сказать, что он является французом нумбер ван. Это -- Раймон Оливер. Тот
самый человек, от имени которого у вас тает во рту, поет в желудке, приходит
в экстаз слизистая оболочка. Он не только приводит в восторг гастронавтов,
но и делится своими изумительными кулинарными познаниями с народом. Он
публикует такие книжки, от одного чтения которых у вас начинают уставать
слюнные железы! Не каждый может себе позволить пожрать в ресторане "Большой
рот", но любой может купить прозу его владельца вместо его стряпни и сделать
короткое замыкание в желудочном соке. Такие книги должны были в обязательном
порядке входить в школьную программу, если бы у нас было настоящее
министерство национального образования. Поэтому вам, будущим или почти
будущим родителям, нужно устранить этот пробел в образовании ваших дочерей,
научив их читать произведения Раймона. И, может быть, наступит день, когда
эти олухи из шведского комитета будут присваивать Нобелевскую премию на
только химикам, но и поварам. Раймон Оливер -- лауреат Нобелевской премии по
жратве! Я целиком за, более того, а за это ратую. Эту идею надо развеять по
всем странам света, как это делает симпатяшка на обложке словаря "Ларусс"!
Великие повара имеют право на все почести. Для них мало трех звезд на
погонах, хотя это ва одну звезду больше, чем у вашего генерала. Я бы им без
всяких нацепил сразу семь звезд. Дал бы им маршала, а что! А впридачу жезл
для подмешивания соусов "Каррер", "Лассер" и прочих других.
Берюрье прокашливается, по привычке лезет рукой под стул за бутылкой
красного, но вспомнив, что он сегодня на запасся горючим, обреченно машет
рукой и, проглотив слюну, сосредоточивается на своей лекции.
-- Итак, девушек надо учить есть, готовить и вести домашнее хозяйство.
Это -- главное! И только после этого формировать характер. Нет ничего более
отвратительного, чем эти жеманницы, с умным видом разглагольствующие о
вещах, когда ты не понимаешь, о чем они, собственно, говорят! Если я
утверждаю, что они должны читать Оливера, а не Сартра, у меня есть на этот
счет свои соображения. Сартр -- это для мужиков, потому что мужик должен
учиться думать. А жена должна иметь в виду одно: сделать мужчину счастливым.
Счастье муженька -- счастье супружницы. Супружеская чета и ее счастье
переплетаются, как переплетается ночью сама чета, когда ею овладепает
страсть в одном месте. Чтобы два человека понимали друг друга, нужно, чтобы
один говорил "Я", а другой отвечал "Ты". Если оба говорят "Я", это бедлам,
крупные ежедневные конфликты, вечная война нервов с серенадой на балконе,
летающие тарелки и тривиальное "идиксвоейразэдакойматери". Гармония -- в
подчинении. Возьмем, например, Францию при де Голле. Когда он говорит "Я",
Франция воркующе отвечает "Ты". Вот почему у нас все счастливы.
Следовательно, темперамент девушки нужно формировать так, чтобы научить ее
всегда и во всем соглашаться и при том -- с удовольствием.
Раньше с ней обращались как с рабыней. Она снимала свои белые перчатки
единственно для того, чтобы сыграть что-нибудь на рояле, и снова натягивала
их, как только смолкали последние аккорды. У нее даже не было времени
закрыть крышку рояля.
Свои ручки, так же как и ляжки, она должна была постоянно прикрывать
материей. Стоило оголить кусочек кожи, и это уже грозило немедленным
скандалом. Это считалось дерзостью, провокацией. Даже голое запястье
считалось похотью. И найдись тогда человек, который предсказал бы появление
сплошного купальника, неверующие подпалили бы ему перышки на костре
инквизиции.
Он потрясает своей энциклопедией.
-- Они здесь объясняют все, что должна делать воспитанная девушка. Что
она должна ходить, не поднимая глаз от половика. Как она должна делать
реверанс, что она должна здороваться только после того, как с ней заговорят,
что именно она должна говорить, танцуя менуэт у маркизы моей бабушки и
вообще! Что при исполнении какой-нибудь шопенианы она обязательно должна
положить перчатки на крышку рояля. Что взгляд ее должен бегать по сторонам.
Что она должна знать, в какой момент разговора ей нужно краснеть и в какое
время удалиться в свои покои, чтобы господа спокойно могли покурить сигары.
Как помочь матери разнести гостям чай или кофе и при этом держать глаза
опущенными вниз, а мизинчик отставленным в сторону. Что корсаж должен быть
застегнут наглухо, улыбка благодарности не сходить с лица, а само лицо
светиться добродетелью и иметь ангельское выражение непорочной девушки,
которая не усекает, ни что такое недвусмысленный взгляд, ни каламбур. Да, в
моем учебнике говорится обо всем. Как она должна благодарить за подарки, как
говорить комплименты своему дедуле в день его рождения, как не давать свое
фото претендентам на свою руку. Какой выдерживать тон, чтобы с достоинством
вытерпеть объяснение в любви: "Поговорите об этом с моими родителями.
Изложите им чувства, относительно которых вы считаете, что вы оказываете мне
честь, и они доведут до вашего сведения, надо ли вам закрыть свой рот на
замок или вы можете держать его открытым и продолжать в стиле "ятебеэто" без
всякого риска попасть в аварийную ситуацию".
По сути все сводится к этому. Авторы книжки слишком строгие: ни в коем
случае не разговаривать со своим кавалером, прикрываясь веером; не
закидывать ногу на ногу и, главное, не смеяться, даже тогда, когда
саксофонист проглотил мундштук саксофона, а господин Тюрлюлюлю из
французской академии разбил себе шнобель о паркет, поскользнувшись и потеряв
ориентировку в кружении вальса, или выплюнув свою вставную челюсть в
декольте баронессы, склонив свою голову для поцелуя руки. А также постоянно
следить за своей речью и не употреблять никогда непристойных выражений
своего старшего брата типа "это скучно" или "я это обожаю". Молодой человек,
по мнению писак этой энциклопедии, может позволить себе в речи оговорки, но
молодая дева -- никогда!
Берю поднимает свою голову (надо же поднять престиж коллег по
профессии).
-- Что можно сказать об этих рекомендациях? -- вопрошает он. --
Откровенно говоря, лично я считаю, что они слишком суровые. Делать девушку
чересчур целомудренной -- это непристойно, и это деморализует.
Так же, как внушать ей страх по поводу кусочка голой кожи и прямого
взгляда. Это же хорошо, что она легко одета и шутит со своими хахалями, что
дает свою фотку, когда у нее просят, и не имеет идиотских комплексов. Но все
это при условии, если не выходят за рамки. В большинстве случаев безобразия
творятся на пляжах. Посмотрите только на этих бесстыдниц. Почти голые, они
лежат на парнях, ерзают на них и щекочут им маленький язычок своим
нормальным языком. Это же скандал. Поймите меня, мужики, правильно. Я не
прокурор, но я не одобряю такие непристойные вольности. Конечно, надо, чтобы
девчонка вела себя непристойно, но только в интиме. Делать это на людях --
значит ударяться в крайности. Я ничего не имею против поцелуев взасос, но
надо это делать тактично: в лежачем положении, под пляжным зонтом, например,
или, на худой конец, в вертикальном положении в кабине для переодевания. Но
при одном условии: не допускать громких стонов, а если сдержать их нельзя,
следует для глушения включать на полную мощность транзистор. Девушке надо
доставлять радость в жизни. Это же совершенно естественно. Но нужно всегда
проявлять сдержанность.
Элегантность еще никому не приносила вреда. Но опасность представляет
не только пляж. Вы думаете, бал лучше? Вы только посмотрите! Они танцуют,
слепив губы и склеив пупки, трутся низом животов. Во время рокинрола это
выглядит, в общем, вполне прилично, но во время танго это выходит за рамки.
Они лихорадочно делают друг другу припарку и беспрестанно трясут задами. Ими
овладевает сексуальная горячка! А ведь бал -- общественное место. А что
касается укромного местечка, в их распоряжении остается только уборная. Но
это не романтично и, тем более, не практично.
Послушайте, я вспоминаю, как однажды, когда я служил в армии в
Понтуазе, я решил сходить подрыгать ногами в дансинг. Я все четко помню, как
будто это было вчера. Вертящийся шар с зеркальными гранями отбрасывал
красные блики, как при пожаре универмага "Нувель Галери". От света слепило
глаза. Но освещались только физиономии, а животы, как и неугомонные руки,
были в тени. Я также четко вижу свою партнершу, как будто это было только
вчера. Она была рыжая. У меня до сих пор стоит в шнобеле ее запах. По части
запаха от рыжих всегда получаешь истинное наслаждение. По-настоящему пахнут
женщиной только рыжие. Это почти что домашний запах. Это волнует кровь.
Мужчины не умеют пользоваться носом. Они нацепляют на свой рубильник очки и
считают, что на большее он не годится. Вернемся к моей рыжей. Я ее намертво
пристыковал к себе: одна пятерня на заднице, другая -- на бюсте. Это и есть
любовь: возбужденное состояние, желание все хватать, все закупоривать, все
пожирать, мять мадам как пластилин, снизу до верху, до тех пор, пока она не
станет мягкой как тесто и начнет таять под руками. А моя, скажу я вам,
завелась с полоборота. У меня было такое впечатление, что я танцую с
проводом высокого напряжения. К какому бы месту я к ней ни прикасался, меня
начинало трясти как от 220 вольт. С нее отовсюду летели искры, когда бывает,
когда в темноте снимаешь нейлоновую комбинацию. Я так прилип к этой бабенке,
что, казалось, я так и родился вместе с ней, вот так: лицом к лицу,
сросшись, как головка салата-латука на все времена -- на горе и радости! Как
будто мадам моя старушка снесла нас прямо сейчас, на этой танцплощадке, под
звуки оркестра, наигрывающего какую-то испанскую мелодию, среи которых резко
выделялись стенания гитары. Но вот музыка смолкла, а мы все стоим в центре
площадки и продолжаем поглаживать облицовку друг друга. Глаза закрыты, мы
ничего и никого не видим, мы затерялись в необъятных просторах вселенной.
Очнулись мы, когда нас хлопнул по плечу хозяин дансинга: "Эй, вы,
влюбленные, если вы хотите получить удовольствие, поищите себе для этого
другое заведение". В ответ мы бормотали что-то нечленораздельное. У нас
глаза были будто склеены пластырем. Пошатываясь, мы направились в туалетную
комнату. Она была одновременно и гардеробом. Но в ней на всех была всего
одна кабина. Из нее как раз вышел какой-то здоровенный малый с
отвратительной рожей. У него что-то не ладилось с подтяжками. Я так думаю,
что у него проблемы возникли из-за того, что на штанах оторвались пуговицы.
Мы его буквально оттолкнули с дороги. Так нам не терпелось быстрее покончить
с нашим делом. Он видел, как мы, буквально вломились в кабину и с трудом
закрыли на щеколду дверь, потому что вдвоем в кабине было тесно как в
телефонной будке. Рыжая что-то нечленораздельно мычала от переполнявших ее
чувств. На мое несчастье уборная была сделана по-турецки, без толчка. Мой
башмак скользит по остаточным туалетным явлениям и проваливается в очко. Я
сразу становлюсь на двадцать сантиметров короче. Я хочу подняться на
поверхность и шарю рукой, за что уцепиться. Рука натыкается на ручку цепочки
сливного бачка. Ручка, как сейчас помню, была похожа на еловую шишку. Как
будто это было вчера, доложу я вам!
Я хватаюсь за ручку, и тут на мои ноги с шумом извергается десять
литров воды. Ниагарский водопад! Моя туфля увлекается бурным потоком в дыру.
Гуд бай, ботинок фирмы "Андре"! Я остаюсь обутым на одну ногу. Шарм свидания
рассеивается, как дым. Мужики, которых позвал тип с подтяжками, стали
