и может быть, может быть, тогда кто-нибудь решит, что я неплохой, в сущ-
ности, парень, и поможет мне выпутаться из всей этой нелепой истории,
которую я не звал в свою жизнь.
Я сильно напуган. Игра закончилась. Враг здесь, со мной, и неважно,
что фамилия его не Кольский. Попасть после огня в полымя - вот удел для
дураков. Эх, Самоцветов, Самоцветов... Так меня подставить. Сначала
спасти, а потом подставить. Воистину: все в мире сбалансировано.
Страшно еще и оттого, что я не знаю, насколько способен управлять
своими новыми способностями. Вдруг это была случайность, и в следующий
раз, когда я с умным видом произнесу какое-нибудь заклинание, ничего не
произойдет. Вот смеху-то будет.
Угу, горького смеху для меня. А им ничего, весело даже. Я посмотрел
свирепо на затылок Гриши.
"Отдай мои деньги!".
Тот обернулся и сказал:
- Тебе велели передать, - и протянул дипломат.
Я нежно принял его и открыл: деньги на месте. Десять пачек по десять
тысяч долларов каждая. Что ж, пригодятся... может быть. Я покосился, мои
сопровождающие вымуштровано смотрели в окна, каждый в свою сторону. Да,
дисциплина - полезная вещь.
Под рукой водителя зазвонил телефон. Гриша взял трубку:
- Второй слушает.
"Значит, есть еще и первый", - сообразил я.
Гриша слушал несколько секунд, потом положил трубку и коротко сказал:
- Шесть!
Через две секунды на моих руках были наручники, а машина развернулась
прямо поперек Кутузовского проспекта, и мы поехали назад.
Несколько минут ушло на то, чтобы вернуть свое сердце из горла, где
оно теперь неистово колотилось, на положенное ему место. Уровень адрена-
лина был раздавлен волевым усилием - воевать так воевать! - и я погля-
дел, чего там у Гриши в голове.
Ничего. Просто приказ. Хорошая голова, без мыслей. Делает и не дума-
ет. Мне бы такую! Но сейчас это было непозволительной роскошью.
Тогда я решил поэкспериментировать. Все равно делать было нечего,
ехать еще полчаса, не меньше. Вперив немигающий взгляд в затылок водите-
ля, я начал внушать ему кое-какие мысли. Через пару минут машина остано-
вилась. Я порадовался этому обстоятельству, а Гриша нет. Он даже ничего
не сказал. Едва глянув на водителя, который молча сидел за рулем, будто
ему приказали остановиться, он и встал, Гриша вышел из машины, открыл
заднюю дверь, наклонился ко мне через колени Вадима и легонечко дал мне
в темя рукоятью пистолета.
10.
- Видишь, ты был не совсем прав насчет Императора и жрецов, - сказал
Ветер.
- Отчего же? - Серебряный Медведь лукаво посмотрел на художника. -
Это ты неправ, полагая, что я неправ.
- Но ведь его смерть вызвала недовольство в стране, и жрецы вынуждены
были судить тех, кто участвовал в его убийстве.
- Вот и послушай свои слова.
- А что? - Ветер тупо посмотрел на старика, потом перевел взгляд на
жену и пожал плечами. - Не понимаю.
- Отец имеет в виду, - сказала Полная Луна, - что ты говоришь не об
Императоре, а о том, как он умер. А это разные вещи.
- А ведь верно, - подхватил Медвежий Рык, - ведь, если бы он умер
иначе, всего случившегося могло и не быть.
Серебряный Медведь положил руку на голову сына и сказал:
- Верно, мой мальчик, но дело не только в этом. То, что вы говорите -
философия. А жизнь не остановилась. Ведь в разговоре с тобой, - обратил-
ся он к художнику, - я говорил о системе жрецов. Да, голову отсекли. На-
долго ли? Через полгода выборы Главного Жреца, потом найдут какую-то за-
мену Императору, пролив реки крови в борьбе за власть. И все встанет на
свои места. Жреческая система от всего этого не изменится. Та же элитар-
ность, тайна и влияние на людей.
Полная Луна поставила на стол супницу. Разлив по тарелкам горячий
бульон с плавающими в нем кусочками перемолотого мяса, смешанного с ку-
курузной мукой, она устало присела.
Ветер, заметив ее бледность, спросил:
- Нехорошо?
- Тошнит.
Серебряный Медведь, поднесший ко рту ложку, положил ее обратно и про-
ницательно посмотрел на дочь. Потом повел глазами вверх, будто к чему-то
прислушиваясь или высчитывая, и объявил:
- Что ж, кажется, у меня через семь месяцев будет внук. - Он улыбнул-
ся в бороду.
Девушка испуганно глянула на него, потом на остальных, охнула и выбе-
жала из комнаты. Ветер, оценив серьезность тона старика, бросился вслед
за ней.
Полная Луна сидела на кровати в их комнате и тихо плакала. Он присел
рядом и обнял ее за плечи.
- Ну, что ж ты ревешь, ревушка-коровушка? Радоваться надо.
Она ткнулась ему в грудь и рассмеялась сквозь слезы.
- Господи, я так этого ждала. А теперь не знаю - радоваться или пла-
кать. Время-то какое.
- Нашла о чем думать. Ведь это наш ребенок. Твой и мой.
В дверь постучали.
- Да! - откликнулся Ветер.
Вошел отец Полной Луны.
- Я рад за вас, дети мои, но вынужден прервать вашу беседу. Пришла
какая-то женщина. Она хочет видеть Императорского художника.
- Что ей нужно, не сказала? - Ветер слегка поморщился оттого, что ему
приходится оставить жену.
- Я догадываюсь, но она молчит. Тебе следует пойти к ней.
- Девочка моя, подожди меня, я быстро. - Ветер нежно поцеловал жену и
пошел за Серебряным Медведем.
Войдя в комнату, он увидел женщину, которую хорошо знал. Она была
придворной дамой, и ходили слухи, что между Императором и ею существует
близкая связь. Художник знал об этом наверняка, поскольку целых шесть
раз рисовал ее портреты по просьбе своего венценосного хозяина, и тот
неоднократно посещал его мастерскую во время работы над натурой, общаясь
с этой женщиной нежно и учтиво.
- Чем могу быть полезен, Ветреная Газель? - обратился он к гостье и
сел.
- Здравствуй, Ветер Небес! - Смоляные волосы слегка склонились в при-
ветствии, и художник в очередной раз не без удовольствия отметил вкус
Императора: несмотря на возраст, женщина была очень красива и изящна. -
Я долго искала тебя после смерти Последнего Императора и наконец нашла.
- Да, мы провели некоторое время в горах. Ждали, пока все уляжется, и
лишь теперь смогли вернуться.
Они замолчали. Ветер увидел, как Серебряный Медведь поманил к себе
сына, и они вместе вышли из комнаты.
Женщина вздохнула, и художник увидел в ее глазах чувства, от которых
к его лицу прилила кровь.
"Господи, только тайной любви мне сейчас и не хватало", - испугался
он, но тут придворная дама заговорила:
- Я пришла вот зачем. - Ветер видел, что ей очень сложно говорить. -
При дворе никогда не было секретом, что ты сирота. - Она вопросительно
посмотрела на него.
- Да, я не знаю своих родителей. Мне сказали, что они погибли в войне
с ариями, а вырос я в семье художника при дворе и, можно сказать, я с
детства художник, - улыбнулся он.
- Вот-вот, - подхватила женщина, - но на самом деле твои родители все
это время были живы.
У Ветра перехватило дыхание, и ослепительная догадка взорвалась в го-
лове. Он вспомнил теплое отношение Императора к себе и такие же отноше-
ния между Императором и этой женщиной. Он вдруг понял, что его собствен-
ное имя и слово "ветреная" в ее имени могут означать родство между ними.
Мать? Его мать? А Император - отец? Ясно тогда, почему там, в подзе-
мелье, он спасал его - простого художника.
- Вы... - Ветер боялся произнести эти слова, боялся ошибиться, - вы
моя мать?
Ветреная Газель быстро подошла к нему и порывисто обняла. Он уткнулся
в ее живот и почти не дышал. На его затылок падали слезы. Он крепче сжал
ее, и так они замерли на несколько минут. Затем он поднял голову и спро-
сил:
- Почему же я об этом не знал?
Она вздохнула:
- По законам Легенды Император может жениться только на девушке рав-
ной по происхождению. Я не была такой, а полюбил он меня еще в четырнад-
цать лет. Поэтому и стал последним в своем роду, ни разу не женившись и
не полюбив другую. Никто не должен был знать о наших отношениях и о том,
кто ты такой. Иначе все могло бы закончиться ужасно и для страны, и для
нас. Теперь же, после смерти твоего отца, я получила право открыть эту
тайну. Тем более что и он хотел этого.
Ветер молчал. История любви его родителей, тянувшаяся десятки лет,
наполнила его восхищением и печалью. Это было то чувство, про которое
слагают баллады, и он был теперь посвящен в него.
Еще раз нежно прижав к себе мать, он громко позвал:
- Луна, Медведь, Рык! Идите сюда.
Через несколько минут комната наполнилась счастливыми лицами. Когда
же отец Полной Луны сообщил Ветреной Газели о том, что их дети ждут ре-
бенка, мать Ветра подошла к девушке и долго молчала, глядя в ее глаза,
потом сказала:
- Атланты - сильный и красивый народ, и ты - лучший тому пример. В
твоих глазах я вижу любовь, и меня это радует, потому что я знаю цену
настоящим чувствам. Порой смешение кровей дает удивительные результаты.
Надеюсь, и мой внук не будет исключением.
Она нежно поцеловала Полную Луну в лоб, та обняла ее в ответ и отве-
тила:
- Когда пленными мы входили в город, отец сказал, что здесь я встречу
свою судьбу. Все, что произошло с того времени, приобрело облик фантас-
тической истории. Нас всех будто ведет Отец мира. Я не знаю, что будет
дальше, но радость переполняет, когда родные люди окружают меня. Я
по-настоящему счастлива.
Она снова прослезилась.
- Мне нужно сказать вам всем еще одну вещь, - возвращаясь к столу,
сказала Ветреная Газель, - и на этот раз не очень приятную. - Лица стали
серьезными, чувства схлынули. Ее внимательно слушали. - Дело в том, что
жрецы не могут простить Ветру проникновения в тайные помещения под зем-
лей, и ему угрожает опасность. Я не знаю, что делать. Бегать по всему
миру от них бесполезно. Они найдут. Да и что это за жизнь, в бегах.
Она с грустью посмотрела на сына и добавила:
- Вот, сынок, сколько лет провели рядом и не могли быть как родные, а
теперь, когда запреты пали, нас хотят разлучить совсем.
Серебряный Медведь крякнул по-стариковски и сказал:
- Не стоит так переживать. Сейчас все только начинается. Ведь перед
нами почти законный наследник Императора, - он указал на художника, - и
у него гораздо больше прав на престол, чем у других людей. За несколько
лет до Потопа жрецам нет смысла развязывать гражданские беспорядки в
стране. Они не только не тронут Ветра, но в этой ситуации сами приведут
его на престол.
Ошеломленный этими словами Ветер Небес уставился на Серебряного Мед-
ведя. Несмотря на то, что мать поведала важнейшую тайну, ему и в голову
не пришло, что он может стать Императором.
- Я? На престол? - спросил он у старика. В этот момент снова раздался
стук в дверь. - Господи, что за день сегодня, - вырвалось у художника. -
Открыто! - крикнул он.
Дверь ворвалась в комнату вместе с группой вооруженных людей. Ветер
даже не успел встать, как увидел взорвавшуюся голову матери. Автомат,
глядевший прямо ему в глаза, выплюнул свое "кх!", но в тот же миг между
ним и смертью встала чья-то тень, мягко завалившаяся на бок. "Медвежий
Рык", - мелькнуло в его голове. Одновременно над этим кошмаром пронес-
лось:
- ХАРРХХХХХХХХ!!!
Ветер, видевший на своем веку множество магических заклинаний, снова
был потрясен. Нападавшие на его глазах превратились в каменные изваяния.
Серебряный Медведь сидел на своем месте, даже не пошевелившись, только
поперечная складка на его лбу напряженно врезалась в переносицу и раск-
рытые ладони рук глядели в сторону новых статуй.
- Я, я, - Ветер с трудом встал и подошел к тому, что осталось от Вет-
реной Газели. - Мама! - выдохнул он. Обняв ее тело, не обращая внимания
на обильно текущую кровь, он стоял, покачивая ее на руках, как ребенка,
и слезы бесконечным потоком текли по его щекам.
Раздался крик Полной Луны. Она кинулась к брату и стала тормошить его
