АЛЕКСАНДР САВЕРСКИЙ
КРОВЬ
Все персонажи и события в этой книге вымышлены. Но я ни за что не по-
ручусь за то, что они не происходили, не произойдут или не происходят в
настоящее время.
Часть 1
1.
Сидя на диване, я сосредоточенно наблюдал за тем, как весенний ветер
мягко покачивает бордовые шторы на моих окнах. Часы монотонно отбили
полночь. Я с ненавистью поглядел на них и тяжело вздохнул. Пачка
"Мальборо" спряталась от меня куда-то, и после недолгих поисков я обна-
ружил ее за пепельницей на столе. Прикурив, бросил пачку обратно и про-
наблюдал за тем, как, скользнув по гладкой поверхности, она едва удержа-
лась на самом краю. Первый раз бегло прочитав письмо и стараясь о нем не
думать, я готовился к его скрупулезному анализу - к анализу последнего в
этой жизни письма моего друга. Докурив, я тщательно вдавил бычок в пе-
пельницу и подхватил листок с небольшим текстом, очень, надо заметить,
важным для меня текстом.
"Лешка, привет!
Вот докатился. Пишу своему лучшему другу. Но, надеюсь, ты поймешь по-
чему, когда прочтешь это.
Ты знаешь меня давно, и для тебя не будет новостью, что я всегда ис-
кал свою сенсацию и вот, кажется, нашел".
Я представил себе его добродушное, довольное жизнью лицо. Мы дружили
не меньше десяти лет: вместе учились во ВГИКе, потом работали. Он был
оператором, я - репортером и до сих пор остаюсь им. Да, я остаюсь, а вот
Костя...
"Может, ты помнишь, месяц назад мы снимали материал о донорах, и я,
когда мы ехали в Останкино, даже спросил тебя: интересно, мол, а куда
девается все это количество крови?".
Конечно, я помнил об этом и даже пытался найти ответ на этот вопрос.
Дело, собственно, было в том, что только в Москве и Подмосковье заре-
гистрировано три миллиона доноров. Признаться, во время репортажа я не
обратил на это никакого внимания - статистика и статистика. А вот Костя
заметил, и мы стали считать. Вот тогда-то мне и стало не по себе.
Очень грубо, в уме, мы прикинули, что если каждый из доноров хотя бы
раз в квартал сдает треть литра, то получается миллион литров в квартал,
или триста тридцать тонн в месяц.
Я попытался наглядно себе это представить, - "всего-то" пятьдесят с
лишним цистерн, то есть железнодорожный состав настоящей, может быть,
даже теплой еще человеческой крови в месяц. Но граждане хорошие, ведь
это же не нефть.
Мы пытались объяснить самим себе, что кровь перерабатывают на плазму,
переливают больным и так далее, но все это никоим образом не билось с
общей цифрой. Позже, когда мы узнали, что кровь платных доноров не ис-
пользуется для пациентов, стало еще интересней.
"Для больных, - сказал нам один главврач, - нуждающихся в перелива-
нии, кровь принимается только от добровольцев. Куда девается кровь плат-
ных доноров, я вам сказать не могу".
А ведь мы обсчитывали только Подмосковье и Москву. Не буду напоми-
нать, что доноры есть по всей России и по всему миру. Цифры космические.
И теперь, перечитывая очень важное для меня письмо, я уже не сомне-
вался в причине гибели своего друга. Один из фээсбэшников сказал мне
жестко, хотя и был моим давним приятелем:
- Есть три опасные вещи, о которых ты знаешь: оружие, наркотики и по-
литика. Запомни четвертую, о которой никто ничего (!) не знает, потому
что она опаснее всех. Это платное донорство. Хочешь жить - не лезь!
Я и не полез, и не только потому, что испугался, а просто потому, что
не успел, не было времени. Кровь, кровь, сдалась она тебе? Эх, Костик...
"Так вот, я понял очень скоро, что это действительно сенсация. Было
что-то странное в психологии людей, у которых я интересовался этим воп-
росом. Они либо боялись, либо ничего не знали, но объединяло их одно:
они органически не хотели об этом говорить, будто строжайшее табу лежит
на этой теме. Причем табу генетическое, а не объективное, какой-то внут-
ренний запрет. Помнишь, мы с тобой удивлялись: почему даже у тебя, гото-
вившего материал, не возникло вопроса о собираемых объемах? Так почти со
всеми. Никто не способен анализировать. Поэтому у меня ощущение перво-
открывателя".
Две недели прошло. Милиция так ничего и не нашла, как обычно, или не
хотела искать. А ведь убийство было наглым и заказным. Две пули в голо-
ву. Не потрудились даже автокатастрофу организовать. Ненавижу!
Конечно, не боги мы и не всесильны, но на выплеск-то ярости я имею
право?!
"Наверное, мне просто повезло. Я вышел на людей, которые покупают
кровь у донорских центров. Это небольшая, но очень влиятельная организа-
ция с огромными деньгами. Я уже знаю, что все происходит на госу-
дарственном уровне. Босс - небезызвестный тебе Лаврентьев И.Ю.
Послезавтра мне обещают встречу с главой фирмы. Ты тоже о нем слышал
- Кольский Е.Д.
У меня только два вопроса к нему: откуда берутся деньги для доноров и
зачем нужно столько крови?
И все же что-то меня тревожит. Может, это тема нервная, но я еще не
видел на нашем с тобой журналистском пути такого количества замков. Ли-
хорадит меня, возбуждение какое-то, а в таком состоянии многого не заме-
чаешь.
Вот я и решил подстраховаться - написать тебе. Впрочем, если ты
письмо получил, вероятнее всего, меня уже нет в живых. Печальное обстоя-
тельство.
Но ты прости, что я все сам. Это должен быть мой материал. И я его
получу!
Надеюсь, ты этого письма никогда не прочтешь.
Салют,
твой Костя.
P.S. Письмо оставил у нашей почтальонши. Дал ей сто рублей и попросил
отправить адресату, если не появлюсь через десять дней".
Сам, сам. Всего два вопроса. А их и было-то всего два.
Лаврентьев - Вице-премьер Правительства. Кольский, Кольский...
Благообразный старикан с острыми глазками и вкрадчивыми манерами.
Встречал его на каком-то банкете и запомнил как масона. Уж очень сильно
напоминал он мне масона. Не знаю почему.
Что ж, теперь и меня лихорадило. Смерть Кости, да и собственная
жизнь, показались мне пылинкой в огромной и страшной мировой машине, пе-
реливающей куда-то человеческую кровь. Зачем? Куда?
Бордовые занавеси колыхались, и мне померещилось на миг, будто они -
часть безбрежного потока крови, текущего в пасть огромного чудовища, имя
которому "Земля".
В голове пустота. Что-то навалилось на нее всем прессом. Ответствен-
ность? Не люблю я чужих проблем, но смерть Кости требовала прозрачности,
и я уже понимал, что никакая обескураженность от его внезапной гибели,
никакой страх перед сволочами, сметавшими со своего пути людей, не оста-
новят меня!
Нужны были только якоря, тылы, за которые можно было зацепиться,
спрятаться, вернуться, если ступишь слишком далеко на вражеский материк.
Вариантов было немного.
Я глянул на часы и понял, что предпринимать что-либо ночью бессмыс-
ленно. Включив телевизор, тупо уставился в экран. Пьер Ришар шел на дело
в черном ботинке, однако это все, что я увидел. Мысли мои уже невозможно
было остановить.
2.
Ветер Небес внимательно следил за мощным полетом кондора, зависшего
над ущельем. "Вот, - думал он, - отчего птицы летают без всяких уст-
ройств, а человек должен пройти Бог весть какую эволюцию, чтобы под-
няться в небо, да и то лишь при помощи машин. Разве это справедливо?".
Кондор выследил кого-то и рухнул, скрывшись за холмами.
"Вот так и обрывается все. Тысячелетиями ползет человек вверх, учится
летать, а потом - клац! - и нет человека. Начинай все сначала. Какой в
этом смысл?".
- Уважаемый! - раздался звонкий голос над ухом философа.
Удержавшись от того, чтобы вздрогнуть, Ветер Небес обернулся. Юный
сын Морского Острова и Лазурной Дали пританцовывал от нетерпения, ожи-
дая, пока старший не обратит на него свой взгляд.
- Говори, Лазурный Остров.
- Покоритель Ангелов призывает тебя.
- Иду.
Оглядев еще раз холмы, Ветер стал на ноги и обернулся к городу.
Высокие пирамидальные сооружения притягивали взгляд, возвышаясь нев-
далеке и образуя каре, внутри которого размещалось еще несколько вели-
чественных сооружений, включая и главное - Цех Реинкарнации. Свыше ста
метров в высоту, он отличался особой монументальностью и цветом - цветом
крови. Ученики Ветра частенько подмазывали его охрой, когда она осыпа-
лась.
Жилая часть города была разбросана с другой стороны завода и огражда-
лась от него высокой каменной стеной, под которой мерно плескалась вода,
наполнявшая ров.
Ветер неодобрительно покачал головой и, поправив свою накидку, напра-
вился к ближайшему мосту. Добравшись до Цеха Пробуждения, он увидел ред-
кое зрелище. Главный Жрец, монотонно раскачиваясь, выпевал Песнь Будуще-
го. Перед ним, окаменев, стояла группа юношей и девушек, в которых Ветер
узнал детей высокопоставленных чиновников Империи.
"Какая честь", - хмыкнул он про себя.
Жрец замолчал, а в ответ со всех сторон полилась музыка, будто запел
сам воздух. В ритм ей по стенам бежали всполохи разнообразных цветов,
сгустившиеся в человеческие фигуры небесной красоты. Они что-то шептали
и звали к себе, улыбались и убеждали.
Ветер знал, что подобные видения появляются из-за устройства цеха. Он
весь был большим духовым и световым инструментом, преломлявшим звуки
ветра и дневной свет в подобие космической фуги. При необходимости все
это могло заменяться мощными вентиляторами и прожекторами. Однако столь
сложная технология была бы пустой затеей, не овладей человечество ис-
кусством взаимодействия с Тонким Миром Дэв-Ангелов. И теперь, когда на-
чиналась церемония, в ней участвовали и тонкие существа параллельного
дружественного мира.
Впрочем, знание процесса мало помогло Ветру и в этот раз. Сознание
неудержимо потянулось в водоворот ритма. И уже казалось человеку, что
окружает его идиллия всеобщего единства и сознания. Кто-то вещал то, что
было сокровенной частицей его души. Он видел, как мечта превращается в
реальность, что она уже есть, ощутимая, дерзкая, родная.
Его тронули за локоть.
- Ветер Небес, - раздался тихий голос Проводника Душ, - Покоритель
Ангелов просит тебя об одной услуге.
- Слушаю, - Ветер сделал усилие, пытаясь вырвать себя из мира иллю-
зий.
- Ты знаешь, что нас ждет...
Ветер пожал плечами в ответ на это полуутверждение-полувопрос, и со-
беседник поспешил его успокоить:
- Нам известно о твоем отношении к Исходу, и мы не даем тебе заданий,
которых ты не желаешь, не так ли?
- Так.
- Однако ты умеешь то, чего другие не могут, - жрец сделал многозна-
чительное лицо. - Я говорю об умении рисовать на камне.
- Чего же хочет от меня Покоритель Ангелов?
- Мы хотим, чтобы ты запечатлел наши технологические процессы для по-
томков.
- Зачем? - Ветер был почти что разгневан. Заявление жреца взвинтило
все, что он до сих пор сдерживал в себе. - Вы что, хотите, чтобы и по-
томки пошли по нашему пути?
- Мы хотим, чтобы они знали о наших достижениях и ошибках.
- Но ведь это гордыня!
Глаза собеседника ушли в землю, плечи опустились:
- Я передаю то, что решил Совет Исхода.
- Ты же говорил о Покорителе Ангелов.
- Да, но мы не определили, кто именно будет осуществлять этот проект,
и я обращаюсь к тебе первому. Ты пишешь на камне лучше других.
- Я подумаю.
Ветер Небес отошел. Этого человека пожилого возраста он не любил. Ти-
хий, вкрадчивый голос Проводника Душ затягивал, как водоворот, но моло-
дой Ветер знал, что слушать его нельзя. Тот пытался вырвать человека из
земного существования и отобрать жизнь, которую так любил Императорский
художник.
Он любил рисовать. Его помощники и ученики были лучшими инженерами и
художниками Империи, и Ветер понимал, что его отказ поставит их в слож-
ное положение. Интриги разрушат коллектив, тщательно собранный в течение
десятка лет. С другой стороны, всегда найдутся те, кто сделает то, от
чего откажется он. Хуже него, но сделает.
