- Я вознагражу тебя за то, что тебе приходится жить таким образом,
детка Вики, - пообещал я ей. И вздрогнул от своего собственного хриплого
шепота в темноте.
Я встревожено посмотрел на кровать, но Нелли по-прежнему спала. Снова
повернулся к колыбели и на этот раз постарался, чтобы мой шёпот был
беззвучным.
- Поправляйся, Вики, детка, - шептал я. - Стань здоровой и сильной ради
папочки.
Вокруг нас огромный мир, и он хочет, чтобы ты была частью его. Есть
солнце, луна и звезды, масса других чудес, которые увидят твои глазки,
услышат твои ушки, почувствует твой носик. Расти большая и сильная, чтобы
нам вместе гулять по улицам, держаться за руки и чувствовать, как бьется
сердце друг у друга. Я куплю тебе всяких вещей, Вики: кукол, платьев и
игрушек. Я достану тебе все, что захочешь. Я буду работать день и ночь,
лишь бы ты была счастлива. Ты моя деточка , и я люблю тебя.
- Помоги, Боже, - взмолился я впервые со времен своего детства. "
Господи, помоги ей выздороветь."
Тишину в комнате нарушил кашель Нелли во сне. Услышав, что она
беспокойно завозилась в постели, я встал из кресла и посмотрел на неё.
Одеяло сползло с нее. Я накрыл её, вернулся к креслу и сел.
Ночь тянулась долго и медленно, постепенно я стал подрёмывать, а рука у
меня болталась над кроваткой. Несколько раз я пытался удержать глаза
открытыми, но они упорно сопротивлялись, стали такими тяжёлыми и усталыми.
В ушах у меня раздался как бы издалека звук кашля, и серый утренний
свет пробивался мне сквозь веки. Глаза у меня вдруг раскрылись, и я
уставился в кроватку.
Вики надрывно кашляла. Я в отчаянье подхватил ее и попробовал
похлопывать её по спине. Но она не переставала кашлять. Глаза у неё были
плотно зажмурены, а на лбу в свете утренней зари выступили капельки влаги.
Вдруг она стала цепенеть у меня на руках, тельце её вытянулось, лицо
приняло болезненный синюшный оттенок.
Я в отчаянье раскрыл ей ротик своими губами. Изо всех сил я стал
вдыхать в неё, слегка сжимая ей бока. Снова и снова я делал ей
искусственное дыхание, а сердце у меня сжималось от сознания того, что
происходит, Я вновь пытался вдохнуть в неё свое дыхание, свою жизнь, даже
после того, как понял, что уж больше ничего сделать для неё не могу.
Я молча стоял посреди комнаты, прижимая к груди её недвижное тело и
чувствуя, как утренний холод проникает в неё. Это была моя дочь. Я ощутил,
как солёные слёзы наплывают мне на глаза.
- Дэнни! - донёсся испуганный голос Нелли с кровати.
Я медленно повернулся и посмотрел на неё. Я смотрел на неё в течение
бесконечного мгновенья, когда было сказано многое, хоть и не произнесено
ни слова. Она всё поняла. Откуда-то она уже узнала. Ведь именно этого она
и боялась. Руки её потянулись к Вики.
Я медленно подошёл к кровати, протягивая ей нашего ребенка.
Глава 4
Деревянные ступени поскрипывали у нас под ногами, когда мы медленно
поднимались по лестнице. Это был знакомый звук, к которому мы уже давно
привыкли, но в нем больше не было радости. Немногим больше трех лет прошло
с тех пор, как мы впервые поднялись по этой лестнице.
Тогда мы были счастливы. Мы были молоды, и впереди у нас была светлая
жизнь. Мы были возбуждены и смеялись. Где-то в памяти осталось
воспоминание о том, как я перенес её через порог. Но даже это воспоминание
потускнело и затуманилось. Это всё было так давно, а мы уже не так молоды.
Я смотрел на ее прямую негнущуюся спину, когда она шла вверх по
лестнице впереди меня. Она была сильной. Она всегда была сильной. Не было
слез, громких воплей проявления горя. Только затаённая боль в темных
глазах, да искривленный болью рот говорили мне о её чувствах.
На площадке она остановилась и, поворачиваясь к двери, слегка
покачнулась. Я протянул к ней руки, опасаясь, как бы она не упала. Она
нащупала мою руку и крепко сжала ее.
Мы молча шли рука об руку до нашей двери и остановились перед ней.
Свободной рукой я поискал в кармане ключ. Его там не оказалось, и мне
пришлось освободить вторую руку, чтобы ощупать карманы на другой стороне.
Когда ключ оказался у меня в руке, я все медлил вставлять его в замок, мне
не хотелось открывать дверь. Она не смотрела на меня. Её неподвижный
взгляд был устремлён в пол.
Я вставил ключ в замок, и дверь отворилась от моего прикосновенья. Я
удивленно оглянулся. - Наверное я ее не запер, - сказал я.
Она по-прежнему смотрела в пол перед собой. Ответила таким глухим
голосом, что я еле расслышал. -Неважно, - сказала она. - Нам нечего больше
терять.
Я провел её и закрыл за нами дверь. Мы неловко стояли в крохотной
прихожей, не осмеливаясь даже говорить. У нас просто не было слов.
Наконец я нарушил молчанье. - Давай мне пальто, дорогая, - сказал я . -
Я повешу его.
Она скинула пальто и отдала мне. Я повесил его в чулане, затем рядом
повесил своё. Когда я снова повернулся к ней, она всё ещё, оцепенев,
стояла там же.
Я опять взял ее за руку. - Проходи и садись. Я принесу тебе кофе.
Она покачала годовой. Голос у неё был усталый и тусклый. - Ничего не
хочу.
- Ну всё-таки лучше садись, - настаивал я.
Она позволила мне отвести себя в гостиную и усадить на диван. Я сел
рядом и закурил. Она смотрела прямо перед собой пустым невидящим взглядом,
хотя казалось, что она смотрит в окно. В комнате было тихо, стояла
глубокая незнакомая тишина. Я стал вслушиваться в неё, вспоминая знакомые
звуки, которые издавала моя дочь в этом доме, звуки , ничего не значащие,
но которые порой как бы даже раздражали.
Я закрыл глаза. От длительной бессонницы их жгло. Этот день надо
забыть, спрятать и похоронить в потаенном уголке души, чтобы не вспоминать
вселившейся в тебя пустой болезненной утраты. Забыть торжественные,
спокойные звуки мессы, крошечный белый гроб, мерцающий в мягком желтом
свете свечей на алтаре. Забыть металлический звон лопат, вгрызающихся в
землю, град земли и камней, сыпавшихся на маленький деревянный ящик.
Забыть, забыть, забыть.
Но как можно забыть? Как забыть доброту соседей, их соболезнования и
сочувствие?
Ты ведь стучался к ним в двери и рыдал у них на кухне. У тебя не было
денег, и твой ребенок лежал бы в могиле для нищих, если бы только не они.
Пять долларов здесь, пару долларов там, десятка, шесть долларов. Всего
семьдесят. Заплатить за гроб, мессу, могилу, за место упокоения части
тебя, которой уже нет. Семьдесят долларов, оторванных от их собственной
бедности для некоторого облегчения твоей горечи.
И хочется забыть, но такой день не забывается. Когда-нибудь он будет
погребен очень глубоко, но не забудется. Так же, как не забудется она.
Странно, но не хочется произносить её имя, даже самому себе, и вместо
него ты произносишь "она". Я тряхнул головой, чтобы прояснить мысли. Уши у
меня как будто бы забиты ватой. -Произнеси ее имя! - скомандовал я себе. -
Скажи его.
Я глубоко вздохнул. Легкие у меня разрывались. -Вики! - Звук молча
взорвался у меня в ушах. Но это был победный звук. -Вики! -И снова имя ее
засверкало у меня в уме. Это было радостное имя, славное имя для жизни.
Но его больше нет. Меня охватило отчаяние. Отныне оно будет ничем.
Останется только "она", и я уже каким-то образом понял это.
Я затянулся последний раз и загасил сигарету. -Может тебе лучше
полежать? - спросил я.
Нелли медленно повернула ко мне лицо. - Я не устала, - ответила она.
Я взял её за руку. Она была холодная как лед. -Лучше ложись, -мягко
повторил я.
Она быстро опустила взгляд на пол, затем снова глянула на меня. В
глазах у неё сквозило одиночество. - Дэнни, я не могу войти туда. Её
кроватка, игрушки...
-Голос у неё сорвался.
Я точно знал, что она чувствует. Когда я заговорил снова, голос у меня
дрожал.
- Теперь всё кончено, детка, - прошептал я. -Надо идти дальше, надо
жить.
Она крепко сжала мне руки. В глазах у нее застыл дикий истерический
взгляд. - Ну почему, Дэнни, почему? - вскричала она.
Мне нужно было отвечать, хотя я и понятия не имел, что сказать.
- Потому что надо, - слабо ответил я. - Потому что она хотела бы этого.
Она впилась ногтями мне в ладонь. - Но она ведь была дитя, Дэнни! Моё
дитя!
Голос у нее вдруг сорвался, и она заплакала впервые с тех пор, как это
случилось.
- Она была моим дитем, и она хотела только одного - жить! А я обрекла
её, подвела её! - Она закрыла лицо руками и горько зарыдала.
Я неловко обнял её за плечи и притянул к себе. Попытался сделать свой
голос как можно более убедительным. - Ты в этом не виновата, Нелли. Никто
в этом не виноват. Все в руке божьей.
Глаза у нее потемнели от горя и тускло светились на фоне бледного лица.
Она медленно покачала головой. - Нет, Дэнни, - безнадёжно ответила она, -
это моя вина, моя вина с самого начала. Я согрешила и позволила ей быть
частью этого.
Она заплатила за мой грех, а на я. Мне следовало знать, что бога не
обманешь.
Пока она смотрела на меня, взгляд у неё был так фанатичен, что я такого
еще не видел.
- Я согрешила и жила в грехе, - уныло продолжала она. - Я ведь так и не
попросила у Господа благословения нашему браку. Я готова была положиться
лишь на слово человеческое. Могла ли я надеяться на его благословение
своему ребенку?
Отец Бреннан говорил об этом с самого начала.
- Отец Бреннан не говорил ничего подобного! - безнадежно проговорил я.
- Сегодня в церкви он сказал, что Господь примет её. -Я взял её лицо в
ладони и поднял его я себе. - Мы любили друг друга, и по-прежнему любим.
Только это и нужно богу.
Грустными глазами она посмотрела на меня и слегка тронула мою руку. -
Бедный Дэнни, -тихо прошептала она. - Ты просто не понимаешь.
Я уставился на неё. Она права, я не понимаю этого. Любовь -это
отношение между людьми, и если она настоящая, то благословенна. - Я люблю
тебя, - сказал я.
Она медленно улыбнулась сквозь слезы, встала на ноги и с сожалением
посмотрела на меня. - Бедный Дэнни, - снова тихо прошептала она. - Ты
думаешь, что тебе нужна лишь твоя любовь, ты не понимаешь, что Ему этого
недостаточно.
Я поцеловал ей руку. - Для нас этого всегда было достаточно.
Взгляд у неё стал задумчивым. Она слегка кивнула. -Вот в этом-то и есть
наша беда, Дэнни, - отрешенно сказала она. - Я тоже думала, что этого
будет достаточно, но теперь поняла, что нет.
Я почувствовал, как она слегка погладила мне голову. - Надо жить и с
Богом, а не только самим по себе.
Она пошла в спальню и закрыла за собой дверь. Послышался скрип кровати,
когда она легла на нее, и затем все стихло. Я снова закурил и повернулся к
окну. Пошел дождь. Забыть этот день. Тишина пронизала меня до костей.
Глава 5
Тело у меня как-то странно оцепенело, и я впал в какое-то
полусонное-полубодрствующее состояние. Как будто бы тело у меня уснуло, а
ум бодрствовал, и я утратил всякое чувство времени. Во мне оставались
только мысли.
Полусформировавшиеся и неясные обрывки воспоминаний проплывали у меня в
мозгу, а тело оставалось холодно безразличным к той боли, что содержалась
в них.
Вот почему я и не слышал звонка, когда он прозвенел в первый раз. То
есть я слышал звук, но не узнал его. Во второй раз он прозвенел более
настойчиво и резко. Я смутно подумал, кто бы это мог быть.
Он зазвенел снова, и на этот раз дошел до моего сознания. Я вскочил с
кресла.
Помню, что, когда шел открывать, глянул на часы и удивился тому, что
было только три часа. Мне казалось, что с утра уже прошёл год.
Я открыл дверь. Там стоял какой-то незнакомый человек. -Что вам надо? -
спросил я. Время было совсем неподходящее, чтобы разговаривать с торговцем
в розницу.
Незнакомец вынул из кармана бумажник и раскрыл его. Он держал его так,
чтобы я мог прочесть пристегнутый там значок: "Управление социального
обеспечения г.
Нью-Йорка. Инспектор".
- Вы г-н Фишер? - спросил он. Я кивнул.
- Меня зовут Джон Морган. Я из собеса, - спокойно сказал он. -Я хотел
