотеть причинить тебе боль. Так сказано в книгах. Но ты знаешь, что я
чувствую?
Она потерлась щекой о его щеку.
- Я надеюсь ты испытываешь то же самое, что и я.
- Да, малыш, да. Ни вины, ни боли. Все это ерунда, что они пишут!
- Конечно, Гарри. Подпрыгни еще разок.
Он подпрыгнул. Она застонала.
- О, Боже!
Он прошелся еще по комнате, крепко сжимая Элен в объятиях. Затем он
осторожно опустился на кровать и повернулся на бок. Он был по-прежнему в
ней. Как он и предсказывал, ее лицо оказалось у самой его груди, а ноги
едва доставали ему до колен.
Они взялись за руки. Оба посмотрели вверх, на потрескавшийся потолок,
где в одном углу облупилась краска.
- Обними меня... - прошептала она. - Держи меня крепче.
