Отец уступил ей. Он вынужден был сделать это, у него не было другого
выхода.
Дела шли вовсе неважно. Если уж судить по тому, как все выглядело
вокруг дома, то они шли еще хуже. За последние несколько месяцев он стал
очень нервным и раздражительным.
Я распахнул дверь и вошел в кухню. Рекси следовала за мной по пятам.
- Доброе утро, -поздоровался я с ними обоими. - Что тебе нужно в
магазине?
-спросил я мать.
Она едва глянула на меня. - Как обычно, Дэнни,- ответила она.
- Можно я куплю арахисовых орешков , мам?
Она улыбнулась. - Хорошо, Дэнни.- Она взяла доллар из стеклянной рюмки
с полки над раковиной и подала его мне. - Все-таки сегодня твой день
Бар-Мицва.
Я взял доллар и направился к кухонной двери. Вдогонку я услышал мамин
голос. - Не забудь посчитать сдачу, Дэнни.
- Хорошо , мам, -ответил я через плечо, открывая дверь, чтобы выпустить
Рекси.
Собака помчалась по дорожке передо мной, подбегая к канаве.
Выходя из заулка, я услышал голоса на крыльце у Конлонов. Боковым
зрением я увидел Мими и Марджори-Энн, головы которых склонились друг к
другу. Я пошел мимо них так, как будто не замечаю их, но из-за Рекси мне
пришлось остановиться перед крыльцом. Мардж посмотрела на меня и начала
хихикать. Я почувствовал, как у меня краснеет лицо.
Я приду к тебе на праздник сегодня, - крикнула она.
Мне стало так обидно за себя , оттого что покраснел.
- Не делай мне одолжений, - сердито ответил я. -Ради меня можешь и не
приходить.
Смех у неё задиристый. - Да что ты, Дэнни, как ты разговариваешь! -
насмешливо проговорила она. - Ты же знаешь, что тебе будет не по себе ,
если ты не увидишь меня! И к тому же ты станешь мужчиной, когда вернешься
с Бар-Мицва. Вот будет весело посмотреть, как ты тогда будешь вести себя!
Рекси весело побежала вдоль по улице. Я последовал за ней, ничего не
ответив.
Свет в синагоге был тусклым и серым, поступая из окошечек высоко на
стенах. Я нервно оглянулся. Я стоял на небольшом возвышении перед Торой.
Три старика, стоявшие со мной на возвышении, были все в черных ермолках.
Моя же была из белого шелка.
Лица под платформой выжидательно смотрели на меня. Я узнал их почти
все. Это были мои родственники. В глубине синагоги стоял небольшой стол,
уставленный пирогами и бутылками виски и вина, мерцавшими в полумраке.
Мой наставник, почтеннейший Херцог, снял Тору и раскрыл её. Он сделал
мне знак подойти к ограде и затем, повернувшись к собравшимся, заговорил
на идише.
- В эти тревожные дни, - заговорил он тонким, неровным голосом, -очень
приятно встретить мальчика, который не стесняется быть евреем. Приятно
также быть человеком, который учит такого мальчика. Большая честь
подготовить такого мальчика к Бар-Мицва и приветствовать его в качестве
еврейского мужчины. Он торжественно повернулся ко мне. - У меня есть такой
мальчик. - Он снова повернулся к собравшимся и продолжил речь.
Я старался не подавать виду. Старый лицемер! Он орал на меня все время,
пока давал уроки. Я ни на что не годен, никогда из меня ничего не выйдет,
я никогда не смогу пройти Бар-Мицва , потому что я слишком туп.
Я глянул мельком на лицо сестры, смотревшей на него. На лице у неё было
напряженное , увлеченное выражение. Она вдруг улыбнулась мне, в глазах у
неё засветилась гордость, и я улыбнулся ей в ответ.
Голос почтеннейшего Херцога стал затихать, и он повернулся ко мне. Я
медленно подошел к центру платформы и положил руки на Тору. В волнении я
прочистил горло.
Я видел , что мать с отцом выжидательно улыбаются мне. На мгновенье я
все забыл, и меня охватила паника. Я забыл сложный ритуал, на запоминание
которого ушло столько месяцев.
Я услышал, как почтенный Херцог зашептал мне на ухо: "Бороху эсс..."
Я с благодарностью подхватил подсказку: "Бороху эсс Адонай..." Теперь я
уже пришел в себя, и остальные слова вспоминались легко. Мама с гордостью
улыбалась стоявшим вокруг неё людям.
Я почувствовал торжественность молитвы. Пожалел, что недостаточно
внимательно вникал в смысл слов, которые я так лихо произносил на иврите.
Я с трудом вспомнил, что прошу божьей помощи в том , чтобы стать достойным
мужчиной, чтобы вести праведную еврейскую жизнь. Меня охватило глубокое
чувство ответственности.
То ты был мальчик, и вот уже мужчина. Клянусь перед лицом родственников
и друзей, что я всегда буду исполнять долг правоверного еврея.
Я никогда не задумывался об этом раньше. В глубине души я знал, что не
хочу быть евреем. Я вспомнил первый раз, когда подумал об этом. Это было
тогда, когда Пол и его братишка Эдди столкнули меня в котлован на углу
улиц Кларендон и Трои, день , когда я нашел Рекси. Котлован теперь
засыпан, и на этом месте настроили домов, но я никогда не забываю об этом,
проходя мимо. Я помню, как на следующий день спросил маму, нельзя ли нам
быть кем-нибудь другим, а не евреями. Теперь уже неважно, что она ответила
тогда. Сейчас же я посвящал себя в евреи.
Последние слова молитвы сорвались с моих губ, и глядя вниз на
собравшихся, я почувствовал прилив гордости. Мама плакала, а отец
сморкался в большой белый платок. Я улыбнулся им.
Почтенный Херцог накинул мне на плечи мантию, белую шелковую накидку,
которую мне купила мама, с голубой звездой Давида , вышитой на ней. Я
произнес еще несколько слов , и все кончилось.
Я сбежал по ступенькам. Мама обняла меня и поцеловала, вновь и вновь
повторяя мое имя. Мне стало неловко, хотелось, чтобы она отпустила меня. Я
же ведь теперь, кажется, мужчина, а она вела себя так, как будто бы я все
еще мальчик.
Папа похлопал меня по плечу. - Молодец, Дэнни, -улыбался он. Он
обернулся к почтенному Херцогу, который спустился по ступенькам вслед за
мной. - Он ведь показал себя молодцом, почтеннейший, не так ли? - спросил
он.
Почтенный Херцог отрывисто кивнул, ничего не отвечая, и протолкался
мимо отца, направляясь к столу с закусками. Остальные мужчины с платформы
быстро последовали за ним.
Отец взял меня за руку и повел к столу. Видно было, что он доволен. Он
чопорно налил немного виски в картонный стаканчик и подал его мне.
Гарри!- раздался протестующий голос мамы. Он счастливо улыбнулся ей. -
Ну что ты, Мэри, - миролюбиво произнес он, - мальчик теперь уже мужчина!
Я кивнул. Папа прав. Я взял стакан.
- Лхайм!- сказал отец.
- Лхайм,- ответил я.
Отец запрокинул голову и вылил виски в рот. Я сделал то же самое.
Оно обожгло меня огнем до самого желудка. Я задохнулся и закашлялся.
- Видишь, что ты наделал, Гарри, - укоризненно сказала мама. Я
посмотрел на отца сквозь слезы на глазах. А он смеялся. На меня снова
напал припадок кашля, и мама притянула мне голову себе на грудь.
Глава 3
Дом переполнен народом. Мне пришлось посадить Рекси в свою спальню и
запереть дверь. Она всегда беспокойно вела себя при большой толпе. Я
протолкался через гостиную и направился к лестнице в подвал. Мать устроила
там игровую комнату для детей.
Меня подозвал к себе мой дядя Дэйвид. Он стоял в углу комнаты,
разговаривая с отцом. Я подошел к нему, и он протянул мне руку.
- Мацелтов, Дэнни!
- Спасибо, дядя Дейвид,- автоматически улыбнулся я. Взяв меня за руку,
он повернулся к отцу.
- Кажется только вчера я был у него на Бриссе, Гарри,- оказал он. Отец
согласно кивнул головой.
В нетерпении я вспыхнул. Я знал, что он сейчас скажет, я уже слышал это
двадцать раз сегодня. И он не разочаровал меня.
- Как летит время, а? - Дядя Дейвид тоже кивал головой. - А теперь ты
уже парень. - Он сунул руку в карман и достал оттуда монету. - Вот тебе,
Дэнни.
Я повертел монету в руках - это была десятидолларовая золотая монета.
- Спасибо, дядя Дейвид, - поблагодарил я. Он ухмыльнулся мне. - Большой
парень, - сказал он, повернувшись к отцу. - Скоро он сможет тебе помогать
в лавке, как это делает мой Джоел.
Отец отрицательно покачал головой. - Нет, Дэнни не будет работать в
лавке, - твердо заявил он. - Мой Дэнни пойдет учиться. Он будет юристом
или, может быть врачом, и если дела пойдут хорошо, я открою ему
когда-нибудь отличную контору.
Я с удивлением посмотрел на отца. Я в первый раз такое слышу. Я в
общем-то никогда и не задумывался о том, кем собираюсь стать. Да и мне
было все равно.
У дяди Дэйвида на лице появилось понимающее выражение. - Да, конечно,
Гарри, конечно, - примирительно сказал он. - Но ты знаешь, какие теперь
времена. Ничего хорошего. Тебе и так-то приходится вертеться будь здоров.
Так вот, если бы Дэнни пошел работать ко мне в лавку на лето, как Джоел,
разве это ему повредило бы?
Отнюдь. Да и тебе будет экономия в пять долларов в неделю. Пять
долларов - это все-таки пять долларов. - Он поглядел на меня. - А Дэнни
отличный парень. Я уверен, что он захочет помогать мне, как это делает
Джоел. Не так ли, Дэнни?
Я кивнул. Никто не может сказать, что мой двоюродный брат Джоел лучше
меня. - Конечно, дядя Дейвид,- быстро согласился я.
Отец посмотрел на меня . В глазах у него промелькнула тревожная тень. -
Еще есть время обсудить все это, Дэнни,- медленно произнес он. - До
каникул еще целый месяц. Тем временем сбегай-ка вниз. Дети тебя уж,
наверное, обыскались.
Я направился к лестнице, сунув монету в карман. Уходя, я слышал, как
дядя Дейвид повторил, что мысль-то неплохая, да и не повредит мне это.
На лестничной площадке я остановился и заглянул в игровую комнату. Мама
развесила гирлянды на стенах и потолке, и комната выглядела очень веселой
и праздничной, но дети что-то притихли. Наверху взрослые разговаривали
очень громко, каждый пытался перекричать остальных, все говорили
одновременно, как будто у них больше никогда не будет возможности
поговорить друг с другом; их голоса глухо доносились сюда. Все мальчики
собрались на одной стороне комнаты, девочки - на другой. Голоса у них были
приглушены и осторожны. Все это совсем не походило на то, что было наверху.
Когда я направился к мальчишкам, мой двоюродный брат Джоел сделал мне
шаг навстречу. Он был года на полтора постарше меня, и лицо у него было в
прыщах. Я уже слыхал, как об этом рассказывали, и надеялся, что у меня их
не будет.
- Здравствуй, Джоел, - смущенно заговорил я. - Веселитесь? - Он вежливо
кивнул, не сводя глаз с одной девочки напротив. - Конечно, - быстро
согласился он, слишком быстро. Я проследил за его взглядом. Он смотрел на
Марджори-Энн. Она увидела, что я смотрю на неё и что-то прошептала моей
сестре, которая тут же захихикала. Я подошел к ней, Джоел со мной.
- Что смешного? -сердито спросил я. Я подумал было, что они смеются
надо мной.
Мими покачала головой и снова захихикала. Мардж загадочно улыбнулась. -
Мы ждали, что ты придешь и оживишь нам компанию, - сказала она.
Я принужденно улыбнулся и осмотрелся. Все дети торжественно смотрели на
меня.
Она была права, праздник затухал. Взрослые веселились, а дети не знали,
чем заняться.
- Эй, что это мы приуныли? - завопил я, подымая руки. - Давайте
поиграем во что-нибудь.
- Во что? -с вызовом спросила Мими.
Я растерянно посмотрел на неё. Я и не подумал об этом. Беспомощно я
оглядел комнату.
- Как насчет почты? - предложила Мардж. Я сделал кислую морду. Именно в
эту игру мне не хотелось играть. Детские штучки.
- Ну а во что ты хочешь играть? - отрезала она, увидев мое выражение
лица. - В пятнашки?
Я раскрыл было рот, но Джоел прервал меня.
-Отлично, -поспешно произнес он. -Я согласен.
Я с отвращением повернулся к нему. Теперь мне понятно, откуда у него
прыщи, это все девочки.
Я готов был поспорить с ним, но все остальные дети с удовольствием
подхватили предложение.
Когда мы расселись полукругом по полу, я угрюмо уставился на свои
скрещенные ноги, сожалея, что не сумел придумать другой игры. Джоел позвал
Мардж в небольшую котельную, которая служила нам почтой и я был уверен,
что она пошлет за мной, когда подойдет её очередь.
Я оказался прав. Дверь в котельную открылась, и Джоел остановился
