Лоуренс САНДЕРС
ЖЕЛАНИЯ ЭЛЕН
1
Зазвонил телефон. Чарльз Леффертс подскочил, словно кто-то ткнул его
под ребра сосулькой.
Из-под простыни раздался голос - приглушенный, яростный:
- Не отвечай.
Он снял трубку.
- Да?
Отрывистый голос.
Он потянулся за окурком своей сигары.
- Кто это?
Под простыней вонзились острые ноготки ему в бедро, а затем
отправились в неторопливое путешествие по его телу.
- Смерть от Тысячи Порезов, - голос под простыней звучал глухо.
Из трубки послышалось бормотание.
- Боб! - взревел он. - Боб Крэншоу, бог мой! Как дела?
Голова, обрамленная нимбом из густых светлых завитков, появилась
из-под простыни. Два голубых, ничего не выражающих глаза уставились на
него сквозь стекла очков в роговой оправе.
- Повесь трубку! - прорычала она.
Голос в телефонной трубке стал взволнованным.
Холодные пальцы безжалостно сжались. Его лицо исказила гримаса боли.
Она стиснула его крепко.
- Не могу сейчас разговаривать, Боб, - судорожно выдохнул он, шаря
вокруг в поисках зажигалки. - Послушай, старина, давай я позвоню тебе
завтра, а там, может, встретимся. Боб, дружище...
Трубка проворчала что-то в ответ.
Он нашел зажигалку. Она не работала. Он потряс ее и попробовал зажечь
еще раз. Маленький голубой огонек вспыхнул и тут же погас. Он аккуратно
положил окурок сигары обратно в пепельницу.
- Слушай, Боб, - сказал он. - Завтра днем. Я позвоню тебе, старина.
Элен Майли перекатилась через него и подобралась поближе к трубке.
- Топай обратно в постель, белый мальчик, - произнесла она,
растягивая слова, как это обычно делают негритянки.
Тишина в трубке была оглушительной.
- Ладненько, - быстро сказал он. - Я позвоню, Боб. Завтра. До
скоренького, старина.
- Вот спасибо, - произнес он, повесив трубку и глядя на нее с
упреком.
Она разжала пальцы, перекатилась на спину и уставилась в никуда.
- Это был Боб, - настаивал он. - Боб Крэншоу.
- Слушай, оставь эту чушь. Это была одна из твоих назойливых баб. Ты
это знаешь, я это знаю, и Господь Бог это знает.
Он выпятил подбородок и посмотрел на нее строго. "Самый настоящий
сопляк", - решила она.
- Впредь, - проворчал он, - я был бы очень признателен, если бы ты не
манипулировала мною столь непочтительными образом, когда я разговариваю по
телефону.
Она села прямо, откинувшись на спинку кровати и обхватив руками свои
упругие груди.
- Стервозность, - сказала она тоскливо. - Господи, мне кажется, что я
становлюсь стервозной бабой.
- О, моя прелесть, - простонал он. Потом обнял ее и дотронулся своим
удивительно проворным языком до ее носа, ушей, розовых сосков и
аккуратного пупка.
- Ты - негодяй... - выдохнула она.
Он выпрыгнул из кровати, подскочил к туалетному столику, уставился на
себя в зеркало и начал деловито приглаживать свои волосы.
- Подъем! - завопил он. - Подъем. Все на картофельную гонку! [бегуны
несут ложки с картофелем] Вставай! Быстрей!
Она холодно взглянула на него.
- Подъем это хорошо, - кивнула она. - Как раз то, что мне нужно.
- Я сделаю тебе чего-нибудь выпить, - с надеждой сказал он. - Я
поставлю Луи Армстронга. Хочешь принять душ?
- Ох... может быть, я не встану, - мечтательно произнесла она. -
Может быть, мне захочется устроить тебе веселую жизнь. Я буду лежать
здесь, и попробуй меня отсюда вытащить. Может быть, даже поселюсь у тебя.
Может быть, я начну сейчас визжать и орать, пока кто-нибудь из соседей не
вызовет полицию. Или закачу истерику, выброшу все твои баночки со специями
и разобью твои африканские маски. А может быть просто проглочу несколько
таблеток снотворного и отрублюсь.
Он посмотрел на нее в ужасе и жалобно спросил:
- Но почему ты вдруг станешь выбрасывать мои специи?
- О, боже... - вздохнула она. - Где ты был, когда раздавали мозги? Не
отвечай мне - я знаю. Ты стоял в очереди за своим инструментом.
- О, бекон и яйца, - пропел он. - Бекон и яйца, и тосты, и джем, и
много-много кофе. Пойдем скорее жрать!
Затем она плакала, склонив голову, закрыв лицо руками. Ее плечи
сотрясались. Она издавала громкие рыдания. Неожиданно она вспомнила о
старом автомобиле своего деда. "А-у-у-га, - пел рожок. - А-у-у-га!"
Он сел на кровать и обнял ее. Он осторожно дотронулся до ее ушей,
робко поцеловал ее в губы, любовно, едва касаясь, провел пальцами по ее
обнаженной спине.
- Детка-детка-детка, - промурлыкал он. - Не плачь. Мне больно видеть,
как ты плачешь.
- Я хочу умереть.
- Конечно, дорогая моя, конечно, - кивнул он.
Она выпрямилась и взглянула на него. Ее лицо исказила презрительная
усмешка.
- Великий любовник, - насмешливо сказала она. - Иди припудри свои
подмышки, бога ради.
Она услышала, как он пел, стоя под душем: "Мамина маленькая детка
любит рассыпчатый хлеб", и подумала о том, сколько подписей необходимо на
заявлении, чтобы заполучить мужчину.
Она закурила сигарету и распласталась на его прохладной сатиновой
простыне. Она подоткнула подушки, чтобы голова была выше, и взглянула на
свое обнаженное тело. Грациозное, стройное, привлекательное.
- Это у тебя есть, детка, - прошептала она. - Все, что нужно - это
найти парня, которому оно нужно.
Когда пришел ее черед принимать душ, в ванной стояли клубы пара и все
полотенца были влажные. Она приняла душ, попутно размышляя, не сбросить ли
все его одеколоны, лосьоны, духи и присыпки в раковину. Она остановилась
на том, что проковыряла острием его маникюрных ножниц дырочку в тюбике с
зубной пастой. Когда он надавит... Ого-го!
Она быстро оделась. Натянула надувной бюстгальтер, который купила
наложенным платежом у компании, носившей название "Париж, Франция, Моды,
Лобо Инкорпорейтид, Арканзас". Клапан слева пропускал воздух, и это
портило картину, придавая бюсту кособокий вид.
Затем она надела чулки с узором-паутинкой, отчего ее ноги стали
похожи на дорожную карту, выпускаемую издательством "Рэнд Макнелли". Затем
короткое сверкающее черное платье, обтягивающее ее стройную попку. Подвела
рот алой помадой и причмокнула губами. Взъерошила светлые кудри. Теперь
она была готова ко встрече с судьбой.
Через тридцать минут они сидели в ресторане на Шестой авеню.
Официантка знала Чарльза Леффертса: подавая кофе, она положила счет перед
Элен.
- О, нет, - возразила Элен, когда он потянулся к счету. - Позволь мне
заплатить. Я вчера получила зарплату. К тому же ты угостил меня двумя
коктейлями и еще кое-чем.
- Это верно, - облегченно кивнул он.
- Я звякну тебе как-нибудь, - сказала она, поддразнивая судьбу. Вечер
с ним стоил двух недель райского блаженства.
- Ну конечно. В любое время. Даже если не сможем увидеться, по
крайней мере поболтаем.
- По телефону? - спросила она.
Но до него не дошло.
- Ну, видишь ли...
- Я все понимаю, Чарльз, - сказала она, похлопав его по руке. - У
всех могут быть неотложные дела.
- Ты на такси?
- Конечно, - весело сказала она.
Он выбежал на середину Шестой авеню и остановил машину. Он хотел было
дать ей денег на проезд, но выяснилось, что он оставил бумажник дома.
Он просунул голову в окно машины.
- Позвони мне! - пропел он. - Не откладывай! Ладненько?
Она кивнула. Но не оглянулась.
2
Тучный спаниель грязно-белого окраса дремал на пороге спальни. Его
отвислые губы подрагивали от тяжелого, астматического дыхания. Время от
времени он постанывал; его короткий хвост судорожно вздрагивал.
Во входной двери скрипнул ключ. Рокко поднял голову, зевнул, нехотя
поднялся на ноги и потрусил в холл выяснить в чем дело.
Элен Майли захлопнула за собой дверь и направилась прямиком в ванную.
- Рокко, детка, - сказала она, - я сейчас описаюсь.
Рокко потрусил за ней в ванную. Он остановился на пороге, зевая и
фыркая. Он подождал, пока она дернет рычажок, затем встал, опершись
передними лапами на сидение, и стал лакать воду, льющуюся в унитаз.
- Разве так можно делать? - спросила его Элен. - Как тебе не стыдно?
Она прошла в спальню, быстро разделась и натянута белый махровый
халат. На спине красными нитками было вышито: "Сногсшибательная Майли". На
кухне она смешала себе виски с водой и, взяв стакан, пошла в гостиную. Она
подошла к клетке с попугаем и сдернула с нее покрывало. Сине-зеленая птица
съежилась и отскочила подальше.
- Слушай, ты, - проворчала Элен, - четыре девяносто восемь за тебя и
двенадцать пятьдесят за клетку. Так разговаривай, черт тебя побери.
Птица забилась еще дальше в угол и спрятала голову под крыло. Элен
оставила ее и плюхнулась на диван. Рокко прыгнул рядом с ней и пытался
лизнуть ее в лицо. Он был очень стар, и запах у него из пасти подтверждал
это. Элен оттолкнула собаку и отпила из стакана.
- Ты, вонючий негодник, - сказала она, - любишь меня?
Он часто задышал, демонстрируя гнилые зубы и почти черный язык.
- Конечно любишь, - улыбнулась Элен. - Как же иначе? Ведь я так
чертовски привлекательна.
Она отлила немного из стакана в пепельницу и сунула ее под нос Рокко.
Он стал медленно лакать, изредка срыгивая.
- Сукин сын, - сказала она. - Чертов ублюдок. Знаешь, что я хотела бы
сделать, Рокко? Я хотела бы взять его за одну ногу, а ты бы взял за
другую, и мы протащили бы его этим местом вдоль чего-нибудь типа
частокола.
Она зло усмехнулась.
- Его и этого ублюдка Боба Крэншоу, - добавила она с горечью.
Рокко допил свою порцию и свернулся калачиком в углу дивана. Он
тяжело дышал и смотрел на нее своими слезящимися глазами.
- Почему я позвонила ему? - спросила она. - Почему лосось поднимается
вверх по течению метать икру? Я позвонила ему, потому что мне было скучно.
Мне было одиноко, потому что я чертовски давно не была в постели с
мужчиной. У него такое замечательное тело, просто великолепное, и в
постели он настоящий зверь. Но он такой кретин, такой кретин! О, Боже, как
ужасно я поступила. Как ужасно.
Она сделала гримасу и покачала головой.
- Я позвонила ему. Рокко, я позвонила ему! - Она отпила еще глоток. -
Почему я позвонила ему? Потому что я устала проводить вечера за чтением
бульварных книжонок, просмотром пошлых фильмов и шатанием по барам с
Пегги. Поэтому. Мне нравятся мужчины. Черт возьми, мне нравится быть с
мужчинами. Ох, но такой кретин, Рокко, ты даже представить себе не можешь.
Ну и кретин!
Она пошла на кухню наполнить опустевший стакан и принесла печенье для
Рокко. Он обнюхал его, лизнул, затем положил голову между лап и уснул.
- У меня голова раскалывается, - призналась она ему. - Клянусь богом,
Рокко, она сейчас треснет, как старая луковица.
Она откинулась назад и прикрыла глаза.
- Ублюдок, - пробормотала она. - "Подъем. Все на картофельную гонку".
Кретин.
Она почувствовала, что скоро уснет и поспешила выпить остаток
напитка. Затем она подошла к клетке с попугаем.
- Еще один день! - поклялась она. - Завтра ты заговоришь, или с тобой
будет покончено. Или ты мне скажешь завтра что-нибудь приятное, или я
отдам тебя Рокко. Он тебя проглотит вместе с потрохами.
Попугай забился в угол клетки. Она накинула на нее покрывало. Затем
прошла в ванную и приняла четыре таблетки аспирина и таблетку либриума.
Рокко проковылял за ней в спальню. Он свернулся на своей подстилке,
опустил голову и захрапел.
- Рокко, детка, - прошептала Элен Майли, - спокойной ночи, милый.
