она поняла, что я всё знаю. - И что же ты ему скажешь, если я не останусь?
- резко спросила она.
Я отвернулся, стал двигать ящики и по-прежнему ничего не ответил. Она
схватила меня рукой за плечо и повернула к себе. Лицо у неё теперь было
красное. -Что ты ему скажешь? -возбужденно повторила она. Я внимательно
посмотрел ей в глаза. Да черт с ней? Что она мне может сделать? Я уже
больше не школьник.
- Да ничего, - с вызовом ответил я и убрал её руку со своего плеча. Она
посмотрела на мою руку, сжимавшую её кисть, затем медленно обвела взглядом
комнату. Видно было, что она обдумывает свое решение. Взгляд её снова
вернулся ко мне. - Хорошо, - вдруг сказала она. - Я остаюсь. Наведи мне
порядок в этой комнате.
Я вздрогнул. -Но Сэм велел мне снять вам комнату, номер...
В голосе у неё появилось упрямство. -Я сказала, что останусь здесь.
- Но здесь такой беспорядок, - запротестовал я. - Вам будет гораздо
лучше в гостинице.
Она повернулась к двери и открыла её. - Сэм велел тебе сделать все, что
я пожелаю, лишь бы осталась. Так вот я останусь здесь. -Она остановилась
на пороге. - Пойду запру машину. Можешь прибрать здесь, пока я хожу.
Я смотрел, как она закрывает дверь. Она подцепила меня и прекрасно это
понимала.
Я же никак не мог понять, отчего она так сердится, ведь я вовсе не
давал ей никакого повода. Я подошел к окну и посмотрел ей вслед.
Она скрылась за бассейном. Мне были понятны чувства Сэма. Своей
походкой она впечатляла гораздо больше, чем большинство баб своими
купальными костюмами.
Отвернувшись от окна, я с отвращением посмотрел вокруг. Последнее
письмо матери белело на столе. Я так на него и не ответил до сих пор, вот
уже больше недели.
Теперь опять будет некогда.
Меня там не было, когда...
мама подпоясывала халат, спускаясь по лестнице. Воздух был тих и спокоен,
она знала, что сегодня снова будет жарко. День ещё только начался , а она
уже устала. В последнее время она всегда быстро уставала. Ей плохо спалось.
Отец принес ей из аптеки тонизирующее средство. Она принимала его
каждое утро в течение недели, но это не помогало. Но она, конечно,
говорила ему, что помогает, ему от этого легче. Мужчина должен чувствовать
себя полезным, а он был расстроен тем, как шли дела.
Она жалела отца. Вчера во сне он плакал. Его голос в темноте разбудил
её, и она тихо лежала, прислушиваясь к его тихим невнятным словам,
исходящим из самого сердца.
После этого она не могла уснуть. Казалось, этой ночи не будет конца.
Теперь она опять уже устала, и ничто ей больше не поможет. Душная жара
утра не способствовала облегчению. Эти последние недели августа были
обычно хуже всего.
Она чувствовала, что больше не может выдержать такой жары, ей хотелось
бы, чтобы лето скорее кончилось.
Она прошла на кухню, открыла дверцу холодильника и заглянула внутрь Он
был почти пуст. Она всегда гордилась тем, что холодильник у неё всегда
полон. Она всегда говорила, что ей нравится, когда в доме всего полно, и
не надо каждый день ходить в магазин. Теперь же его скудость лишь
добавляла ей боли. Кусочек льда, уменьшившийся со вчерашнего дня, почти
пустая коробка яиц, половина чвтвертьфунтового куска масла. Даже молочная
бутылка, в которой было немного молока, казалось, причиняла ей боль. Она
медленно затворила холодильник. Этих трех яиц хватит на завтрак. Она вдруг
обрадовалась, что меня нет дома. Она решила посмотреть в почтовый ящик, не
пришло ли письмо от меня.
Послышался шум молочной цистерны. Она почувствовала себя лучше, у
молочника можно будет кроме молока взять яиц и масла. Он, по крайней мере,
запишет товар на её счет, так что она сможет потратить те несколько
долларов, что лежали в фужере на раковине, на цыпленка в суп. Она
заспешила к парадной двери, чтобы не упустить его.
Молочник стоял на колене перед ящиком, когда она открыла дверь. Он
медленно поднялся на ноги, на лице у него было какое-то особо виноватое
выражение. - Доброе утро, г-жа Фишер, - сказал он натянутым, расстроенным
голосом.
- Доброе утро, Борден, хорошо, что я вас застала, - ответила мать.
Слова так и слетали у неё с губ, она даже слегка задыхалась от волнения.
- Сегодня мне надо яиц и масла.
Молочник виновато потоптался. - Да уж, г-жа Фишер, к сожалению, но:, -
голос у него стал совсем беззвучным.
На лице у неё отпечаталось разочарование. - То есть все кончилось?
Он молча покачал головой. Он показал рукой на ящик, стоявший перед ней
на крыльце.
Мать сбилась с толку. - Я, я не понимаю, - запинаясь, произнесла она,
следя взглядом за его рукой. Затем она вдруг поняла. В ящике был желтый
листок. Только листок, молока не было.
Она медленно взяла листок и начала читать его. Они прекращают её
обслуживать.
Она должна им по счетам за три недели. Она подняла глаза на молочника,
в них сквозил ужас. У неё было бледное и больное лицо.
-Сожалею, г-жа Фишер, - сочувственно пробормотал он.
На газон перед домом брызнула струя воды. Она вдруг заметила, что г-н
Конлон поливает сад. Он смотрел на них.
Она уловила его взгляд. - Доброе утро, г-жа Фишер, - пробубнил он.
- Доброе утро, -автоматически ответила она. Надо что-то делать. Она
уверена, что он всё видел и слышал. Она снова посмотрела на счет: четыре
доллара и восемьдесят два цента. В фужере на раковине было как раз пять
долларов..
Она с трудом обрела дар речи и попробовала улыбнуться. Губы у неё были
совсем белые, а улыбка больше походила на гримасу каменной статуи. - Я как
раз собиралась заплатить вам, - сказала она молочнику нарочито твердым
голосом. - Подождите минутку.
Она быстро закрыла за собой дверь. На мгновенье она слегка прислонилась
к ней, счет выскользнул у неё из дрожащих рук и упал на пол. Она и не
попыталась поднять его, боялась, что упадет в обморок, если сделает это..
Вместо этого она поспешила на кухню и взяла деньги из фужера над раковиной.
Она медленно, неохотно пересчитала деньги, как будто при пересчете они
вдруг каким-то чудесным образом удвоятся.
Было ровно пять долларов. Ей стало холодно. Её охватила нервная дрожь,
когда она повернулась и пошла обратно к двери.
Молочник стоял на крыльце, там , где она его оставила, но теперь у него
было молоко, масло и яйца в небольшой проволочной корзине, которую он
держал в руке.
Она молча вручила ему деньги, он положил их в карман и отсчитал ей в
руку восемнадцать центов.
- Вот ваш заказ, г-жа Фишер, - понимающе сказал он, стараясь не
смотреть ей в глаза.
Она хотела было сказать, чтобы он оставил себе сдачу, но не посмела. Её
охватил стыд, когда брала корзинку из его рук, и она промолчала.
Он кашлянул. - Это не моя вина, г-жа Фишер. Это все кредитчик в конторе.
Понимаете?
Она кивнула. Она все прекрасно поняла. Он повернулся и сбежал по
ступенькам, а она проводила его взглядом. Снова раздался гулкий голос г-на
Конлона.
- Ну и жарища будет сегодня, г-жа Фишер, - улыбался он.
Она рассеянно посмотрела на него. Она думала совсем о другом. - Да, г-н
Конлон, - вежливо ответила она и, закрыв за собой дверь, пошла опять на
кухню.
Задумавшись, она положила молоко, масло и яйца в холодильник. Все равно
он казался пустым. Ей хотелось заплакать, но глаза у неё были сухими. На
лестнице послышался шум. Она быстро закрыла холодильник. Семья собиралась
к завтраку.
Несколько минут спустя молоко, масло и яйца появились на столе, и они
стали есть. Когда она смотрела на них, на душе у неё потеплело.
Мими была взволнована. Вчера вечером в газетах было объявление. В одном
из бруклинских универмагов, "А и С", требовались продавщицы на неполный
рабочий день, и она пойдет туда. Отец завтракал молча. У него было
усталое, осунувшееся лицо, на нем проступили морщины, свидетельствовавшие
о том, что во сне он не отдохнул.
Затем кухня опустела, и мать осталась одна. Она медленно закончила мыть
посуду.
Затем заметила , что молоко, масло и яйца все еще на столе. Она взяла
их и взвесила на руке. Свободной рукой она открыла холодильник и положила
продукты внутрь. От куска льда ничего не осталось, он весь растаял. Она
закрыла дверцу.
На крыльце послышались шаги. Наверное, почтальон, подумала она. Она
побежала к парадной двери и открыла её. Почтальон уже ушел к следующему
дому. Она быстро открыла ящик, вынула оттуда несколько писем и повертела
их в руках. Ничего от меня. Только счета. Она медленно вернулась на кухню,
открывая письма на ходу.
Газ, телефон, электричество - все просрочено.
Она бросила их на стол, оставив в руке еще один нераспечатанный
конверт. Адрес был незнакомый. Она раскрыла его. Это было извещение из
банка о том, что просрочена закладная на дом.
Она тяжело села на стул рядом со столом. От тряски дверца холодильника
медленно открылась. Она так и сидела, глядя в раскрытый холодильник. Надо
встать и закрыть дверцу. Весь оставшийся там холод ведь выйдет, но это
было неважно. У неё не было сил встать и закрыть дверцу. Ей теперь все
безразлично, у неё нет сил даже заплакать. Все тело ужасно ослабло. Она
все смотрела и смотрела в почти пустой холодильник. Казалось, что он
становится все больше и больше, и она затерялась в его полупустом
полухолодном мире.
Глава 12
Я стоял и трепался с какой-то бабёнкой после того, как запер ларёк, и тут
увидел, что в казино вошла мисс Шиндлер. Я искоса наблюдал за ней, пока
она стояла в дверях и осматривалась вокруг.
Я видел её до вечера только один раз, когда бегал в домик, чтобы взять
несколько упаковок сигарет, которые мне нужны были у стойки. Была такая
ночь, что, казалось, протяни руку и достанешь звезды, которые ярко висели
над головой, такая ночь, какую никогда не увидишь в городе. Она сидела на
переднем крыльце коттеджа, а из казино слабо доносились звуки музыки. Она
посмотрела на меня и, мне показалось, что она хочет заговорить, но,
очевидно, передумала. Она не произнесла ни слова, просто угрюмо и молча
смотрела на меня, когда я брал упаковки и вышел. Я тоже не стал
разговаривать с нею.
Я посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать. Там в домике ночь, наверное,
томительно тянулась. Весь вечер я только и думал, придет ли она сюда.
Взгляд её остановился на мне, и она направилась в мою сторону. Я быстро
тряхнул стоявшую со мной девушку. -Детка, вон идет жена хозяина, -соврал
я. - Нужно доложиться.
Я покинул её, хотя на лице у неё появилось сердитое выражение, но мне
было все равно. Мы встретились с мисс Шиндлер посреди зала.
- Хэлло, - сказал я , улыбнувшись ей. - Я все думал, скоро ли вы
придете сюда.
Она улыбнулась мне в ответ. Это была искренняя улыбка, и я понял, что
злость у неё прошла. -Хэлло, Дэнни, - сказала она. Её глаза встретились с
моими. Извини, что я так вела себя днём.
Я проверил по глазам. Она действительно говорила правду.
Настороженность моя пропала, и у меня появилось теплое и дружественное
чувство к ней. - Ладно, мисс Шиндлер, -мягко ответил я. - Вы просто были
расстроены.
Она протянула свою руку к моей. - Мне было так одиноко там в домике.
- Я знаю это чувство, - медленно проговорил я, глядя вниз на её руку. -
Иногда я тоже так себя чувствую там. В городе этого не замечаешь, а здесь,
в деревне такое огромное небо, что ощущаешь себя каким-то маленьким.
Мы постояли так ещё немного в неловкой тишине, затем я услышал, как
оркестр заиграл румбу. Я улыбнулся. -Хотите потанцевать, мисс Шиндлер?
Она кивнула, и я повел её по залу. Я полуобнял её, и мы вошли в ритм
музыки. У неё легкая походка, и танцевать с ней было просто.
- Ты очень хорошо танцуешь, Дэнни, -улыбнулась она. - Ты и все
остальное делаешь так же хорошо?
- Боюсь, нет, мисс Шиндлер, - я сокрушенно покачал головой. Я, однако,
знал, что танцую хорошо; после трех лет здесь так оно и должно было быть.
- Но Сэм говорит, что у меня хорошее чувство ритма. Он говорит, что
поэтому-то я хороший боксер.
- Ты все ещё хочешь быть бойцом? - с любопытством спросила она.
