- Наверное, да, - кивнула она. - Пару часов. Я хочу спать.
Они быстро разделись. Он старался не смотреть на нее. Так же быстро
они скользнули под одно общее одеяло.
- Видела бы меня сейчас Эдит, - хмыкнул он. - Она бы умерла.
Он повернулся к ней спиной и почувствовал прикосновение ее руки - она
гладила его по плечу. Движение постепенно замедлялось, пока ее пальцы не
замерли совсем.
- Элен? - шепотом позвал он в темноте. Ответа не было. Он не был
уверен, что она спит. Но так было проще...
- Не понимаю, как я умудрился оказаться в такой луже, - пробормотал
он. Наверное, все это складывалось понемногу. Нет какой-то серьезной
причины... Я был толстым мальчиком и никогда не играл в грубые игры. Я не
отходил от Эдит. У меня были длинные волосы до семи лет... Потом, когда
мне исполнилось одиннадцать или двенадцать, у нас была горничная,
остававшаяся ночевать в доме. Костлявая девчонка с грязными пятками. Она
делала со мной разные вещи и заставляла меня делать разные вещи с ней.
Элен, я был еще таким маленьким, а от нее пахло нафталином. Она тайком
забиралась в мою спальню почти каждую ночь. Она говорила, что если я
когда-нибудь расскажу матери о том, чем мы занимаемся, она мне его
отрежет, и я стану девочкой. Затем она нашла работу где-то в другом месте
и уехала от нас. Я скучал по ней. Мне не хватало ее ночных приходов тайком
и всего того, что она со мной проделывала. Я узнал, где она работает и
позвонил ей. Но мне ответил мужской голос, и я испугался позвать ее...
Милая, ты спишь? Когда я учился в школе, одна девочка из старшего класса
хотела, чтобы мы с ней все это сделали по-настоящему. В подвале. Я
рассказал об этом Эдит и она позвонила матери девочки. Девочку сослали в
очень строгую школу-интернат. Это самый постыдный поступок в моей жизни.
Жизнь была такой скучной... Моя сестра не смогла вынести этого и сбежала с
музыкантом в восемнадцать лет. Отец и Эдит даже не пытались ее вернуть.
Они не отвечали на ее письма. Они говорили, что для них она умерла. Я не
знаю, где она сейчас. Наверное, где-то на Юге... Бог мой, ну и семейка....
Когда я был в Дьюке, мы с несколькими товарищами ходили в публичный дом.
Там, где ноги, постели были покрыты плотной черной тканью - потому что
большинство посетителей не снимали ботинки. Вот такое это было местечко. Я
выбрал женщину старше себя. Лицо у нее было морщинистым, тело дряблым и
потасканным. Неодушевленный предмет. Она просто легла и закрыла глаза. Я
мог бы ее убить. Почему она меня не остановила? Я предложил ей доллар за
то, чтобы она отрезала мне прядь своих длинных седых волос. Она отрезала.
Я таскал ее в кармане довольно долго, но потом она вся свалялась и
перепачкалась, и я выбросил ее. До этого я не раз проделывал с ней разные
ужасные вещи. Мне было так одиноко. О, Элен. Просто из-за одиночества...
Ты спишь?.. Кто знает, что происходит в голове у человека? Если бы в один
прекрасный день нам пришлось публично исповедоваться во всех своих тайных
мыслях, мечтаниях и желаниях, то большинство из нас покончило бы жизнь
самоубийством, так это все ужасно. Мы все так порочны... После смерти отца
мы с Эдит жили вместе. Я тогда уже работал и приводил девушек домой, чтобы
познакомить их с Эдит. Но ни одна из них, с точки зрения Эдит, не
подходила мне. Одна плохо говорила по-английски, другая не умела вести
себя за столом, от третьей дурно пахло, четвертая не носила перчаток...
Однажды вечером я подцепил на улице женщину и мы пошли к ней. Когда мы
начали она позвала из соседней комнаты мужчину. Вероятно, своего сутенера.
Он ударил меня и обозвал педерастом. Я сказал Эдит, что меня избили и
ограбили на улице. Я сделал все возможное, чтобы она не пошла в полицию.
О, боже, как трудно жить... Затем, в конце войны, меня призвали во флот.
Наша база находилась в Норфолке. Это в Вирджинии. Ты и представить себе не
можешь, что там творилось. Это происходило везде - в машинах, в парках, в
отелях, даже на бульварах. Молодой блондин из Техаса... Ну, мы с ним
вместе ходили в увольнение. Так все и началось, Элен. Он был младше меня,
но он меня всему этому обучил. Он был тоже одинок. В этом-то все и дело -
в одиночестве. Я каждый раз давал себе клятву, что это больше не
повторится. Но это повторялось. Я не был счастлив. Это не доставляло мне
удовольствия. Но я не мог остановиться. Потом война кончилась. Блондин
уехал обратно в Техас. Он сказал, что будет мне писать, но не написал ни
разу. А я и не переживал из-за этого. Я убедил себя, что между нами
никогда ничего не было, что я никогда даже не знал этого парня... Мне
всегда это удавалось - делать вид, что я никогда не совершал того, что
делал на самом деле.... Потом я встречался с несколькими женщинами. Я
заставлял себя встречаться с ними, даже если они мне не нравились. Затем
все повторилось. Эдит сказала, что ни одна из них не подходит мне. Вскоре
я перестал встречаться с женщинами... Пару раз в неделю к нам заходят мои
сослуживцы или знакомые, чтобы сыграть в "червонку". Они не педерасты... В
точном смысле этого слова. То есть не голубые. Но мы все одиноки. Кто-то
привел к нам однажды этого штангиста и я сошелся с ним... Он здоровый
парень, очень сильный. На нем нет ни грамма жира. Только мышцы и загорелая
кожа. Черные волосы. Он грубый. Ему на все наплевать. Он берет то, что
хочет, и не задумывается над своими поступками и чужими переживаниями.
Очень сильный и властный человек. Эдит он нравится. Интересно, знает ли
она о нас? Может быть... Не знаю. Я сказал тебе, что это было всего два
или три раза, Элен, но на самом деле это продолжалось два года. Ничего
серьезного. Я не испытывал ни привязанности, ни отвращения к нему, но
каждый раз, когда он звонил, я шел. Я давал ему деньги. Это прекратилось
около года назад. Он просто перестал мне звонить, хотя и продолжает
приходить играть в карты. Я думаю, он нашел кого-то побогаче. Мне плевать.
Я даже рад этому... Элен, ты спишь?.. Ты знаешь, я не могу понять этого.
Просто не могу понять, как я стал тем, кто я есть. Думаешь, все это
предначертано свыше? Я - Рак. У меня такое ощущение, что все, сделанное
мною, совершено кем-то другим, что меня заставляли это сделать. Потому что
я не хотел так жить. Я хотел чтобы моя жизнь была другой. Но у меня ничего
не вышло. Мне уже почти сорок. Может быть мне осталось осталось двадцать
или тридцать лет. Я не понимаю. Все было не так, и я не могу понять:
почему? Почему я не мог жениться и стать чьим-нибудь кумиром - я имею в
виду хорошим мужем и отцом. Я люблю детей. Я хорошо с ними лажу, но
ужаснее всего мысль о том, что у меня не было выбора, что все это было
сделано за меня и что я не мог ничего с этим поделать... Я был готов
сдаться. Я был готов плыть по течению, пить и ни о чем не думать. Элен,
поэтому встреча с тобой так невероятно важна для меня. В тебе достаточно
сил на двоих. Ты сказала, что я смогу измениться, если действительно этого
захочу. Ты ведь так сказала, правда? Может быть наконец что-то изменится в
моей жизни. Может быть наконец я стану таким, каким хочу быть... Элен? Ты
спишь?
Ее рука вновь заскользила по его плечу. Затем она опустилась по его
полной спине к толстым бедрам и еще ниже и его охватила дрожь. Он медленно
повернулся к ней, и она, чуть подвинувшись, прижалась к нему.
- Малыш, - выдохнула она, - мой малыш.
Он робко прикасался к ней, едва сдерживая слезы. Она склонялась,
прижималась к нему и обволакивала все его тело. Он крепко зажмурился. Он
держал в объятиях свою мечту. Голова слегка кружилась от новизны этого
ощущения - ее красота, прохлада, шелковистая кожа, податливая мягкость
принадлежали ему.
- Стучат, - вдруг сказала она.
- Что? - спросил он.
Она не шевелилась.
- Стучат, - повторила она. - Кто-то барабанит во входную дверь.
Теперь он услышал шум. Он услышал стук в дверь и крики обезумевший
птицы: "Фокуфокуфоку".
- Может быть, они уйдут, - испуганно сказала Фэй. - Кто это может
быть?
- Не знаю. - Элен села. - Сейчас я их выставлю. Черт возьми. Черт бы
их всех побрал.
Она накинула халат и вышла в коридор.
- Кто там? - спросила она.
- Дик Фэй здесь? - раздался из-за двери мужской голос. - Я должен его
видеть. У его матери приступ, сердечный приступ.
Элен приоткрыла дверь, оставив наброшенной цепочку.
Он был огромным, высоким, здоровым, в пиджаке с накладными плечами,
отчего казался еще шире. Его блестящие черные волосы были зачесаны назад.
Она различила запах его одеколона. Вид у него был довольный, губы
кривились в самодовольной усмешке.
- Крутняк, - сказала она.
- Сука, - любезно ответил он. - Скажи Дикки, что у его матери
серьезный сердечный приступ. Доктор Франклин считает, что Дикки должен
быть с ней. Если ты меня впустишь, я расскажу все ему сам.
- Я передам ему, - сказала Элен. Она посмотрела на него сквозь щель и
глаза их встретились.
- Почему бы тебе не оставить его в покое? - осведомилась она.
- А почему бы тебе не пошевелиться? - рассмеялся он. - Давай, сбегай
как послушная девочка и скажи обо всем Дикки. Если будешь хорошо себя
вести, я как-нибудь загляну к тебе и покажу...
Она осторожно закрыла дверь и постояла немного, прижимаясь лбом к
косяку. "Я могла бы убить его, - подумала она, дрожа от негодования... - Я
могла бы взять на кузне нож для резки хлеба (длинный, с зазубренным
краем), рывком открыть дверь и всадить ему в брюхо". Дрожь постепенно
утихла. Она вернулась в спальню и сообщила Юку о матери и выражение его
лица не изменилось. Он тут же поднялся и начал одеваться.
- Могу поспорить, что это вранье, - горестно произнесла Элен. - Я
уверена, что она специально устроила этот приступ. То есть я хочу сказать,
что никакого приступа на самом деле и нет.
- Возможно, - печально кивнул он. - Но я должен идти. К тому времени,
пока я доберусь, будет уже довольно поздно. Думаю, мне не стоит уже
возвращаться сюда сегодня.
- Как скажешь.
- Я позвоню тебе, как только все выясню.
- Хорошо.
Он подошел к ней, взял ее лицо в свои ладони и слабо улыбнулся.
- Мы были близки к этому, правда?
- Да, - сказала она, - близки.
- Мне очень жаль, милая. Но у нас еще будет время.
- О, конечно.
- А сейчас я, пожалуй, пойду.
- Хорошо.
- Я позвоню тебе из дома.
- Хорошо.
Его лицо вдруг как-то сморщилось. И ей показалось, что он сейчас
расплачется.
- Спокойной ночи, Элен. Спасибо тебе, спасибо тебе за все.
Она сняла цепочку и выпустила его в коридор. Штангист стоял,
прислонившись к стене и курил сигарету. Она быстро закрыла дверь и заперла
ее.
Она вымыла посуду и прибралась в гостиной. Затем села в спальне на
кровать, приняла таблетку либриума и уставилась в темное окно. Наконец она
сняла телефонную трубку и набрала номер Чарльза Леффертса. Она насчитала
четырнадцать гудков, прежде чем ей ответили.
- Алле? - раздался его осторожный голос.
- Чарльз? Это Элен Майли. Я думала, может...
- Боб, - закричал он в трубку. - Боб Крэншоу! Как ты, старина?
Она осторожно опустила трубку на рычаг.
15
- Конечно это был обман, - возмущенно рассказывала Элен. - Наглая,
явная ложь. Она знала, что Юк хотел провести ночь у меня, и выдумала этот
сердечный приступ. Хитрая сука. Она знала, что это единственное средство
заставить его вернуться. Jн позвонил мне на следующее утро, и ему было
ужасно плохо. Он мне такое рассказал!
- Расскажи, - с жаром набросилась Пегги.
