ей хотелось побегать. Я пожелал ей хорошей погоды там, где бы она не
оказалась.
Не знаю, сколько простоял я там с лопатой в руке, но, когда отвернулся
, то совсем озяб. Слезы струились у меня по щекам, но вслух я не плакал.
Я вернулся в дом и, ни о чем не думая, поднялся к себе в комнату.
Приставил лопату к стенке и подошел к тому месту, где стояла моя кровать.
При ярком свете луны из окна на полу были видны отметины там, где Рекси
обычно спала у меня под кроватью. Я лег на пол и заплакал. Соленая горечь
слез стекала мне в рот, пока тело мое реагировало на скорбь души. Наконец
я иссяк и отупело поднялся на ноги.
Не оглядываясь, я вышел из комнаты, прошел вниз до лестнице и вышел из
дому.
Когда я выходил из проулка, толстый Фредди Конлон возвращался домой. Он
с удивлением посмотрел на меня. - Дэнни! Что ты тут делаешь? -спросил он.-
Что-нибудь забыл?
Я прошел мимо него, ничего не ответив, а он остался стоять на улице
позади меня.
Да, я что-то действительно забыл. Даже больше, чем предполагал.
Часы в витрине ювелирного магазина на углу Клинтон и Дилэнси-стрит
показывали девять часов, когда я свернул и пошел вдоль квартала. Я
двигался как во сне.
Вокруг меня толпился народ, кругом был шум и сутолока, но я ничего не
видел и не слышал. В теле у меня клокотала глухая боль и саднило лицо там,
где меня ударили.
Я уже был на ступеньках дома, когда вдруг очнулся. Услышал шум
транспорта, голоса людей. Я посмотрел вокруг, как будто бы видел все в
первый раз. Свет из кондитерской на углу, казалось, манил меня. Ватага
ребят все ещё болталась у входа. Я спустился с крыльца и направился к
этому углу.
Там я остановился и посмотрел на шайку, стоявшую у входа. Его там не
было.
Спокойно понаблюдав за ними некоторое время, я уже было собрался
уходить, как вдруг увидел его. Он был в кондитерской, сидел за стойкой и
потягивал молочный коктейль.
Я тихонько вошел в кондитерскую. Он сидел спиной к двери и меня не
видел. Я похлопал его по плечу. Он обернулся. На лице у него промелькнуло
узнавание.
- Выйдем, - махнул я рукой.
Он посмотрел на меня, потом на других ребят в кафетерии. Я не дал ему
времени на раздумье, и снова ткнул его в плечо, на этот раз жестко.
- Выйдем, - повторил я грубым и безучастным голосом. Он оттолкнул от
себя стакан и встал. - Сохрани его для меня, Мойше, - сказал он продавцу с
гонором. - Я вернусь через минуту.
Я взял стакан и вылил его в раковину за прилавком. Все вытекло в
грязную воду. - Забудь, Мойше, - сказал я все тем же бесцветным голосом. -
Он не будет пить это.
Я повернулся к нему спиной и вышел на улицу. Его шаги простучали позади
меня на бетонном полу. У края панели я остановился и обернулся. - Подними
руки, - почти небрежно сказал я.
Он глянул на меня, затем подошел ко мне вплотную и полуоскалился. - Ты
что, крепыш? Думаешь, силен, да? -усмехнулся он.
То жуткое чувство, которое весь день мучило меня, вновь вспыхнуло. - Да
достаточно си..., - начал было я и вдруг вспомнил.
Я резко отпрянул, но недостаточно быстро. Он ударил меня коленом в пах,
а кулаком по лицу. Я упал вперед на руки и колени. Увидел, как его ботинок
нацелился мне в лицо и попытался откатиться. Носком он попал мне в голову
позади уха, и я растянулся на земле.
Шум транспорта доносился как бы издалека, в голове у меня страшно
шумело. Я встряхнулся и снова стал на колени.
Он смеялся надо мной. - Ну, что, силён?
Я ухватился за гидрант рядом со мной и, подтянувшись, встал. Снова
тряхнул головой. Она быстро прояснялась, и я почувствовал во рту теплый
вкус крови.
Он все ещё смеялся, все дразнил. - Ну а теперь каково, гамнюк?
Я с опаской поглядывал на него, все ещё держась за гидрант. Пусть
поговорит, он мне делает одолжение. Я почувствовал, как ноги у меня вновь
наливаются силой.
Он снова стал медленно, с расстановкой приближаться ко мне, ничуть не
торопясь.
Он был полностью уверен в себе.
Всё ещё стараясь выиграть время, я отступил за гидрант. Мне нужно было
ещё несколько секунд. Хоть раз я теперь был доволен, что Сэм научил меня
распределять силы и экономить их.
Он остановился и снова стал задираться. - Струсил, да? -напирал он. -
Совсем как твоя собака!
Я отпустил гидрант. Теперь я опять в норме. Вышел из-за гидранта. Он
бросился на меня с размаху правой. Он и не догадывался, но в этом была его
вторая ошибка, и этого было достаточно. Первая его ошибка была в
промедлении.
Левой рукой я отбил его правую, а правую воткнул ему в живот, чуть
пониже пояса.
Он стал клониться вперед, а руками потянулся к паху, а в это время я
сделал ему апперкот левой по скуле. Он полуразвернулся и начал падать. Я
ударил его восемь раз по лицу и скуле до того, как он упал на панель.
Там он и растянулся у моих ног. Я наклонился над ним. Он, должно быть,
был сильным, как конь, так как попытался встать. Я стукнул его по голове,
и он растянулся совсем.
Несколько мгновений я поглядел на него, затем повернулся и пошел прочь.
Тут я впервые понял, что вокруг нас собралась толпа. И вот я уже не
услышал, а почувствовал внезапное движение сзади.
Я мгновенно обернулся. Он бежал за мной. Что-то блестящее из его
поднятой руки промелькнуло вниз в мою сторону, и я прыгнул вбок. Я
почувствовал, как у меня трещит рукав. Складной нож! По инерции он
пролетел мимо, и я ударил его по затылку наотмашь.
Толпа расступилась перед ним, и он уткнулся в стену здания. Я быстро
догнал его, нельзя было дать ему возможности обернуться.
Я схватил его руку с ножом и дернул её назад к себе. Он взвыл. Я дернул
ещё раз, и нож, лязгая, полетел на панель. Я отбросил его ногой и
развернул парня. Лицо у него исказилось от боли и страха. Глаза вылезали
из орбит. Удерживая его голову прижатой к кирпичной стене, я стал молотить
его по лицу свободным кулаком.
Во мне бушевала дикая радость. Впервые в жизни я насладился дракой. Я
вдавил ему кулаком нос и почувствовал, как под ним хрястнула кость. Он
снова вскрикнул. Я дико рассмеялся и ударил ему в рот. Когда он раскрыл
его, чтобы хлебнуть воздуху, я увидел у него между зубами дыру. Я был
счастлив. Никогда раньше я не был так счастлив. По щеке у него текла
кровь. Мне хотелось, чтобы у него все лицо было в крови, я хотел, чтобы у
него вообще не осталось лица. На глаза у меня опустилась красная пелена, я
смеялся и бил его, и вопил от радости.
Затем я почувствовал, как чьи-то руки схватили меня и стали оттаскивать
от него.
Я попытался отбиться от них. Внезапная боль вдруг возникла у меня в
затылке, и я как-то странно ослаб. Я отпустил его и упал вперед на землю.
Мне прижали руки к бокам. Я глянул вверх, чтобы посмотреть , кто меня
держит. Когда красноватая пелена стала подыматься, я разглядел темно-синюю
форму полицейских.
Они отвезли меня в участок рядом с Уильямсбургским мостом и бросили в
камеру.
Меня навестил какой-то мужчина, доктор, который наложил мне пластырь на
порезанную руку. Потом он ушел.
Я просидел там почти четыре часа, прежде чем кто-то снова пришел ко мне
в камеру. Я очень устал, но спать не мог. Веки у меня отяжелели, но не
закрывались. Я мог только думать. Перед глазами у меня стоял крошечный
рыжевато-коричневый щенок, пытающийся выкарабкаться за мной по стенке
карьера.
Дверь камеры щелкнула. В ней стоял полицейский. - За тобой пришел отец,
сынок, - мягко сказал он.
Я встал и взял свою куртку с нар. Все было почти так, как будто бы я
много раз уж проделывал это, но я ничего не чувствовал. Я медленно
последовал за ним по серому коридору и вверх по лестнице. Он открыл дверь
и жестом велел мне войти.
Там в комнате сидел мой отец с каким-то ещё мужчиной.
Отец вскочил на ноги. - Я пришел забрать тебя домой, Дэнни, - сказал он.
Я тупо уставился на него. Домой? В это место? Оно никогда не будет мне
домом.
Человек, сидевший рядом с отцом, встал и посмотрел на меня. -Повезло
тебе, мальчик, мы выяснили, что произошло. Этот парень, которого ты избил,
будет неделями лежать в больнице. Но он негодник, и ты , пожалуй, сослужил
нам хорошую службу. Ну, иди теперь и не причиняй нам больше хлопот.
Я не ответил ему и пошел к двери. Отец остался в комнате и стал
благодарить его за то, что он сделал. Я прошел по зданию участка и вышел
на улицу, где меня догнал отец и пошел рядом. У Дилэнси-стрит мы
остановились у светофора.
- Мы с матерью так перепугались, Дэнни. Мы же не знали, что случилось с
тобой.
Голос у него был сиплый, но он старался говорить непринужденно. Обычно
румяное лицо его было бледным в свете уличного фонаря. Мне казалось, что я
уже слышал эти слова. Когда-то в другое время, где-то в другом месте. Я
ничего не ответил.
Светофор переключился, и мы перешли улицу. На другой стороне он снова
попытался заговорить. - Зачем ты это сделал. Дэнни? - На лице у него было
написано страдание. Случилось нечто, чего он не понимал. - Это ведь на
тебя не похоже.
Может быть, раньше это так и было, но теперь всё стало иначе. Я был уже
совсем в другом мире, и может я теперь уже другой Дэнни Фишер. Я этого еще
не знал. И снова промолчал.
Он ещё раз попробовал заговорить и затем умолк. Мы прошли еще два
квартала и свернули на нашу улицу. На углу мы что-то замялись, посмотрели
было друг другу в глаза и затем отвернулись в разные стороны.
Улица была пустая и грязная. На ней был скопившийся за день мусор. Наши
шаги простучали по панели.
Пошел снег. Я поднял воротник своей куртки. Краем глаза я видел, что
отец идет рядом. И вот тогда-то я впервые представил себе, что будет
дальше: мы с отцом чужие люди, молча шагающие в ночи.
ВСЕ ДНИ МОЕЙ ЖИЗНИ
Книга вторая
Глава 1
Когда мы выходили из темного подъезда на улицу, отец посмотрел на часы.
Он быстро сунул их обратно в карман и неуверенно глянул на меня. - Без
четверти три, -пробормотал он. -Надо торопиться, а то опоздаю.
Я посмотрел на него безо всякого интереса. Мы живем здесь пять месяцев,
а кажется, что нас разделяют годы. С самого первого дня, как мы переехали
сюда, всё шло наперекосяк. Теперь отец получил работу в аптеке на
Дилэнси-стрит.
Двадцать три в неделю.
-Пойдешь со мной? -спросил отец.
Я молча кивнул. Можно и пройтись. Я собирался встретиться с компанией
на углу около пятидолларового с гривенником магазина. Ускорил шаг, чтобы
поспеть за ним.
Память об этих пяти месяцах ещё была свежа у нас. Те дни, когда я
приходил домой из школы, а он сидел на кухне нашей захудалой квартиры,
глядя на стены с выражением безнадежности и отчаяния на лице. Я пытался
было жалеть его, но не мог. Он сам навлек на себя всё это. Если бы только
он был чуточку порасторопней.
И все же было нечто особенное в выражении его лица в тот вечер, когда
он пришел домой несколько дней тому назад и рассказал нам о работе,
которую ему только что удалось заполучить. Оно поразило меня, и у меня
засосало под ложечкой. Двадцать три доллара в неделю для дипломированного
фармацевта с двадцатилетним стажем.
Это несправедливо. Этого хватит всего-навсего на пропитание.
Мы повернули за угол на Дилэнси и оказались перед аптекой, где работает
отец. Он остановился и в нерешительности посмотрел на меня. Было видно,
что он хочет спросить , что я собираюсь делать весь вечер, но гордость
помешала ему сделать это. А сам я не стал ему ничего говорить.
- Скажи маме, что я вернусь домой к двум тридцати, - наконец произнёс
он.
Я кивнул. Он раскрыл было рот, как будто бы хотел сказать ещё что-то,
но затем закрыл его, как будто передумав. Вместо этого он слегка покачал
головой и, расправив плечи, вошёл в аптеку. На часах в окне было ровно
три, когда он вошел внутрь. У меня ещё оставалось свободное время, я
прислонился к витрине аптеки и стал смотреть на прохожих. Из аптеки
донесся чей-то голос, и я повернулся, чтобы посмотреть внутрь.
Из-за прилавка вышел какой-то человек, на ходу снимая куртку. -Боже
