Дверь открыл отец Нелли. На его смуглом лице было сердитое выражение. С
губ у него сорвался поток итальянских слов, и в середине она прервала его
несколькими словами на том же языке.
Внезапно он запнулся и посмотрел на меня. Трудно было понять, что он
думает, так как лицо у него всё ещё было красным от гнева. Затем он молча
отступил в сторону и пропустил нас в квартиру.
Мать Нелли набросилась на нас с громкими воплями. Она обхватила Нелли
руками и разразилась слезами. Я неловко стоял у дверей и смотрел на них.
Нелли тоже расплакалась. Мы же с ее отцом стояли и беспомощно смотрели
друг на друга.
Вдруг из соседней комнаты раздался крик - Дэнни!- Ко мне бежал Зеп с
протянутой рукой и широкой улыбкой на лице. Я ухватился за нее, а он
пошлепал меня по плечу. Затем в комнате появилась сестренка Нелли и тоже
заплакала. Немного погодя всё начало успокаиваться отец неохотно вынес
бутылку вина, и все они выпили за наше здоровье.
К тому времени, как бутылка опустела, мы все уже были в довольно
хороших отношениях. Нельзя сказать, что они были чрезвычайно довольны тем,
что мы сделали, но они смирились с этим и старались представить всё в
наилучшем виде.
Мама Петито даже помогла Нелли упаковать её немногочисленные пожитки с
тем, чтобы мы могли вернуться в гостиницу, и хотела, чтобы мы остались к
ужину. Мы отнекались, сказав, что нам нужно ехать на другой конец города к
моим родителям, потому что мы ещё с ними не виделись.
Лифт остановился, и двери раскрылись. Лифтер высунул голову и сказал :"
Четвертая дверь через холл".
Под звонком на небольшой табличке было написано "Сэм Гордон". Я нажал
звонок и где-то в глубине квартиры послышался звук колокольчика. -
Шикарно, - прошептал я, глядя на Нелли.
В пустом свете вестибюля она казалась бледной. Она молча кивнула и
стала ждать, когда откроют дверь. Я взял ее за руку. Ладони у неё были
влажными.
Дверь открылась, и к нам вышла цветная женщина в форме горничной.
- Г-жа Готт... э, г-жа Гордон дома? - спросил я. Негритянка безучастно
посмотрела на меня. - О ком доложить, сэр? - спросила она низким приятным
голосом.
- Её брат, - сказал я.
Глаза у служанки слегка расширились, и она отступила в сторону.
Не подождете ли здесь минутку, - попросила она.
Мы стояли в фойе и оглядывались по сторонам, пока служанка ходила в
апартаменты.
Там слышалось тихое бормотанье в другой комнате. Вдруг наступила
тишина, и мы услышали голос служанки.
- К вам молодой человек с дамой, г-жа Гордон.
Я узнал голос Мими.- Они представились? - как-то удивленно спросила она.
Горничная ответила ровным голосом. - Да, мэм. Он говорит, что он ваш
брат и...
Она так и не закончила фразу. - Это Дэнни! - взвизгнула Мими. -Дэнни! -
И вот она уже стоит в фойе и смотрит на нас.
Мы постояли так мгновенье. С первого взгляда мне показалось, что она не
изменилась, но затем, когда мы сблизились, стало очевидно, что это не так.
Глаза у нее стали темнее, и под ними были легкие синеватые круги, как
будто бы она не выспалась. Не знаю, может быть это потому, что она снова
была беременна и живот у нее торчал вперед, а по углам рта у нее появились
небольшие морщинки, которых я раньше не замечал.
Затем она притянула мне голову вниз и стала целовать. -Дэнни,
- прошептала она. Я так рада тебя видеть. - В углах глаз у неё стояли слезы.
Я улыбнулся ей. Я тоже был рад видеть ее. Странно, но я даже и не знал,
как соскучился по ней. Когда я жил дома, мы всё время дрались, но теперь
всё это забылось.
Она взволнованно схватила меня за руку и потащила в другую комнату. -
Здесь папа и мама, - сказала она.
Я отчаянно оглянулся через плечо на Нелли. Она слегка улыбнулась и
кивнула, она пойдет за нами. Я позволил им ввести себя в другую комнату.
Мы остановились на ступеньках, ведущих в гостиную. Мать с отцом сидели
на диване спиной к нам, но теперь они слегка повернулись и глядели на нас.
Мать прижала одну руку к груди, а глаза у неё были полузакрыты. У отца на
лице было скупое, осторожное удивление, подчеркнутое длинной неподвижной
сигарой в губах. Сэм стоял к ним лицом, опираясь на большой декоративный
камин. Глаза у него удивленно светились.
Мими провела меня вокруг дивана и отпустила мою руку перед матерью. Она
смотрела мне в глаза, стараясь прочитать в них все то, что произошло со
мной со времени нашей последней встречи.
- Здравствуй, мама, - тихо сказал я.
Рука её коснулась груди моего пиджака, опустилась по рукаву и нащупала
мою руку.
Глаза у нее поплыли. Она притянула меня к себе, прижавшись губами к
моим рукам.
- Русачок мой, - разбито прошептала она ,- детка моя.
Я стоял и смотрел на её согбенную голову. Волосы у нее теперь были
совсем седые.
Это и был тот миг, которого я так боялся. Я не боялся того, как они
меня примут, все дело в том, как я буду себя чувствовать по отношению к
ним. Как будто бы я наблюдал за всем этим из кресла в кино. Я как бы и не
участвовал в происходящем.
Это совсем другой парень по имени Дэнни Фишер, он уехал два года назад
и по существу так и не вернулся.
Именно это и произошло. Годы и одиночество вогнали между нами клин,
который не может выбить никакой наплыв чувств ни с той, ни с другой
стороны. Меня охватила невольная скорбь.
Мы утратили нечто большее, близость, которую нам больше не испытать! -
Прости, мама, произнес я. Но никто толком и не понял, за что.
Я выпрямился и посмотрел на отца. Он отошел в дальний угол комнаты и ,
стоя у стены, глядел на меня оттуда. В глазах у него было испуганное
выражение одиночества. Я медленно высвободил руку и подошел к нему. Кроме
моих шагов в комнате слышались лишь всхлипывания матери. Я протянул отцу
руку. - Здравствуй, папа.
Глаза у него было дернулись, затем он взял мою руку. - Здравствуй,
Дэнни. - Голос у него был сдержанным, но подрагивал.
- Как ты живешь, папа? - спросил я.
- Хорошо, Дэнни, - кратко ответил он.
На этом слова наши иссякли, и в комнате установилась определенная
напряженность.
Я кивнул Сэму. Он кивнул в ответ, но ничего не сказал. Остальные молча
смотрели на меня.
Во мне стала нарастать досада. Вот так я примерно себе его и
представлял. По существу не было никакой разницы, вернулся я или нет. Я
почувствовал непрошеную горечь у себя в голосе.
- Прошло два года, - сказал я, медленно переводя взгляд с одного лица
на другое, -и никто из вас не хочет спросить, что я делал эти годы? Как я
себя чувствую?
Мама всё ещё тихо плакала, но никто не ответил. Я медленно повернулся к
отцу и холодно посмотрел на него. - И ты не хочешь спросить? Или это
совсем неважно?
Отец не ответил.
Ко мне подошла Мими, она взяла меня за руку и мягко сказала. -Конечно
важно. Мы просто все так удивлены, что и не знаем, что сказать.
Я всё ещё смотрел на отца и почувствовал, как меня охватило ледяное
спокойствие.
Я был прав: между нами что-то исчезло в ту ночь, когда передо мной
закрылась дверь. Оно пропало, и все, что могли бы вернуть эти годы, так и
не вернулось.
Мне и хотелось, и не хотелось встречаться с ними. А теперь это было
вроде бы и неважно, только я стоял среди них, чувствуя себя чужим.
Мими попробовала увести меня от отца. - Пойдем, - говорила она, -садись
и расскажи нам, чем ты занимался. Мы все так скучали по тебе.
Я посмотрел на нее через комнату. Забытая всеми, у входа стояла Нелли и
смотрела на нас широко раскрытыми, наполненными болью глазами. И я
каким-то образом понял, что она переживает не свою боль, а мою. Я медленно
улыбнулся ей и посмотрел вниз на Мими. -Остаться я не могу, - мягко сказал
я. Я не хотел обижать ее, ведь она по крайней мере пыталась что-то сделать
для меня. - Мне нужно идти. У меня дела.
- Но не сейчас же, Дэнни,- запротестовала она. На глаза у Мими снова
навернулись слезы. - Ты только вернулся.
Я перевел взгляд через комнату на Нелли. - Я не вернулся, - спокойно
сказал я, -всё-таки нет. Я только попробовал.
- Но, Дэнни..., -заплакала Мими мне в плечо. Я понял ее чувства, понял,
о чем она плачет, но всё было бесполезно. Это было нечто такое, что не
может вернуться вновь.
Я обнял ее за вздрагивающие плечи и пересёк вместе с ней комнату. -
Перестань, Мими,- прошептал я. - Ты только усугубляешь. - Я оставил ее у
дивана и подошел к Нелли. Взял её за руку я повернулся к ним лицом. - Я
пришел сюда сегодня ,- тихо сказал я, - только из-за моей жены. Она
считает, что мы обязаны сообщить вам, что сегодня утром мы поженились.
Я обратил внимание, какое выражение возникло у них: боль на лице у
матери, угрюмый, понимающий взгляд - у отца. Я даже поёжился. - Только она
одна действительно хотела, чтобы я вернулся, - быстро добавил я.
Я подождал, пока кто-нибудь из них заговорит, но все промолчали.
Родственникам Нелли наш брак понравился ничуть не больше, но, по крайней
мере, они вели себя по-людски. Моей же семье было нечего сказать, не было
у них пожеланий счастья нам. Ничего.
Боль моя быстро улетучилась, осталось лишь холодное чувство оцепенения.
Я поцеловал мать в щеку. Она рыдала. Я поцеловал Мими и остановился перед
отцом.
Лицо у него было как маска. Я прошел мимо него, не сказав ни слова, не
сделав ни жеста.
Я беспокойно завозился в постели. Я понял, что плакал во сне, но теперь
уже проснулся, и глаза у меня были сухими. Я старался лежать тихо, чтобы
не потревожить её.
Тогда мы молча разделись в маленькой комнате гостиницы. Наконец, сухо
улыбаясь, я спросил её: - Ты ведь всё время знала, что я не хочу
встречаться с ними , не так ли?
Она молча кивнула.
- И все же заставила меня пойти, - почти с горечью сказал я. Она
положила руки мне на плечи и устремила ко мне глаза. - Надо было сходить,
Дэнни, - серьезно сказала она. - Иначе это осталось бы у нас на совести
всю жизнь. Тебе нужно было в этом убедиться самому.
Я отвернулся, тяжело опустив плечи. "Ну вот, теперь убедился". Она
пошла за мной, ухватив меня за руку. - Но теперь всё позади, и можно
забыть.
- Забыть, - рассмеялся я . Есть вещи, которых она не знала. -Как можно
забыть?
Все, что у нас было общего: надежды, опасения, хорошее и плохое. Тебе
просто сказать "забудь", но как это мне сделать? Могу ли я выпустить из
себя их кровь, дать ей вылиться в раковину, в сток, и вообще из моей
жизни? Доброе или злое, как это можно забыть? Можешь ли ты забыть своих
родителей? 3начит ли добро или зло больше, чем телесные узы , связывавшие
вас?
Она сказала умоляющим тоном. - Нет, Дэнни, ты не понимаешь. Дело не в
том, что забываешь, а в том, что помнишь. Ты должен забыть обиду, обиду,
которая превратит тебя в нечто совсем другое. Обиду, которая сделает тебя
черствым, жестким, злым, таким, какой ты сейчас!
Я не понимал её. - Как можно забыть это? -беспомощно спросил я. - Это
всё ведь часть целого.
- Нет, Дэнни, не так, вскричала она, прижимаясь ко мне и целуя меня в
губы. - Это нечто совсем другое. Я заставлю тебя забыть обиду. Я сделаю
так, что ты будешь помнить только добро.
Глаза у меня расширились. - Как это можно сделать?
- Я могу и обязательно сделаю, - прошептала она, глядя на меня своими
глубокими и серьёзными глазами. - Я люблю тебя так сильно, муж ты мой, что
тебе не нужно будет искать любви еще у кого-либо.
И тогда я понял. Я схватил ее за руки и благодарно прижался губами к её
ладоням.
Она клялась мне, и я знал, что она сдержит эту клятву. Я понял, что в
будущие времена, добрые или злые, я найду в ней утешение и силу. Что бы ни
случилось, я больше никогда не буду одинок.
ДЕНЬ ПЕРЕЕЗДА 15 СЕНТЯБРЯ 1936 ГОДА
Деревянные ступени уютно поскрипывали под ногами, когда мы подымались по
лестнице. Это был дружественный звук, как будто бы эта старая лестница уже
много раз привечала таких же как и мы молодоженов.
Чемоданы были легкими, да мне их вес был безразличен. Не то, чтобы они
весили очень много, не так уж и много одежды мы принесли с собой. Позднее,
