просто утопает в них.
В числе основного корпуса идей Б. т. мысли, связанные с особен-
ностями русского языка, как его понимает автор-герой. Русский
язык, по мнению автора Б. т., обладает тремя фундаментальными
признаками: креативностью (все сказанное превращается в дейст-
вительность - ср. теория речевых актов); револютативностью то
есть оборотничеством (все сказанное превращается в действитель-
ность, но в наиболее искаженном, нелепом и неузнаваемом виде);
провокативностью (склонностью к издевательству, глумлению,
юродству).
Все эти свойства русского литературного языка естественным об-
разом объединяются в феномене русской литературы, которая в пе-
риод своей зрелости, то есть в ХIХ веке, становится мощным оруди-
ем воздействия на реальность (идея в целом для ХХ в. вполне ха-
рактерная - см. реальность, текст, абсолютный идеализм, "Блед-
ный огонь", "Хазарский словарь"), но самое интересное, что, вы-
сказывая все эти идеи, Галковский, так сказать, вовсе не шутит -
это своеобразная, пусть и изложенная на страницах философского
романа, чудовищная "философия истории литературы".
Самая главная мысль - что литература, обладающая такой мощ-
ной креативностью (а то, что литература в России ХIХ в. заменила
философию и чрезвычайно сильно воздействовала на реальность, не
вызывает сомнений; достаточно вспомнить, например, "учебник
жизни" - "Что делать?" Н.Г. Чернышевского), должна отвечать за
то, какую действительность она построила (ср. гипотеза лингвисти-
ческой относительности).
По Галковскому, так называемое революционное движение в
России было цепью взаимных провокаций, предательств и карна-
валов (см. карнавализация): вначале революционеров "придума-
ло" царское правительство, чтобы отвлечь общество от реально ка-
завшихся ему (правительству) вредными идей славянофилов; по-
том эти "выдуманные революционеры", по законам русского язы-
ка, превратились в настоящих, но извращенных "бесов" и проник-
ли в правительство, а оттуда сами создавали "реакционеров", что-
бы было над кем устраивать террористические побоища. Интересна
фраза Галковского о Достоевском, которого он - одного из немно-
гих русских писателей - принимает всерьез:
"Если бы Достоевского, - пишет Галковский, - расстреляли в
1849 году, то он бы не написал "Бесов". Но тогда, может быть, не бы-
ло бы в русской действительности и самих бесов".
Итак, революционное движение "написали", но написали неуме-
ло, по-русски, "топором и долотом", то есть не только креативно, но
револютативно и провокативно. В результате получилась не исто-
рия, а бесовское подобие истории с издевательством, юродством и
глумлением над основами русской жизни.
Приведу большую цитату, в которой характеризуется старец Се-
рафим Саровский, один из самых почитаемых русских религиоз-
ных деятелей (к которому и Галковский относится вполне всерьез).
И тем не менее:
"К Серафиму в Саров приехала будущая Дивеевская старица Еле-
на Васильевна Мантурова и попросила постричь ее в монахини. Се-
рафим стал уговаривать молодую девушку выйти замуж (три года
уговаривал). При этом он так, например, расписывал "прелести" се-
мейной жизни:
"- И даже вот что еще скажу тебе, радость моя. Когда ты будешь
на сносях, так не будь слишком на все скора. Ты слишком скора, ра-
дость моя, а это не годится. Будь тогда ты потише. Вот, как ходить-
то будешь, не шагай так-то, большими шагами, а все потихоньку да
потихоньку. Если так-то пойдешь, благополучно и снесешь.
И пошел перед нею, показывая, как надо ходить беременной.
- Во, радость моя! .. также и поднимать, если что тебе случится,
не надо так вдруг скоро и сразу, а вот так, сперва понемногу наги-
баться, а потом точно так же понемногу и разгибаться.
И опять показал на примере.
Вот таким образом кривлялся, глумился над женским естеством.
Да даже если бы он сказал пьянице какому-нибудь:
- А ты иди водочки-то выпей. Она скусная. Выпей ее, родимую,
и лапушки оближи: "Ай-ай, сладко". Ноженьки-то твои тогда вот
так, смотри, подогнутся, и рученьки милые трястись будут. И голо-
вушка набок завалится, закружится. То-то славно. Пей больше, ла-
сковый, и всегда такой будешь. И ходи, смотри, осторожно тогда.
Вот так, по стеночке, опираясь. Тело у тебя легкое, слабое станет, в
канаву грязную и ребеночек маленький спихнуть сможет. Так что
ходи, милый, тихо, ходи, милый, скромно.
Все равно страшно слушать. А тут над беременностью так насме-
хаться.
Но Серафим Саровский действительно русский святой. Эта свя-
тая русская ненависть к миру, издевательство над миром, обрече-
ние себя Богу.
Более того, Серафим любил мир. И так как его ненависть к нему
была абсолютна, она и превращалась в абсолютную доброту, любо-
вание".
Б. т. написан на художественном языке ХХ в. - все эти предатель-
ства, оборотничества, речевой садизм, превращение текста в реаль-
ность и наоборот - все это было в ХХ в. Но все эти "признаки" и "при-
емы" изящной словесности оборачиваются, по логике же Б. т., в та-
кую "посконную" глобальную русскую правду, что в этом и открыва-
ется чисто русское величие этого "безраздельного" произведения.
Лит.:
Руднев В. Философия русского литературного языка в "Беско-
нечном тупике" Д. Е. Галковского // Логос. - М., 1993. - Э 4.
БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
- термин психоанализа, под которым по-
нимается то, о чем человек не подозревает в своей психической жиз-
ни. Понятие Б. - основа психоаналитической теории. "Деление
психики на сознательное и бессознательное, - писал Фрейд, - яв-
ляется основной предпосылкой психоанализа, и только оно дает ему
возможность понять и подвергнуть научному исследованию часто
наблюдающиеся и очень важные патологические процессы созна-
тельной жизни".
Далее Фрейд пишет: "Психический элемент не бывает на протя-
жении долгого времени сознательным и часто переходит в бессозна-
тельное. Здесь начинается психоаналитическая теория, которая ут-
верждает, что такие представления не становятся сознательными
потому, что им противодействует известная сила".
Эта сила, которая уводит сознательные элементы в Б., называет-
ся вытеснением, а та сила, которая препятствует их возвращению к
сознанию, называется сопротивлением (см. психоанализ). Однако
работа психоанализа в том и состоит, чтобы, подавив сопротивле-
ние, вывести из Б. те элементы, которые там находятся и которые
способствуют болезненным проявлениям индивида. В этом цель и
смысл психоаналитической практики. Без помощи аналитика вы-
тесненные в Б. элементы, по Фрейду, не могут самостоятельно пе-
рейти в сознание и тем самым дать исчезнуть болезненным невроти-
ческим симптомам.
Б. в противоположность сознательному Я называется Фрейдом
Оно. Оно - это та сила в структууре психики человека, где господст-
вуют страсти, где господствует "принцип удовольствия". Я старает-
ся Подавить Оно, заменить принцип удовольствия "принципом ре-
альности". Так, мы, живя в социуме, подавляем свои низменные Б.
инстинкты. Когда же они прорываются, то происходят известные
преступления "на почве аффекта" - изнасилования, убийства из-за
ревности и т. д. Это означает, что Оно вышло из-под контроля Я.
Но не только глубинные низменные страсти являются, по Фрей-
ду, Б., оно окутывает сознательное Я не только снизу, но и сверху.
Фрейд пишет: "Однако гораздо большее недоумение вызывает зна-
комство с другим фактом. Из наших анализов мы узнаем, что суще-
ствуют люди, у которых самокритика и совесть, то есть бесспорно
высокоценные душевные проявления, оказываются бессознатель-
ными и, оставаясь таковыми, обусловливают важнейшие поступки;
то обстоятельство, что сопротивление в анализе остается бессозна-
тельным, не является, следовательно, единственной ситуацией та-
кого рода. Еще более смущает нас новое наблюдение, приводящее к
необходимости, несмотря на самую тщательную критику, считать-
ся с бессознательным чувством вины - факт, который задает новые
загадки, в особенности если мы все больше и больше приходим к
убеждению что б е с с о з н а т е л ь н о е ч у в с т в о в и н ы (здесь и
далее в цитатах разрядка Фрейда. - В.Р.) играет в большинстве не-
врозов экономически решающую роль и создает сильнейшее пре-
пятствие выздоровлению. Возвращаясь к нашей оценочной шкале,
мы должны сказать: не только глубокое, но и наиболее высокое в Я
может быть бессознательным".
Это высокое Б. Фрейд называет Сверх-Я или Я-идеал. Это то, к че-
му человек стремится, чему он бессознательно поклоняется. Чаще
всего в детстве таким Б. Я-идеалом является отец, и сложные взаи-
модействия между Я, Оно и Сверх-Я происходит под влиянием Эди-
пова комплекса (см.). Фрейд пишет: "[...] отношение Сверх-Я к Я не
исчерпывается требованием "т ы д о л ж е н быть таким же (как
отец)": оно выражает также запрет: "Таким (как отец) ты н е с м е-
е ш ь быть, то есть не смеешь делать все то, что делает отец; некото-
рые поступки остаются его исключительным правом".
Таким образом, Б. Оно, формирующее Эдипов комплекс, натал-
кивается на Б. Сверх-Я, которое препятствует проявлению Оно. Ес-
ли в Оно господствует принцип удовольствия, если в Я он сменяет-
ся принципом реальности, то в Сверх-Я начинает господствовать
принцип идеальности, который тоже является бессознательным,
удеживающим Оно от проявлений принципа удовольствия, в част-
ности посягательства индивида на жизнь отца и тело матери. Если
Оно желает убить отца, а Я боится это сделать, то Сверх-Я слишком
уважает отца.
Интересно, что все эти страсти бушуют в едва сформировавшейся
душе маленького ребенка совершенно помимо его сознания.
По мнению Фрейда, из Б. Сверх-Я вырастают религии. Он пишет:
"Легко показать, что Я-идеал соответствует всем требованиям,
предъявляемым к высшему началу в человеке. В качестве замести-
теля страстного влечения к отцу оно содержит в себе зерно, из кото-
рого выросли все религии. Суждение о собственной недостаточности
при сравнении Я со своим идеалом вызывает то смиренное религи-
озное ощущение, на которое опирается страстно верующий. В даль-
нейшем ходе развития роль отца переходит к учителю и авторите-
там; их заповеди и запреты сохраняют свою силу в Я-идеале, осуще-
ствляя в качестве с о в е с т и моральную цензуру. Несогласие меж-
ду требованиями совести и действиями Я ощущается как ч у в с т в
о в и н ы. Социальные чувства покоятся на идентификации с други-
ми людьми на основе одинакового Я-идеала.
Эта теория Б., изложенная в книге Фрейда "Я и Оно", носит не по-
фрейдовски схоластичный характер. Несмотря на свою глубину и
логическую правомерность, она не оказала решающего воздействия
на дальнейшее развитие психоанализа. Во всяком случае, понятие
коллективного Б., с которым выступил Юнг в своей аналитической
психологии, содержит в принципе лишь те черты, которые прису-
щи фрейдовскому понятию Оно, то есть низменному индивидуаль-
