Как будто она коснулась его курчавых волос Диснеевской волшебной
палочкой со святящимися искорками на конце! Он воспрял духом, глаза его
заблестели, появилась улыбка - грусть как рукой сняло.
- Боже мой, - взволнованно сказал он, наклоняясь через стол. - Нет, я
никогда не был женат. Но однажды я был обручен. Айрис Кейн. Ты ее знаешь?
- Это певица?
- Верно. Теперь она знаменита. "Плаза", "Американо", Лас Вегас, клубы
для белых. Ее показывали по телевизору. Я слышал, она готовит свое
собственное шоу. И снимается в кино.
- Она красавица.
- Красавица? Венера! Еще чернее, чем я, но настоящая Венера. Тебе
обязательно надо с ней познакомиться. Она удивительный человек. Это все
говорят. О, как я ее люблю. Очень люблю.
Он отпил большой глоток из своего стакана, но не смог успокоиться.
- Элен, что с нами происходило я просто не могу описать. У нас был
свой собственный мир. Я работал днем, а вечером приходил домой, где ждала
она. Бог мой, как мы веселились. Всего не расскажешь. Мы были как одно
целое. Знаешь, мы иногда ссорились просто для того, чтобы помириться. Это
было так замечательно. Она была моею жизнью... Много всего можно
вспомнить. Пикники и наши дни рождения. Она подарила мне эти часы, видишь?
А я купил ей меховое манто. Мы болтали о соседях и покупали вместе
продукты, ходили в "Аполло" и танцевали. Напивались вместе, и она пела для
меня. Только для меня. Занимались любовью. Мы всегда...
- Вы жили вместе?
- Недолго. Совсем недолго...
Он успокоился, и лицо его вновь помрачнело. Клара принесла еще
выпивку.
- За счет заведения, - сказала она.
- Я просто не знаю, что будет дальше, - проговорил он печально. - Я
стараюсь не загадывать вперед больше, чем на один день. Но я продолжаю
мечтать и надеяться, что она вернется ко мне. Мне ничего больше не
остается, потому что без нее я - ничто.
- Она вернется, - сказала Элен, стараясь подбодрить его.
Он опять отодвинулся в самый дальний угол кабинки и улыбнулся ей.
Затем стал водить своим стаканом по влажной поверхности стола. Он был
похож на потерявшего нить игры шахматиста.
- Знаешь, когда чего-то очень сильно хочешь, начинаешь делать разные
глупости. Я не верю в Бога. Но я дал себе обет, что не дотронусь до другой
женщины, если Айрис вернется ко мне. Я пообещал, что не буду напиваться,
баловаться наркотиками и курить. Не буду ходить на танцы. Не буду
ругаться. И тому подобное.
Она сочувственно кивала головой, думая о множестве подобных зароков и
обещаний, которые она давала в надежде получить что-нибудь очень желаемое.
Но бог оставлял без внимания ее молитвы - если только это не означало, что
ответ был отрицательным.
- Как вы расстались? Поссорились?
- О нет, - возразил он. - Ничего подобного. Мы просто расстались. Мы
расстались.
Он замолчал и посмотрел на нее как-то странно.
- Видишь ли... Я должен кое в чем тебе признаться.
- Что такое, Гарри?
- Я чувствую себя белым человеком.
- Что?
- Да. Я думаю в этом все дело. Мои родители были очень работящие и
меня воспитали таким же. Я работаю с тех пор, как себя помню. Сначала
разносил продукты и продавал газеты. Я никогда не голодал, и у меня всегда
была крыша над головой. Я исправно посещал школу. Я поступил в
университет. Я нашел хорошую работу в бизнесе белых - маркетинг, реклама,
служба информации. Конечно, случались и неудачи. Со всеми это случается.
Но поступив в колледж, я стал думать, что все дело в плохих манерах. Мои
родители учили меня быть вежливым. Говорить мягко. Потом, когда я начал
работать, со мной вообще ничего плохого не случалось. Я был точно таким
же, как любой белый парень, который посещал те же пресс-конференции,
приемы и ланчи. У нас были одинаковые приколы, одинаковые заботы. Найти
лучшую работу, заработать побольше денег, встретить женщину. Все
одинаковое. А все эти расовые штучки - я понимаю их умом, но не могу их
почувствовать. Черт, я знаю, что есть голод, репрессии и унижения. Я знаю
это, но почему-то не могу почувствовать. Просто не могу. Я шоколадный
мальчик Бэббит. Читала?
- "Шоколадный мальчик Бэббит"?
- Нет, просто "Бэббит". Это роман Синлера Льюиса.
- Нет, никогда не слышала.
- Ну... я хочу сказать, что я не против истэблишмента. Я просто хочу
быть частью его.
- Но это совсем не так уж плохо.
- Мой брат так не думает. И моя сестра тоже. И Айрис Кейн так не
думала.
- Поэтому вы и расстались?
- Да. Она была и по-прежнему остается очень активной в этих делах.
Бесплатно поет на собраниях. Жертвует свои деньги. Участвует в
демонстрациях и маршах. Я не мог делать всего этого. Я пытался делать это
ради нее, но она это поняла. Во мне просто этого не было. И нет. Когда я
смотрюсь в зеркало, я не вижу черного человека. Я вижу белого человека с
темной кожей. У меня есть моя работа и кое-что я могу в ней.
- Я знаю, что можешь.
- Но я принадлежу... Я хочу сказать, что не принадлежу своему народу.
Чего-то во мне не хватает. И я понял в чем дело - я просто совсем не
черный.
- Здорово!
- Ну вот, - сказал он, оглядываясь вокруг, - такова печальная история
моей жизни. Ты сама просила, чтобы я рассказал. Грустная история?
- Да. Грустная.
Он посмотрел на часы, которые подарила ему Айрис Кейн. Элен кивнула и
быстро допила то, что оставалось в стакане.
Он проводил ее обратно до дому. Они торопливо пожелали друг другу
доброй ночи и расстались. Было еще рано, но идти гулять с Рокко ей не
хотелось. Она неторопливо разделась, умылась, приняла снотворное и легла в
постель.
Глядя на стену, она думала о жестоком городе, где живут женщины,
которые хотели, но нет мужчин, которые бы могли. Она подумала о том, не
лучше ли все бросить, перебраться куда-нибудь на новое место, начать новую
жизнь - все заново.
Только она... Она останется прежней.
- Что же со мной не так? - спросила она вслух.
Но снотворное подействовало прежде, чем она смогла подыскать ответ. А
когда проснулась утром, то забыла и вопрос.
9
Звонил телефон. Войдя в квартиру она стремглав бросилась в гостиную,
по пути перескочив через Рокко.
- Привет, дорогуша, - раздался в трубке голос Пегги Палмер, - я
тут...
- Дорогая, я только что вошла, - сказала Элен. - Позволь, я сниму
туфли, сделаю коктейль и тут же тебе перезвоню. Ладно? Мне нужно много
тебе рассказать. Позвоню тебе минуты через три.
Она повесила трубку, не дожидаясь ответа Пегги, и побежала в ванную.
Когда она спустила воду в туалете, Рокко встал на задние лапы и стал
лакать.
- Отвратительно, - сказала она. - Вонючий, грязный, отвратительный
Рокко.
Она разделась в спальне, сбросив одежду на плюшевый коврик. Заплата,
которой она пыталась заделать дырку в лифчике, отклеилась, и воздух из
левого клапана вышел с долгим задумчивым свистом.
Она нашла виски, бросила в стакан два кубика льда, прошла в гостиную
и свернулась клубком на диване. Рокко подошел и стал лизать ей пальцы ног.
- Чарльз, - сказала она. - Сладкий маленький Чарльз.
- Привет, дорогуша, - сказала Пегги. - Как поживаешь?
- Великолепно, - сказала Элен, прихлебывая виски. - Просто
восхитительно. Мы условились на вечер. У него. Он сказал: "Заходи на
коктейль часам к девяти". Сама понимаешь, что это значит.
- Обеда не будет? - поинтересовалась Пегги.
- Детка, если я еще раз пообедаю с этим человеком, это будет самый
удивительный роман в истории человечества. Мы только и делаем, что ходим
на ланчи, обеды и в кино. В конце концов я сказала: "Слушай, Юк, к чему
это регулярное питание? Тебе совсем необязательно кормить меня каждый
вечер обедом или водить меня в кино. Можем мы хоть раз побыть вдвоем?"
- И что он сказал?
- Он сказал, что да, конечно, он давно хотел побыть со мной вдвоем,
но... Пегги, если бы ты знала, какой он бывает унылый! Честно говоря, я ни
разу не встречала человека, с которым так трудно общаться, как с ним. Я
никогда не была у него дома, а он - здесь. Я знакома с ним уже две или три
недели, но я ни черта не знаю о нем. Во всяком случае, ничего
существенного.
- Да уж, повезло тебе, - заметила Пегги.
- Ну, наконец я выложила ему прямым текстом: "Слушай, приятель, -
сказала я, - давай просто встретимся у тебя или у меня и посидим
поболтаем. Только и всего - просто поболтаем. Я не собираюсь тебя
насиловать, Юк".
- Думаешь, он боится секса?
- Пег, я не знаю, что с ним такое. Тогда он сказал: "Ну, хорошо,
заходи ко мне сегодня вечером около девяти и мы немного выпьем и
поболтаем". Так мы и договорились. Сама понимаешь, как я волнуюсь.
- Ну, я хочу пожелать тебе всего самого наилучшего, - голос Пегги
звучал печально. - Думаешь, ты останешься у него на ночь?
- Знаешь, дорогая, я иду с таким расчетом, чтобы провести у него
выходные. Я беру свою большую сумку - знаешь, ту новую кожаную, которую я
купила у "Сакса" за шестнадцать девяносто восемь, а так дешево потому, что
там немного потускнел замок - и собираюсь положить в нее все, что нужно.
Детка, мне право неловко тебя просить об этом, но если я по дороге заскочу
к тебе, ты сможешь спуститься в холл и одолжить мне свою лису?
- Конечно, Элен. Просто позвони три раза, и я буду знать, что это ты
и вынесу тебе ее.
- Ты просто душка, Пег. Я бы не стала просить, но мне так хочется
произвести впечатление, понимаешь, к тому же мы не будем болтаться по
барам, так что я ее не испачкаю. Я только приеду в ней, совершу
величественный вход, а потом она будет всю ночь висеть в шкафу. Знаешь,
если тебе понадобится моя нитка жемчуга, только скажи - она твоя. Верблюд
звонил?
- Ну, и да, и нет, - сказала Пегги. - Он мог говорить только минуту и
сказал, что сейчас перезвонит, но так до сих пор этого и не сделал. Он все
еще пытается зарезервировать номер в отеле на завтра. Мне кажется, это
глупо. Зачем снимать номер в отеле здесь, в Нью-Йорке, если можно
куда-нибудь прокатиться, в Кэтскиллс, например. Но кто знает, что у мужчин
в голове?
- Черт его знает, - признала Элен. - Взять хотя бы моего парня -
четыре ланча, три обеда, бог знает сколько фильмов, и он до сих пор еще ни
разу не поцеловал меня. Каждый раз, когда я дотрагиваюсь до него, он так
съеживается, будто я ему на мозоль наступила. Ладно, слушай... Ты
собираешься с ним сделать это?
- Думаю, может быть и сделаю, - рассудительно ответила Пегги. - Ты же
сама говорила, что лучше, если я узнаю худшее, прежде чем речь зайдет о
замужестве.
- Это умно, - согласилась Элен. - Ну, дорогая, мне надо бежать. Я
хочу еще принять ванну и как следует одеться. Я буду у тебя около половины
девятого.
- Что ты оденешь?
- Черное шерстяное платье, наверное. Этот дурацкий лифчик опять
спускает. Я попробую заделать его клейкой лентой, но если это не поможет,
я его просто оставлю дома. В конце концов, там он мне вряд ли понадобится.
- Слушай, дорогая, обязательно позвони мне в воскресенье утром.
Думаю, к этому времени я уже буду дома и хочу знать, что у вас вышло.
Элен заверила ее, что обязательно позвонит, и, попрощавшись, они
повесили трубки.
Она посмотрела на себя в зеркало, висевшее в холле, и осталась
довольна увиденным. Черное шерстяное платье облегало ее фигуру, словно
приклеенное. Серебристая лиса Пегги Палмер и новая кожаная сумочка
придавали ей необычайную элегантность. Локоны еще были влажными и облегали
