- А теперь,- сказала она,- может быть, вы объяснитесь?
Я пожал плечами.
- Что мне объяснять, синьора? Я только лишь повторил слова моего прияте-
ля Донато. Это скромный человек, и он мне больше ничего не сказал.
Она покачала своей прекрасной золотой шевелюрой. Чем больше я смотрел на
эту Офелию, друзья мои, тем больше мне хотелось провести с ней конец не-
дели в укромной гостинице. У нее есть все, чтобы сгладить монотонность
воскресенья.
- У меня есть желание сообщить о вас в полицию,- произнесла она, прямо
глядя мне в глаза.
- Вам виднее, мадам,- не дрогнув проговорил я.
- Это все, что вы имеете мне сказать? - спросила она.
- По поручению Донато - да. Но со своей стороны я мог бы добавить нес-
колько слов, если вы мне позволите.
- Я вас слушаю.
- Вы самая прекрасная женщина в Италии, синьора,- сказал я, страшно со-
жалея о том, что я так обезобразил свою прелестную внешность.
Она слегка вздрогнула от негодования.
Я сломался пополам в светском поклоне и вышел.
Лакей, стоящий в конце коридора, посмотрел на меня ледяным взглядом, но
все же проводил меня до двери, держась на некотором расстоянии от меня.
Забавный домишко! Демарш, который я только что предпринял,- это просто
идиотство с моей стороны. Ничто не доказывает, что мадам Кабеллабурна
связана с Градос. Это просто фантазия моего разгоряченного мозга. Но по-
том я утешил себя мыслью, что, если она придет в назначенное место, я
всегда смогу сделать небольшой сюрприз моему знаменитому коллеге, комис-
сару Ферна-Брасса. Ну что ж, поживем - увидим.
А пока надо, как говорится на юридическом языке, продолжать дело.
Когда часы пробили восемь раз, я нашел Ферна-Брасса в ресторане. Он был
здесь хорошо известен, и на него были устремлены все взоры.
- Итак, стрелок! - бросил он мне с акцентом, который я не собираюсь
воспроизводить.
- Итак, большой шеф!
После того, как мы с легкостью поглотили по два "вин-ано", мы заказали
специальные деликатесы.
- Как ваше следствие? - спросил я.
- А ваше?
- О своем я сообщу завтра утром, так как ожидаю новостей еще сегодня. А
как по вашему мнению, кто убил шофера?
- Если вы хотите знать мое личное мнение, то это сделал кто-то из служа-
щих цирка, Сан-Антонио. За этим персоналом никто не следит. А разные
преступники, бегущие от закона, нанимаются работать в цирки: это позво-
ляет им переходить границу без особого риска. Я думаю, что это произошло
так: шофер ждал свою подружку. Увидев его одного, да к тому же стоящего
в тени, один из ваших бродяг решил его потрясти, а чтобы он не рыпался,
воткнул ему нож в спину.
- А разве жертва была ограблена?
- Нет, что верно, то верно. Убийцу, несомненно, потревожили. По моему
мнению, никто не стал бы так рисковать, не зная ради чего.
- А вы у всех проверили алиби? - небрежно спросил я.
- Да. Но это было не очень просто. Большинство артистов уже легли спать,
во всяком случае они так утверждают, и по этой причине ничего не слыша-
ли.
- А вы их всех проверили?
- Да, всех.
- И все находились в своих фургонах?
- Не все. Пивуникони, маг, и его ассистентка отправились обедать в ноч-
ную коробку. Я проверил: это правда. А Градос давали частное представле-
ние в одной коробке, где их все хорошо знают.
Я вздрогнул.
- Тоже проверено?
- Да, синьор комиссар. На этом представлении они исполняли свой номер.
Я не стал расспрашивать об этом более подробно, чтобы не навести Фер-
на-Брасса на след, но мне стало грустно. Своей башкой, сделанной во
Франции, я считал, что убийца - это Донато. И вот эта теория разрушена.
Я все более сожалел о своем посещении дворца Кабеллабурна.
Мы с моим коллегой весело провели время, вспоминая о хороших временах и
прежних делах. Потом я отправился к французскому Гаргантюа, перевариваю-
щему все что угодно, даже обиды.
Я нашел Беру лежащим на кровати без движения. Он меняется на глазах,
храбрец.
- Тебе что, не по себе, козленок? - заметил я.
- Это из-за завтрашнего дня,- ответил он.
- Причем тут завтра?
- Завтра воскресенье.
- Ну и что из этого?
- Завтра состоятся два дневных представления, так заявил патрон.
- Я понимаю твое опасение, толстяк, я сочувствую тебе. Но ты будешь по-
жирать поменьше дряни в каждом представлении, чтобы уравнять твои воз-
можности, вот и все.
- Это-то все ерунда,- воскликнул он,- но у меня не будет времени для
обеда между вторым дневным и вечерним представлениями!
Пока он натягивал на себя костюм, в котором ему предстояло выступать, я
отправился пошататься около Градос. Этот милый дуэт уже закончил свой
номер. Донато присыпался тальком, в то время как Поль раскладывал пась-
янс. Обнаружили ли они мою записку? Без сомнения. Если они пользуются
наркотиками, они должны были открыть ящик. Я заметил, что жесты их были
мертвыми, нервными, ну и, потом, они не разговаривали, что противоречит
их обыкновению.
- Шпиончик! - произнес вдруг чей-то голос у меня за спиной.
Я повернулся: это была Мугуэт. По-прежнему следит за мной, эта трусиха,
с тех пор как я опрокинул ее на сено.
- Вы обещали пойти со мной погулять сегодня днем,- сказала она.
- Простите меня, мое нежное сердечко, но меня задержала тетя.
- Если вы хотите, чтобы я вас простила, поведите меня ужинать после
представления.
Это предложение не обрадовало меня.
- Сегодня вечером это невозможно,- проговорил я, принимая без особого
труда огорченный вид.
- Почему же, скажите на милость? - спросила девочка.
Эти мышки всегда такие. С того момента, как вы сыграли свою арию, они
начинают смотреть на вас, как на свою собственность.
- Я должен приготовить своего партнера к трем завтрашним представлени-
ям,- пожаловался я.
- Как это так - приготовить?
- Удаление нечистот, промывка желудка, массаж, пульверизация,- быстро
перечислил я.- Вы должны понять, что такой тип требует особенно деликат-
ного обращения! У него такой вид, как будто он может проглотить горы, но
это только благодаря особому уходу за ним. Я меняю его воздушный фильтр
каждые четыре представления, это только один из приемов. Одновременно я
проверяю дыхание и глотательные способности. Потом, нужно также, чтобы у
него хорошо работали суставы, к тому же, пищевод легко засоряется. Если
бы я каждый день не прочищал его кишечник специальным раствором, он не
выдержал бы и десяти дней. Я с радостью занялся бы чем-нибудь другим.
Публика глупа, она аплодирует тому, что Беру съедает матрац или мельнич-
ку для перемолки перца. Но, без сомнения, никто не подозревает, какую
нужно тратить энергию и какую массу забот преодолеть, чтобы это проходи-
ло гладко.
Она была поражена.
- Никогда бы не подумала,- пробормотала она.- Хорошо, тогда когда же?
- Я приду к вам в фургон, мое нежное дитя. И не запирайте дверь, потому
что я приду без предупреждения.
После этого я сделал кое-что, что превратило ее нервы в вазилин, и побе-
жал искать Беру, так как теперь была его очередь.
Глава 4
Выйдя на сцену под аплодисменты, Толстяк снова обрел свою форму.
Нужно сказать, что его выступление в этот вечер останется в анналах ис-
тории.
Разве не удалось ему тогда проглотить Полное собрание сочинений Даниеля
Рола, переведенное на итальянский язык?
Мне бы хотелось, чтобы оно было напечатано на папиросной бумаге, но где
там, заальпийская публика не ошибалась и с энтузиазмом приветствовала
этот геройский поступок.
Восхищенный и наполненный сознанием собственного достоинства, знамени-
тость удалился в свой фургон походкой гладиатора, одержавшего победу над
соперником.
Там он повалился на кровать и вздохнул.
- Решено,- сказал он,- я покидаю полицию. Видишь ли, Сан-Антонио, когда
находишь свое истинное призвание, нужно его использовать. Я завтра же
отправлю Старику мои удостоверения и телеграфирую Берте, чтобы она прие-
хала ко мне. Думаю, что после небольшой тренировки она сможет работать
со мной на сцене. Я представляю себе это в таком аспекте: я беру на себя
такие вещи, как старые тюфяки, кожу кроликов, прикроватные ступеньки,
разбитые суповые миски, а Берта, у которой деликатный вкус, получит бо-
лее приятные вещи, такие, как кость отбивной котлеты, коробки от сига-
рет, дохлых крыс и другие игрушки, усек? Вечно в дороге - Берте это пон-
равится. А потом, успех - это воодушевляет, надо признаться. Когда она
увидит, как публика аплодирует, она войдет во вкус. Она захочет стать
Бриджит Бордо цирка, понимаешь?
- Как хочешь, Толстяк,- пролепетал я, удивленный до глубины души его ре-
шением.
После этого я вышел, старательно засунув за пояс своего маленького друга
"ты всегда убиваешь".
Вечер был свежий, и никогда не знаешь, что может произойти.
Я пересек площадь и сделал большой круг, чтобы проникнуть на пустырь.
Этот пустырь, надо сказать, не такой уж пустынный, потому что на нем со-
оружается здание этажей в шестьдесят.
Гигантские краны выделялись своими черными каркасами в светлой ночи.
Иногда появлялась луна из-за туч и освещала своим белым и призрачным
светом эти блоки из цемента и железа.
Никого на горизонте. Ваш дорогой Сан-Антонио внимательно осмотрел ок-
рестности, потом, приняв решение, взобрался на один из кранов и спрятал-
ся в высоко расположенной кабине. Оттуда, где я находился, открывался
замечательный вид: я возвышаюсь над местностью и вижу расположенный за
пустырем цирк и фургон, в котором живут его работники. Отсюда они похожи
на стадо скота.
Пробило десять минут первого. Придут ли сюда мои голубчики? А если да,
то что я должен делать? Я нацепил на себя фальшивую бороду и фальшивые
очки и стал ждать.
Прошло около четверти часа. Ничего не случилось. В застекленной кабине
крана у меня появилось ощущение, что я - это сторож маяка, и что я изо-
лирован от света. А огни Турина, которые сверкают вдалеке,- это огни
большой земли, отделенной от меня морем.
Внезапно что-то заставило меня вздрогнуть: это была машина. И не ка-
кая-нибудь тачка, а красивая "ланчия", белая, как первое причастие.
Она остановилась на краю пустыря. Фары машины погасли, но дверцы не отк-
рывались.
Через некоторое время одно стекло слегка опустилось, и небольшой дымок
вылетел из машины.
Кто бы это мог быть?
Я подождал еще немного, а затем решил, что нужно отправиться на развед-
ку. Я подумал, что лучше подождать, пока луна не спрячется за большим
облаком, чтобы не привлечь ничьего внимания. Но это облако было такое же
толстое, как Беру, и оно перемещалось так же медленно, как мысли в мозгу
жандарма.
Я был весь в нетерпении.
Решено: как только это случится, я катапультирую к "ланчии", чтобы про-
интервьюировать ее пассажиров.
Наконец, луна пожелала мне доброго вечера и нырнула в серое облако. Те-
перь тебе играть, горячо любимый Сан-Антонио!
Я открыл дверь кабины, и моя нога уже стала шарить в поисках первой сту-
пеньки, как произошло что-то новенькое.
На большой скорости появляется черная машина и со скрежетом тормозов ос-
танавливается подле "ланчии". Оттуда вышел какой-то парень. По причине
так недавно желанной, а именно спрятанной за облаком луны, я смог разг-
лядеть лишь силуэт типа. На нем была шляпа с широкими полями и темный
плащ. Он подошел к "ланчии" со стороны, где находился водитель, и я раз-
личил бормотание голосов. Потом тип в шляпе с широкими полями отошел от
белой "ланчии" и вернулся на свое место в черном автомобиле, который,
вероятно, тоже был "ланчией", но многоместного типа.
Черный автомобиль тут же исчезает, ведомый другим человеком. Со стороны
белой "ланчии" не доносится ни звука.
Ее водитель по-прежнему ждет. Зачем подходил к нему человек в шляпе? Хо-
рошо, значит, я задам ему еще на один вопрос больше.
На этот раз я спустился по железной лестнице и быстро направился к маши-
не, опасаясь, как бы она не уехала у меня из-под носа.
