дозрений.
В конце улицы Лаватори I, с ее фонтанами и текущей водой на площади, мы
свернули на улицу Фелини и поехали по ней в направлении Персонагранта,
очаровательной местности с бесподобным географическим расположением, по-
тому что она находится в 200 километрах от Монблана, и в 250 от Среди-
земного моря, и в 700 от Парижа.
Мы мчались с большой скоростью. Мы пересекли один за другим и в хроноло-
гическом порядке: Санта Мутардамора, Патермаркони, Бендвелло, Жиати Рос-
со.
Наконец, "ланчия" покинула Национальную Б14, чтобы свернуть на проселоч-
ную дорогу 0001. Километр, еще 388 метров - и машина парочки останови-
лась перед герметически запертыми воротами поместья.
Мужчина вынул из кармана ключ и открыл ворота. Потом вошел в них вместе
со своей девицей.
Маркиз подождал пятнадцать секунд и в свою очередь приблизился.
- Вы бы лучше оставили свою машину снаружи,- сказал я.
Он оказался очень безрассудным, этот милый синьор.
- Ба,- проговорил он,- увидим.
Он ехал медленно, с потушенными фарами. В конце аллеи, окаймленной кус-
тарниками, возвышался дом, мрачный и строгий при лунном свете. Пара вош-
ла в него. Маркиз остановил машину, и мы пошли вдоль кустов, скрываясь в
тени.
На фасаде дома светились окна. Играет музыка, органная музыка, которую я
с удовольствием слушаю.
- А что теперь? - спросил Умберто, который, видимо, вошел во вкус.
Он не трус, этот Тото, но если эти господа накинутся на нас, это может
дорого стоить.
- Вы вооружены? - спросил я.
- Вооружен? Я? Да вы что?! - воскликнул он.- А вы?
Он широко раскрыл глаза, козленок.
Я вытащил свою пушку.
- Более или менее,- прошептал я.- В моей профессии чаще пользуются этим,
чем контрабасом.
Один за другим мы подошли к круглому крыльцу. Мы поднялись на него по
ступеням, которые в случае срочной необходимости дают возможность и
спуститься с него, и я осторожно толкнул дверь. По счастью, она оказа-
лась незапертой.
Я вошел, по-прежнему сопровождаемый Тото, в небольшой холл, такой не-
большой, что он скорее походил на вестибюль типа коридора - служебный
вход.
Луч света просачивался сквозь щель внизу двери. Оттуда и раздавалась му-
зыка. Я нагнулся, чтобы посмотреть в замочную скважину, но тут дверь
стремительно распахнулась, и я оказался нос к носу с типом из "ланчии".
Он ожидал моего визита, это очевидно.
Ударом колена в живот он толкнул меня назад. Я поднял руку, в которой
держал пушку, чтобы обезвредить его, но мой маленький храбрый маркиз
ударил меня по запястью. Это нехорошо.
Мой верный друг "ты всегда убиваешь" полетел в комнату. Девица из "лан-
чии" подобрала его. У ее приятеля имелась собственная артиллерия, кото-
рую он приставил мне между глаз.
- Если ты пошевелишься, я выстрелю! - сказал он.
- Не стоит хвастаться этим,- сказал я.- Я тоже умею стрелять.
Но ему не нравились шутки. Этот тип был какой-то холодный, бледный и
темный, со сломанным носом, неприятными глазами и грубыми манерами.
Я немного перестал интересоваться им и перенес все свое горячее внимание
на маркиза.
- Скажите, вы,- спросил я его.- Я знаю, что в силу ваших испорченных
нравов у вас есть обыкновение делать низости, но как вы решились на та-
кой сверх-подобный поступок? Теперь я понимаю, почему вы с такой готов-
ностью предложили мне помочь.
- Любопытные люди всегда бывают наказаны, мой дорогой,- ответил Тото с
важностью.- Французскому полицейскому нечего делать в нашей стране. Если
бы вы принадлежали к итальянской полиции, мы бы приняли менее чрезвычай-
ные меры.
- Не устраивайте патриотических выступлений, Тото,- умолял я его.- Это
может заставить меня стошнить, и тогда на ковре может появиться мерзкое
пятно.
Он покачал головой.
- Как легко вы воспринимаете вещи, комиссар.
- Достаточно,- оборвал его человек из "ланчии".- Я задам тебе несколько
вопросов. Ты ответишь на них или не ответишь - это твое дело. Если ты
ответишь, будет хорошо, если ты не ответишь, будет плохо. Если будет хо-
рошо, я брошу тебя в подвал дома, чтобы ты там дождался лучших дней. Ес-
ли будет плохо, я всажу тебе две пули в голову и мы отправимся спать.
Превосходное рассуждение, согласитесь. Этот парень - деловой человек: он
играет с открытыми картами. Взять или бросить, как говорят веронцы. И
судя по его голосу и взгляду, по сжиманию его челюстей, делается понят-
но, что он не блефует.
- Что же вы желаете узнать, мои милые синьоры?
- Начнем с того, что тебе известно.
- Это легче легкого. Вот я, например, знаю, что дети рождаются не в ка-
пусте, как мне в свое время рассказывали, я знаю такжеЄ
ПотомЄ Я уже не помню, на чем я остановился, потому что он угостил меня
ударом по голове, и весь Млечный Путь спикировал мне на голову.
Я увидел четырех типов со сломанными носами, четырех маркизов и четырех
девушек, и они смотрели на меня с явным недоброжелательством. Я старался
ответить им тем же. Это была классическая возможность, за которую я уце-
пился, так как она помогает прийти в себя.
- Ты напрасно корчишь из себя болвана, легавый! - уверил меня тип.- У
меня очень мощный удар, и ты исчезнешь из циркуляции раньше, чем будешь
иметь время сообразить, что с тобой случилось.
Маркиз закашлялся, держа руку около рта, как будто собирался собрать ре-
зультат этого кашля.
- Франк,- сказал он,- я против этих рассуждений. Знает ли наш друг все
или он ничего не знает - безразлично: это ничего не меняет. Единствен-
ное, что следует сделать, это - чтобы он исчез. Увы! Мне будет очень
жаль с ним расставаться, но это стало необходимостью.
- Согласен,- сказал Франк, который был очень любезным человеком.
И так же глупо, как я это описываю, он нажал на курок, чтобы покончить
со мной. Во всяком случае, он хотел сделать это, но мой ангел-хранитель
вмешался. А ангел-хранитель ведь представитель Бога? И вы знаете, что
сделал для меня добрый Бог? Он произвел осечку в револьвере Франка.
Я догадываюсь, что вы полны сарказма по самое горло! Вы говорите, что я
немного придумываю! Признайтесь? А знаете, ведь револьвер может заесть.
Я даже признаюсь вам, как флик: это происходит не часто. Но все же, ав-
томат - это предатель. Когда вы едете в экспрессе Париж-Руан, вы знаете,
куда направляетесь. Но с револьвером вы никогда не можете быть уверены.
У Франка был не слишком-то умный вид с его аппаратом для охлаждения тел,
который делает "клик" вместо того, чтобы делать "бум". Вы ведь меня зна-
ете? Я не такой человек, чтобы упустить такую возможность.
Когда удача потрясает своей шевелюрой под вашим носом, нельзя колебаться
и нужно хватать ее. Это именно то, что я и сделал. В меньшее количество
времени, чем нужно Ганибалу, чтобы съесть член евнуха, я с силой ударил
его головой. Он принял мой железный удар в грудь и отлетел назад на три
метра, и этот уникальный прыжок привел его затылок в соприкосновение с
мраморной каменной доской. Мощность удара должна была вызвать поврежде-
ние одного из них. Но мрамор остался целехонек, а голова Франка - нет.
Его мышка завопила при виде этого. Сумасшедшая от ярости, она направила
мой револьвер на меня и нажала на курок. Моя пушка - это профессиональ-
ный инструмент. Но мисс больше привыкла к другим вещам, чем к этому не-
известному ей предмету.
Ее нервозность, волнение, неловкость - эти три самых опасные пункта, но
не каждому суждено это понять, а особенно Умберто Чаприни, который нахо-
дился позади меня и поэтому принял добрую порцию свинца. Он только успел
крикнуть "ай" по-итальянски и повалился, убитый насмерть.
Его предки во время крестовых походов, возможно, погибали геройской
смертью. Он не был удостоен этой участи. А может быть, он привык к дарам
от пуль? Но пусть будет мир его душе.
Ситуация здорово изменилась, вы не находите? А ведь прошло очень мало
времени.
Я приблизился к стрелявшей девушке.
- Не подходите, или я буду стрелять! - закричала она, поставив на мою
широкую грудь пустое оружие, на грудь, в которой бьется такое благород-
ное сердце.
- Не утомляйся, убийца,- улыбнулся я.- В магазине этой игрушки было во-
семь патронов, и ты их все израсходовала: я считал их.
Забрать у нее из рук оружие было детской игрой. Выдать ей прямой правой
в скулу было не намного трудней. На глазах у нее появились слезы.
- Вот что случается, когда начинаешь играть в Жанну Гашетт вместо того,
чтобы сидеть дома и вязать носки,- наставлял я ее.- Ты настолько завязла
в этом грязном деле, дочь моя, что ни "Омо", ни "Перси" не вернут тебе
прежней чистоты.
Ее рыдания усилились.
- Как грустно, что такая красота, какой обладаешь ты, должна завянуть в
сырых стенах тюрьмы. Сейчас ты похожа на розу, а через десять лет ты бу-
дешь похожа на сморчок! И, к тому же, высохший сморчок, что еще важней.
Но что я говорю десять лет! Убийство и попытка убийства, торговля нарко-
тиками - это будет стоить тебе двадцать лет, и то только в том случае,
если тебе удастся разжалобить судей.
Говоря это, я возобновил запас патронов в своей петарде.
Эта операция заинтересовала и испугала девочку.
- Видишь,- сказал я ей, когда закончил.- Мы сейчас вдвоем. В этом поме-
щении уже есть двое умерших. И если сделать предположение, что я уложу
также и тебя, то их будет трое.
- Вы не сделаете этого!
- Законная защита, девочка! Ты ведь не колебалась, почему же ты хочешь,
чтобы я не сделал этого?
- Нет! Нет! - умоляла она.- Я потеряла голову.
Я навел на нее дуло пистолета. Девочка прижалась к стене, сожалея, что
она не листок бумаги.
- Расскажи мне немного об этой организации. Это, может быть, изменит мои
намерения.
Удивительно, до чего оружие вызывает страх. Самые твердые души теряют
свою твердость при виде черного глаза пушки, устремленного на них.
- Кто этот человек? - спросил я, указывая на Франка.
- Инспектор Франк Тиффози из бригады по борьбе с наркотиками.
Это именно то, что называется проблеском света. Я сообразил: флик, зани-
мавшийся темными делами. Он зарабатывал себе на хлеб наркотиками и здо-
рово погряз в этом деле.
- Рассказывай, дева любви!
Она не раздумывая, села на стол.
Тиффози сотрудничал с гангстерами. Он имел дело с этими господами через
посредничество бездельника-маркиза. Их сообщество было опытно, хотя и
скромно организовано. Умберто занимался светскими людьми, а легавый -
полусветом. Они делали двойную игру, шантажируя городских жителей, упот-
ребляющих наркотики. Дело чрезвычайно прибыльное, понимаете? Они выигры-
вали во всех направлениях. Продавцы платили за молчание, и клиенты тоже.
Маркиз мог ездить в карете, а парень Франк мог позволить себе развлече-
ния с роскошными куколками. До сих пор они не занимались вымогательством
у Градос, но благодаря нескромности шофера Кабеллабурна оба эти типа по-
пали в беду.
Жена индустриального деятеля пичкалась наркотиками, и именно ее шофер, а
по совместительству и любовник, доставал ей "снег".
Я делаю небольшую остановку, чтобы посмотреть, успеваете ли вы за мной.
Я вижу, как это медленно у вас получается. Не сердитесь, мои поклонники!
Если вы плохо соображаете, я начну свои рассуждения с начала. Я прекрас-
но знаю, что вы с вашими муравьиными мозгами не можете творить чудеса! Я
знаю жизнь. Я не переставал интересоваться вами только потому, что вы
оставили ваше серое мозговое вещество в гардеробной. Кто скажет вам это,
не верьте ему. Знаете, что сказал один поэт? Безнадежные случаи - самые
прекрасные. Безусловно, вы стараетесь понять. Расслабьтесь, парни, за-
будьте на мгновение сроки платежей ваших долгов, ваши болезни, ваши неп-
риятности, ваши унижения и ужасные зрелища, которые бросаются вам в гла-
за каждый раз, когда вы подходите к зеркалу! Согласны? О'кей, я продол-
жаю.
Мадам Кабеллабурна нажимала на своего шофера. Это было ее право, потому
