нашушукали следующее: во-первых, править род Хрегана будет не до скончания
веков, а до тех пор, пока не закончится время властвования нынешних Богов.
Хреган махнул на это рукой (и прежде всего потому, что возражать всемогущим
не рисковал - умный был мужик). А во-вторых, Боги решили, что знаком
отличия для потомков Хрегана будет какой-нибудь дар, сверхъестественная
способность. Они долго выбирали, что же именно, но выбрать так и не смогли.
Каждый хотел подарить свое, но тогда вместо людей получились бы новые
Боги, а старые были не настолько глупы, чтобы допустить подобное. Тогда
выбрали компромисс: потомки Хрегана награждались одним даром от одного из
Богов, но каждый раз - от того, чья очередь дарить подходила к тому
времени.
Своеобразное решение проблемы! Но оно устраивало всех. ...Ну, пожалуй, за
исключением тех самых потомков - ведь никто из них не знал, что же
достанется ему от щедрот Божественных. Может, способность проходить сквозь
стены, а может - воспламенять взглядом предметы. И ее нужно было не просто
отыскать (а без этого наследник имел не больше прав на трон, чем любой
нищий в стране), а еще и привыкнуть к оной способности. Талигхилл вот, судя
по всему, не привык. (Кстати, еще одна интересная деталь. Боги
догадывались, что в новообразовавшейся династии мужчины смогут зачать и
поболее, чем одного наследника. А если каждому бастарду давать Божественную
способность, оглянуться не успеешь, как в мире наступит неразбериха. Опять
же, война таких претендентов на трон могла закончиться весьма плачевно.
Поэтому Боги решили, что только первый законный сын - или дочь -
правителя получает дар. В случае преждевременной смерти дар переходит ко
второму сыну или ближайшему родственнику. Конечно, принимая такое решение,
Боги взваливали на себя непомерные хлопоты, но обещание - не воробей...) А
титул Пресветлый возник уже потом, видимо, по ассоциации. Фаал-Загур
считался Богом тьмы, ну а его противники - соответственно - Богами света.
Дальнейшее ясно и трехлетнему ребенку.
Я пролистал все эти страницы, посвященные истории возникновения династии
и ее правления, удивляясь тому, что осталось нынче от древнего Ашэдгуна.
Упадок начался еще до Талигхилла, но лишь при нем он проявился в полной
мере. Например, сам наследник не верил в Богов и даже когда принял
правление страной, не избавился от этого неверия, вопреки жрецам,
прикладывавшим немалые усилия, дабы наставить правителя на путь истинный.
Все остались с носами, а Талигхилл с собственными заблуждениями. Он в
открытую признавал, что видит сны, но называл их не пророческими, а лишь
предвидческими или каким-то подобным образом. Можно подумать, это что-то
меняло! В другое время (лет сто спустя) его вполне могли бы сместить,
продолжай он отказываться от дара Богов - ведь именно на нем строилась вся
система наследования власти. Но обстоятельства сложились так, что больше на
тот момент править страной было некому - да никто и не хотел бы взваливать
на себя то бремя, которое досталось Талигхиллу. А потом, после Крина,
позиции Пресветлого в народе слишком укрепились, чтобы его можно было
просто сместить очередным дворцовым переворотом. Да и не происходило
таковых уже много лет, а без практики, как говориться...
В общем, упадок веры в Богов ярко выразился именно во время правления
Талигхилла. И очень скоро людям аукнулось соответственно. Уже внука
Талигхилла сместили с трона, поскольку он (внук, конечно) не обладал даром.
Да и откуда было взяться дару - Боги перестали властвовать, и династия
Хрегана пресеклась. Все оказалось очень просто. Правда, иногда все-таки
сверхъестественные способности проявляются, - как это видно в случае с
Мугидом.
А древний Ашэдгун развалился. Его поглотил Хуминдар, в то время как раз
поднимавшийся на ноги. Поглотить поглотил, но проглотить не смог, так как
подпал под сильное влияние более ранней и сильной культуры Ашэдгуна. В
результате две, прежде враждовавшие страны стали одной, с политическим
центром в Хуминдаре и культурным в Ашэдгуне. Вот такие причудливые фокусы
вытворяет со всеми нами время.
Я как раз справился с историческим разделом книги и добрался до описания
исследований этих самых феноменов , то бишь сверхспособностей Пресветлых,
когда меня отвлекли.
- Весьма разумное занятие, молодой человек.
Рядом со мной стоял господин Чрагэн. Не знаю, как он подошел так
неслышно, но вряд ли мне это нравится.
Господин Чрагэн заглянул через мое плечо в книгу и улыбнулся:
- Подумать только! Вы решили узнать побольше о предмете, которому
посвящены повествования! А знаете, глядя на вас, не скажешь, что вы
способны на такое.
- Как видите, - я смущенно развел руками.
Академик извлек на свет носовой платок и промокнул им свою лысину. Потом
недоверчиво покачал головой и спрятал платок обратно:
- Нет, как же можно иногда ошибиться в человеке! Вот смотрел я на вас и
думал... Знаете, что я о вас думал?
Я честно ответил Нет , догадываясь, впрочем, что это было необязательно.
- Я думал, что вы обычный стиляга, попавший в Башню исключительно потому,
что это модно. Чтобы потом, пыжась от сознания собственной значимости,
бросать в разговоре между делом: А я внимал Мугиду в ущелье Крина. Как, вы
там не были?
- Простите, что разочаровал вас, - пробурчал я, задетый его словами.
Конечно, именно подобное впечатление я и намеревался создать, но
все-таки...
- Нет-нет, - замахал руками академик . - Это вы простите, что я так плохо
о вас думал. Поддался, знаете ли, первому впечатлению. А оно, оказывается,
бывает ошибочным. Простите великодушно.
Я заверил его, что обид не держу, мы пожали друг другу руки и вынесли
вердикт: не верь глазам своим. В смысле, не верь глазам господина Чрагэна.
Потом он заметил, что уже давным-давно пора обедать, и что знания - это
великолепно, но без соответственной физической поддержки организм может
выйти из строя раньше, чем... Короче, я поспешно кивнул и полностью
согласился со всем высказанным и невысказанным. Потом вернул книгу на место
и пошел вместе с
академиком обедать. Право слово, так было намного проще, чем отказаться
и выслушивать его поучительную (вернее, поучающую) болтовню о том, что это
вам кажется, а на самом-то деле вам очень даже хочется кушать .
После обеда (который по времени больше напоминал ужин) я смог-таки
отвязаться от господина Чрагэна и ускользнуть в свою комнату. В подобных
условиях было нетрудно напомнить себе, что нужно ведь когда-то и работать.
Я извлек диктофон, бумагу, письменные принадлежности и занимался этим
весь вечер. В библиотеку я решил сегодня не возвращаться, потому что
подозревал:
академик может устроить там на меня засаду.
Заработался, поэтому ужинать спустился поздно, и ни с кем из гостей так и
не повстречавшись, лег спать. К тому времени я, признаться, позабыл и обо
всех странностях Данкэна, и о Мугиде - даже о Карне. Я думал о том, как бы
выбраться отсюда невредимым и передать результаты своей работы. И еще я
думал о том, на что потрачу деньги, когда получу их.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Конечно же, за завтраком мне пришлось вспомнить обо всем. Данкэн смотрел
на меня глазами величиной с порядочное блюдце и так выразительно вздрагивал
бровями, что и самый непроходимый тупица мог догадаться: журналисту не
терпится закидать меня вопросами. Я, впрочем, посмотрел на него не менее
выразительно и состроил при этом такую рожу, что Данкэн тут же прекратил
все эти мимические упражнения и занялся едой. Очень вовремя, потому что
толстуха с крашеными волосами и чета Валхирров уже начали пялиться на нас.
Когда все выходили из зала и спускались в комнатку для повествований,
журналист, естественно, вцепился в меня и с тяжелым выдохом спросил:
- Ну что?
Со стороны послушать - всякие гадости в голову лезть начнут. Про
сексуальных извращенцев.
- Что что ?! - прошипел я. - Желаете слышать отчет о проделанной работе?
Не будет вам отчета! Ничего я не узнал, понятно! А вы ожидали, что я стану
бегать по Башне и приказывать всем немедленно встать на уши?
- Успокойтесь, - попросил Данкэн, и в голосе его прозвучала нотка
усталости. - Не нервничайте так.
- Я - не нервничаю. И не понимаю, с чего бы вдруг нервничать вам, -
лицемерие, конечно, но пускай хоть немного успокоится. Еще свихнется, а мне
потом всю жизнь мучаться и себя винить. - Ведь мы здесь не навечно. Пройдет
несколько дней, закончатся повествования, и я с вами распрощаюсь, чтобы
никогда больше не встретиться. Так что навсегда подпасть под мое дурное
влияние вам не грозит. А уж здесь я постараюсь воздержаться от необдуманных
высказываний. Довольны?
Он обреченно вздохнул и покачал головой:
- Нет.
Псих. По-моему, процесс уже пошел. Нужно будет справиться у слуг о
медпункте. Клиент готов, так сказать.
- Почему же нет?
- Потому что это ведь не решает проблемы, - Данкэн словно объяснял
прописную истину пятилетнему умственно отсталому мальчонке. Мне то есть.
- А вам нужно непременно посадить меня под стеклышко и исследовать,
желательно - с детальным расчленением? - я начал постепенно выходить из
себя.
- Да нет же! Я...
Дальше договорить нам не дали. Мы оказались в повествовательной комнате,
а здесь было слишком тесно для подобных разговоров. И так уже на нас стали
поглядывать.
Ну что же, договорим...
ПОВЕСТВОВАНИЕ ТРЕТЬЕ
- Ну что же, поговорим с ним, когда вернусь, - Руалнир был недоволен, но
старался этого не показывать. В конце концов, мало ли из-за чего принц не
смог приехать в Гардгэн, чтобы попрощаться с отцом. Ничего страшного.
Армахог, верховный главнокомандующий армией Ашэдгуна, иначе говоря
старэгх, скупо кивнул, не отрываясь от созерцания занавесей на окне.
Армахогу было неловко. Он знал, что Руалнир расстроен поступком сына, но
ничем помочь правителю не мог. Оба они чувствовали неловкость ситуации, но
молчали об этом. Настоящим мужчинам не нужны слова, которые суть форма.
Женщины предпочитают играть формами, мужчины умеют молчать о содержании.
- Пора, - вздохнул Пресветлый.
Все было готово, и он отправился бы в Хуминдар часом раньше, но все ждал
и надеялся: а вдруг сын просто опаздывает. Дальше ждать не имело смысла. И
так понятно: Талигхилл уже не приедет. Жаль, конечно, но - ничего
страшного.
- Съезди в усадьбу и передай ему письмо, - напомнил Руалнир.
Армахог заверил Пресветлого, что обязательно передаст. Сегодня же
отправится. Правитель рассеянно кивнул - мысли его уже были далеко отсюда.
Пресветлый и старэгх вышли из комнаты и спустились по широким ступенькам
во двор, где недовольно взмахивали хвостами заждавшиеся кони и отирали пот
люди. К Руалниру подвели жеребца, Пресветлый вскочил в седло и оглядел
процессию.
- В путь! - скомандовал он зычным голосом и взмахнул рукой.
Процессия зашевелилась, постепенно выползла из дворцового дворика и
устремилась к парадным воротам. Те с легким еле слышным скрипом
распахнулись, и делегация Ашэдгуна выехала на улицы столицы.
Этого Армахог уже не видел. Он велел конюху седлать себе жеребца и отошел
в сторонку, чтобы не стоять на пути у снующих туда-сюда слуг. Этот пожилой
вояка с длинными обвислыми усами и копной рыжих, как грива матерого льва,
волос когда-то начинал службу в войске простым пехотинцем и помнил, что
жизнь простолюдина достаточно тяжела. Он достиг своего нынешнего положения
в государстве собственными силами и поэтому знал цену куску хлеба и мягкой
постели, знал даже в большей степени, чем некоторые из придворных
финансистов. А еще Армахог знал, что на душе у него сейчас неспокойно. Ему
не нравилось то, что Руалнир должен ехать к новому правителю Хуминдара, о
котором, к удивлению, ничего толком неизвестно. Все ашэдгунские
