В тот момент, когда я рассматривал их дворец, Поль писал за маленьким
секретером в стиле Карла X, куря сигарету с золотым ободком.
Решив приглядывать за этими типами, я отправился наводить блеск на бивни
слонов при помощи замши. Мисс Мугуэт караулила меня поблизости, и не ус-
пел я проникнуть в детскую ее игрушек, как она появилась. На ней были
парчовые брюки, белый свитер и улыбка - тоже белая. (Здесь белое - это
не цвет, как утверждают шахтеры и продавцы угля.)
- Я помогу вам,- заговорила она,- так как Ипполит находится в дурном
настроении.
Ипполит - это ее самый большой слон, бестия в пять тонн весом и с отма-
хивателями от мошек столь же огромными, как занавес оперной сцены.
Она гладила его хобот, в то время как я чистил его бивни. Ипполит, в
сущности, добрый толстяк, в стиле Беру, но иногда он взрывается и тогда
становится невыносимым.
Я спросил у Мугуэт, что заставило ее заняться дрессировкой слонов, и она
ответила, что в этом виноват ее папа. Ее родитель сперва занимался де-
монстрацией блох, но после того, как он стал плохо видеть, он стал зани-
маться дрессировкой более крупных животных - сперва собак, затем тигров
и, когда зрение его стало еще хуже, слонов. Рабочая драма! После его
смерти Мугуэт продолжала предприятие - шесть индийских слонов в полном
расцвете сил.
Когда клыки Ипполита приобрели требуемую белизну, я решил, что настало
время заняться его хозяйкой.
Я приблизился к ней с четко выраженным видом, что должно было дать ей
понять о моих намерениях.
- Ему повезло, вашему слону,- проговорил я глубоким голосом.
- Почему? - пролепетала она.
- Потому, что вы его хозяйка. Мне бы очень хотелось быть на его месте.
- Какой же вы нахал! - запротестовала Мугуэт.
Моя рука обвилась вокруг ее гибкой талии (некоторые мои сотрудники при-
бавили бы "как лиана", но я предпочитаю воздержаться от этого).
- Я ваш главный и самый замечательный слон,- прибавил я, лаская ее та-
лию.
Я не знаю приходилось ли вам обнимать молодую женщину среди полдюжины
взрослых слонов. Должен вам заявить, что это впечатляюще.
- Эй, хватит лапаться, Джумба! - закричала она.
- Это не Джумба,- прошептал я, опрокидывая ее на сено.
Я не стану терять времени, описывая вам все номера высокой эквилибристи-
ки, которые мы продемонстрировали. К чему это, раз вы все равно не пой-
мете. Но девочка Мугуэт, между нами и зверинцем будет сказано, не боя-
лась таких упражнений.
Когда она вышла из помещения, в котором живут ее слоны, на ее одежде бы-
ла солома, и если у кое-кого после этого сено оказалось в ботинках, то у
нее оно было на волосах.
Я нашел Беру занятым поглощением спагетти. Это было что-то вроде трени-
ровки желудка. Он воодушевляется перед представлением.
Сидя в баре, я ожидал возвращения американской машины, но вместо этого
увидел Донато, вышедшего из такси и присоединившегося к своей "подруж-
ке".
Я не безумно богат, но охотно бы отдал свой текущий счет в банке, чтобы
узнать, куда он ездил. Так как это было пока невозможно, я стал наблю-
дать, что же произойдет дальше. Что-то говорило мне, что сегодня еще бу-
дут новости. Вы знаете, что предчувствие в нашем деле - это самое глав-
ное. Если бы у фликов не было чутья, 98 из 100 преступлений были бы не
раскрыты.
Когда наступил вечер, я устроился в углу парка и наблюдал за приходом и
уходом каждого. Так как парень Беру выступает в конце программы, то я
мог себе это позволить.
Представление открыла мадам Кавальери со своими дрессированными рыжими
лошадьми. Приятная особа эта мадам Кавальери! Она немного угловата для
своего возраста. У нее двенадцать детей и больной муж, который ничего не
делает. Его добрая жена воспитывает детей, а со старшими из них делает
номера.
Потом наступила очередь Спранета. Дьявольский жонглер! Единственный
жонглер в моей памяти, который одновременно жонглирует перьями павлина и
тяжестями в пять килограммов.
Он имел большой успех. Этот Спранет - англичанин. Жил он с одной дамоч-
кой, которая старше его,- Дафке. Она совершенно не говорит по-французски
и ревнива, как тигрица. Пока ее ростбиф проделывает свои номера, она
стоит за занавесом и наблюдает за ним, чтобы ему не пришла в голову
мысль сделать глазки какой-нибудь хорошенькой зрительнице. Когда он за-
канчивает номер, она вытирает ему лицо махровым полотенцем, на котором
изображена королева Англии на лошади, и утаскивает его домой, как паук
муху.
После Спранета выступал Пивуникони, иллюзионист. У него вид и осанка
дипломата. К тому же, он во фраке! Другого такого нет среди специалистов
по номеру с голубями. А номер с таинственным сундуком - его гвоздь. Он
запирает туда мадемуазель Лолу, его ассистентку и подружку. Доброволец
из публики перевязывает сундук вдоль и поперек. Сундук ставят на подс-
тавки. Пивуникони делает магические жесты - и все закончено! После этого
развязывают сундук: Лолы там больше нет. Она уже сидит в фургоне и при-
готавливает себе какао.
Потом появились Вома и Ранго, известные клоуны. Их номер - сплошное ве-
селье! Если бы я был автором сюжетов их номера, я бы просыпался ночью,
чтобы сказать себе, что я гений. Вамо появляется после Ранго. Он прибли-
жается к нему и говорит:
- Как поживаешь, Водеполь?
Тот отвечает:
- Как видишь, Турабрас!
Это уже страшно смешно, не правда ли?
Но подождите, это еще не конец. Вамо протестует против имени Турабрас.
Другой говорит, что не верит его протестам и считает их хитростью. Вы
продолжаете улавливать? Будет жалко, если вы пропустите это. Вамо гово-
рит, что нет никакой хитрости. Тогда Ранго заявляет, что его зовут не
Водеполь. И тут, можете мне поверить, что все присутствующие смеются.
Номер клоунов закончен. Первое отделение заканчивается выступлением Гра-
дос.
Во время представления я, как охотничья собака, не переставая сновал
между ареной и фургонами, незаметно наблюдая за артистами и рабочими
сцены. Я особенно внимательно следил за Градос, так как до сих пор не
разобрался в случае с "кадиллаком".
Когда они закончили свой номер, я стал бродить вокруг их фургона. Эти
добрые ребята стали обедать, болтая, как попугаи. Успокоенный их поведе-
нием, я направился к толстяку, чтобы велеть ему приготовиться к выходу,
так как после слонов мисс Мугуэт, после Эксобрутоса, после еще одного
выступления Пивуникони (на этот раз он должен изображать факира), и пос-
ле еще одного появления клоунов - наступит его очередь выйти на арену.
Несколько стаканов лимонада, чтобы растянуть брюхо, ложка висмута, чтобы
успокоить желудок, и он готов. В куртке из шкуры пантеры и с бородой пе-
щерного человека, он был великолепен. Его мускулистые руки производили
впечатление. Это замечательный и благородный обжора, вызывающий своими
способностями гром аплодисментов.
Я выступил со своей болтовней на кухонном итальянском языке, и сеанс на-
чался. Беру набивает свой желудок поношенным ковриком, подсвечником,
произведениями Данте, генуэзским хлебом, старым аппаратом для проделыва-
ния дыр в макаронах, шляпой борсальера, папской булой, марсельским мы-
лом, видом Флоренции, носом венецианской гондолы, неаполитанским зали-
вом, портретом Муссолини в полный рост, старым футбольным мячомЄ
Судя по аплодисментам, по эту сторону Альп его успех стал еще значитель-
ней. Его с триумфом носили на руках. Директор фабрики по производству
макарон предложил ему контракт на год, чтобы он служил им для рекламы.
Вы ухватили, наконец, ситуацию?
Как обычно, после представления Беру раздавал автографы. Потом он вер-
нулся в фургон, испытывая легкую тошноту из-за пера на шляпе борсальера,
которое щекотало его желудок. Мы выпили по два или три скотча и растяну-
лись на кроватях, удовлетворенные исполненным долгом.
Только я закрыл свои прекрасные глаза, как шум заставил меня вздрогнуть.
Беготня, восклицания и даже проклятия, должен вам сказать!
Я встал, натянул брюки, сделал театральное лицо и вышел наружу.
Парень, обслуживающий сцену, проходил мимо фургонов, и я его спросил:
- Кондагтучр веталаскгал?
Это - на его языке, так как я бегло говорил по-молдавански.
- Убит какой-то мужчина,- ответил он на моем языке, а не по-молдавански.
Вежливость в ответ на вежливость.
- А кто он? - вздохнул я.
- Ркпеис налаг кр ноиг,- сказал он, что, как известно каждому, означает
"я этого не знаю".
Я поспешил по направлению к тому серому зданию, где столпился народ. С
большим трудом растолкал зевак. Какой-то тип лежал там лицом к земле с
ножом между лопатками. Сразу видно, что он не из цирка. Флик в униформе,
очень недовольный, жестикулировал около умершего.
Неожиданно появился месье Барнаби в черном бархатном жилете, отделанном
золотом.
- Что это такое? - спросил он, перевернув мертвого носком ботинка.
Почему у меня, когда я увидел это бледное лицо, создалось впечатление,
что я его уже где-то видел? Между тем, это безусловно был итальянец, и в
этом не могло быть сомнений. Его волосы были цвета блестящей ночи, а ши-
роко раскрытые глаза еще сохраняли выражение, свойственное только зааль-
пийской расе,- выражение мулов. Но я никак не мог вспомнить, где я видел
этого бедного парня. Может быть, я ошибаюсьЄ ноЄ Я нагнулся над ним и,
сунув два пальца в наружный карман пиджака, вытащил разорванный билет в
цирк Барнаби.
- Это был наш клиент,- сказал я.- Кто его обнаружил?
- Ил сон ко ки,- проговорил парень, присматривавший за конюшней, кореец.
- Ах, так это ты. Как это произошло?
Он объяснил мне, что нес пищу для слонов. Когда он тащил большую охапку
сена, то обо что-то споткнулся, и это что-то оказалось господином, зако-
лотым в спину. Он сразу же привел охрану, и вотЄ
Я дотронулся до типа: он был теплым. Я посмотрел на часы. Они показали
мне, что сейчас было 12.45, другими словами, без четверти час! Представ-
ление было закончено ровно в полночь. На то, чтобы разойтись, толпе пот-
ребовалось около пятнадцати минут. Значит, парень был убит менее, чем
полчаса назад. И это произошло тогда, когда на площади уже никого не бы-
ло, в противном случае, если там кто-нибудь и был, он должен был уйти
раньше моего дружка.
Я у мамы дурачок.
Заключение: этот бедный парень болтался вокруг цирка по неизвестной мне
причине. Может быть, он кого-нибудь ждал?
Я вздрогнул. Так и есть, я знаю, кто это такой. Это шофер "кадиллака",
который сегодня утром приезжал за Донато Градос. Сейчас на нем нет лив-
реи, что и объясняет, почему я сразу не узнал его.
Я направился к фургону, в котором жили эти месье-дамы, и постучал. Мне
никто не ответил. Увидев открытое окно, я взобрался на колесо и заглянул
внутрь. Луч моего карманного фонарика осветил хорошо убранное, но пустое
помещение.
Скажите, дорогие, разве что-нибудь проясняется? Я занимаюсь делом об ук-
раденных картинах - и вот попадаю в историю с убийством. Потрясающе!
Затруднение состоит в том, что я нахожусь на чужой территории, и мое
звание комиссара здесь совершенно бесполезно. Здесь я лишь работник цир-
ка, причесывающий жирафу, а также конферансье, представляющий публике
обжору. Но это не мешало моему серому веществу работать. Я готов держать
пари на что угодно и даже на что-нибудь менее ценное, что автор убийства
- Донато. Зарезав парня, он убежал со своей "подружкой" Полем, чтобы
сфабриковать себе алиби, и теперь, вероятно, сидит в какой-нибудь короб-
ке в Турине.
Я осмотрел часть салона, а затем приложил все свои усилия к секретеру. У
всех секретеров есть свои секреты, вы ведь знаете об этом, а? Я уже на-
писал как-то, что не существует парня, который лучше меня мог обнаружить
эти секреты. Ведь это моя основная работа.
Через некоторое время обнаружился потайной ящик. Он находился в глубине
столика. Чтобы его обнаружить, надо было сперва вынуть настоящий ящик, а
