ним. - Никогда, никогда, никогда не говори, что это была
маленькая женщина. Будь благородным. - Он встряхнул бутыл-
ку. Еще одна случайная мысль развеяла пену, колыхавшуюся у
него в голове.
- В любом случае, мы им покажем. - возбужденно сказал
он, в то время как они вчетвером начали свое витиеватое
падение на противоположную стену. - Покажем им, д-да? На-
учим их не забывать, что нужно учиться не спеша, а?
- П-правильно. - сказал сержант, но без особого энтузи-
азма. Он все еще удивлялся особенностям сексуальной жизни
своего начальства.
Но Бодряк находился в том настроении, когда поощрения
не нужны.
- Ха! - прокричал он в темные переулки. - Не нравится,
а? Попробуйте сами свои, свои, свои медицинские штучки. Вы
можете страхать от дрожа! Он отшвырнул пустую бутылку.
- Два часа! - прокричал он. - И все в порядке-е!!!
Что оказалось изумительной новостью для всяких темных
личностей, которые молча следовали тенью за их четверкой
уже долгое время. Только глубокое недоумение предотвратило
их от того, чтобы наделить свое внимание остротой и понят-
ностью. Эти люди - стражники, как думалось им, у них есть
шлемы и прочая амуниция, и они по-прежнему находятся в Те-
нях. А потому они наблюдали с восхищением, присущим стае
волков, нацелившихся на стадо овец, которые не только не
бредут на поляну, а только блеют и бодаются; выход был ра-
зумеется в том, чтобы стать бараниной, а между тем любо-
знательность давала отсрочку исполнению.
Морковка поднял свою затуманенную голову.
- Где мы? - простонал он.
- На пути домой. - ответил сержант. Он поднял глаза на
висевшую напротив и чуть выше их обгрызенную, всю в заруб-
ках вывеску. - Мы сейчас идем по... идем по... идем по... -
прищурился он. - Тракту Возлюбленных.
- Но Тракт Возлюбленных не по пути домой. - заплетаясь,
сказал Валет. - Мы не хотим идти по Тракту Возлюбленных,
он пролегает в Тенях. Нас поймают, если мы пойдем по Трак-
ту Возлюбленных...
Наступил момент сплочения воедино, для осознания кото-
рого требовались несколько часов крепкого сна и несколько
пинт черного кофе. Без слов, в полном согласии, втроем они
обступили Морковку.
- Что мы собираемся делать, капитан? - спросил Двоето-
чие.
- Э-э. Мы можем позвать на помощь. - неуверенно сказал
капитан.
- Что, здесь?
- В этом вы правы.
= Я полагаю, что нам нужно было повернуть налево с Се-
ребряной улицы, вместо поворота направо. - дрожащим голо-
сом сказал Валет.
- Что ж, мы сделали одну ошибку, не будем больше спе-
шить. - сказал капитан, задумавшись над случившимся.
Они услышали шум шагов. Кто-то заходил к ним слева, до-
носилось чье-то хихиканье.
- Мы должны построиться в круг. - сказал капитан. Они
попытались построиться.
- Эй! Что это такое? - сказал сержант Двоеточие.
- Что?
- Вот, еще раз. Как-будто петля затянулась.
Капитан Бодряк пытался не думать о капюшонах и удавках.
Как он знал, существовало много богов. Для каждого ре-
месла был свой бог. Был бог нищих, богиня проституток, бог
воров, возможно даже бог убийц.
Он задавал себе вопрос, а был ли там, где-то среди это-
го обширного пантеона, бог, который благосклонно посматри-
вал на жестоко притесняемых и совершенно невинных, осуще-
ствляющих закон офицеров, которые были близки к своей кон-
чине.
Он с горечью подумал, что возможно такого и нет. Подоб-
ные вещи были отнюдь не в моде у богов. Отыщите какого-ни-
будь бога, который бы позаботился о бедном прохвосте, пы-
тающемся честно трудиться за пригоршню долларов в месяц.
Нет их. Боги перегибают палку, предпочитая этих смышленых
ублюдков, чей смысл дневной работы оценивается Рубиновым
Глазом Короля Ирвига в розетке, а не этого невообразимого
простофилю, который просто каждую ночь грохочет по мосто-
вой...
- Больше походит на ползущую змею. - сказал сержант,
любивший добиваться правды.
И тут донесся звук...
... похожий на взрыв вулкана, или кипящего гейзера, но
во всяком случае долгий, протяжный ревущий звук, похожий
на ревущее пламя в кузнице Титана...
... но он был не так плох, как свет, вспыхнувший желто-
голубой свет, который осветил все вокруг и намертво впеча-
тал узор ваших кровеносных сосудов глазных яблок на обрат-
ную сторону вашего черепа.
Все это длилось сотни и сотни лет, а затем внезапно
прекратилось.
Наступивший мрак был заполнен красными бликами и, как
только к ушам вернулась способность слышать, тихим звяка-
ньем.
Еще некоторое время стражники пребывали в неподвижно-
сти.
- Ну, ну. - устало сказал капитан.
После продолжительного молчания он сказал, очень отчет-
ливо, выговаривая каждую гласную. - Сержант, возьмите лю-
дей и разберитесь с этим, ладно?
- Разобраться с чем, капитан? - сказал Двоеточие, но
капитана уже озарило, что если он отошлет сержанта с людь-
ми, то они оставят его, капитана Бодряка, в одиночестве.
- Нет, у меня есть мысль получше. Мы все пойдем. -
твердо сказал он. И они все отправились в путь.
Сейчас, когда их глаза привыкли к темноте, они смогли
разглядеть неясное красное зарево впереди.
Зарево исходило от стены, быстро остывавшей. Куски за-
пекшейся кирпичной кладки отлетали по мере остывания, из-
давая негромкий шум и треск.
Но это не было наихудшим. Наихудшее находилось на сте-
не.
Они посмотрели на него.
Они рассматривали его долго-долго.
До рассвета оставался час или два, и никто даже не
предполагал попытаться отыскать обратный путь в темноте.
Они ждали у стены. По крайней мере здесь было тепло.
Они пытались не смотреть на него.
Наконец Двоеточие с трудом потянулся и сказал. - Не па-
дайте духом, капитан. Могло быть гораздо хуже.
Бодряк прикончил бутылку. Это не возымело ни малейшего
воздействия. Существуют некоторые виды трезвости, когда
просто невозможно сдвинуться с мертвой точки.
- Да. - сказал он. - Это могло быть с нами.
Верховный великий Магистр открыл глаза.
- Еще раз. - сказал он. - Мы достигли успеха.
Братия бросились с воодушевлением поздравлять друг дру-
га. Братья Сторожевая Башня и Пальцы сплели руки и пусти-
лись восторженно отплясывать жигу в волшебном кругу.
Верховный Великий Магистр сделал глубокий вдох.
Вначале морковка, подумал он, а теперь палка. Ему по-
нравилась палка.
- Тишина! - прикрикнул он.
- Брат Пальцы, Брат Сторожевая Башня, прекратите это
постыдное проявление чувств. - завизжал он. - И вы все,
замолчите!
Они стихли, как заигравшиеся дети, только заметившие
учителя, который вошел в комнату. Затем они затихли еще
сильнее, как дети, увидевшие выражение лица учителя.
Верховный Великий Магистр дал этому возможность запе-
чатлеться, затем двинулся вдоль одетых в лохмотья рядов.
- Я полагаю. - сказал он. - что мы думаем, что нам уда-
лось совершить волшебство, не так ли? Гм-м? Брат Стороже-
вая Башня?
Брат Сторожевая Башня, глотая слова, сказал. - Ну,э-э,
вы сказали, что мы, э-э, я имею в виду...
- Вы не сделали еще НИЧЕГО!
- Да, э-э, нет, э-э... - трясся Брат Сторожевая Башня.
- Разве настоящие волшебники подпрыгивают после неболь-
шого колдовства и декламируют 'мы идем сюда,мы идем сюда,
мы идем сюда', Брат Сторожевая Башня? Гм-м?
- Да, но мы не совсем...
Верховный Великий Магистр крутнулся на пятках.
- И разве они озабоченно таращатся на ставни и стропи-
ла, Брат Штукатур?
Брат Штукатур понурился, повесив голову. Он не подозре-
вал, что кто-то мог это заметить.
Когда напряжение достигнув приемлемого предела, начало
звенеть как тетива натянутого лука, Верховный Великий Ма-
гистр отступил.
- Почему я беспокоюсь? - сказал он, качая головой. - Я
мог бы выбрать любого. Я мог бы взять наилучшего. Но я на-
брал ватагу детишек.
- Э, честно говоря. - сказал Брат Сторожевая Башня. -
мы приложили усилие, как я полагаю, мы по-настоящему скон-
центрировались. Не так ли, парни?
- Да. - ответили они хором. Верховный Великий Магистр
уставился на них.
- В нашем Братстве нет места Братьям, которые не с нами
все время. - предупредил он.
С заметным облегчением Братия, как перепуганные овцы,
увидавшие, что в загоне опущен преграждавший барьер, кину-
лись к открывшемуся отверстию.
- Не беспокойтесь об этом, ваше верховенство. - горячо
сказал Брат Сторожевая Башня.
- Обязательность должна стать нашим девизом! - сказал
Верховный Великий Магистр.
- Девизом. Да-а. - сказал Брат Сторожевая Башня. Он
толкнул локтем Брата Штукатура, чей взгляд опять уперся в
гладильную доску.
- Что? Ах, да. Девизом. Да-а. - сказал Брат Штукатур.
- А также вера и братство. - сказал Верховный Великий
Магистр.
- Да-а. И эти тоже. - сказал Брат Пальцы.
- Потому. - сказал Верховный Великий Магистр. - если
здесь есть кто-нибудь, который не ожидает, да-да, с нетер-
пением продолжения этой великой работы, пусть сделает шаг
вперед.
Никто не шевельнулся.
Их зацепило. О боги, подумал Верховный Великий Магистр,
я в этом преуспел. Я могу играть на их маленьких ужасных
умишках, как на ксилофоне. Это изумительно, абсолютная
власть мирского. Кто бы мог подумать, что усталость может
превозмогать силу? Но вы должны знать, как с этим управ-
ляться. А я могу.
- Отлично. - сказал он. - А сейчас, мы повторим Клятву.
Он вел их запинающиеся, испуганные голоса при ее произ-
несении, заметив с одобрением, как они запнулись на слове
'фиггин'. И он присматривался вполглаза к Брату Пальцы.
Он чуть более сообразителен, чем остальные, подумал он.
По крайней мере, менее легковерный. Впрочем лучше убедить-
ся, что я ухожу последним. Ни малейшего желания, чтобы у
кого-нибудь возникла мысль проводить меня домой.
Нужно было обладать особым складом ума, чтобы управлять
городом, подобным Анк-Морпорку, и лорд Ветинари им обла-
дал. Но тем не менее, он был особой личностью.
Он озадачивал и приводил в ярость повелителей торговли
до такой степени, что когда-то давным-давно они оставили
надежду попытаться убить его и ныне просто как жокеи мча-
лись, занимая положенное им место среди себе подобных. В
любом случае убийце пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы
отыскать достаточно мяса на его худом теле, чтобы воткнуть
кинжал.
В то время как другие правители обедали жаворонками,
фаршированными павлиньими языками, лорд Ветинари считал,
что стакан кипятка и половина кусочка сухого хлеба были
изящной достаточностью.
Это выводило из себя. Он появился, не имея пороков, ко-
торые можно было обнаружить. Вы могли бы подумать, глядя
на это бледное, лошадиное лицо, что он имел склонность ко
всякой дребедени, вроде кнутов, игл, и юных дев в темни-
цах. Другие правители могли с этим мириться. Ничего плохо-
го в этих кнутах и иглах, в умеренных количествах. Но Па-
триций по-видимому проводил вечера, изучая рапорты и, в
особых случаях, если он испытывал волнение, играя в шахма-
ты.
Он одевался во все черное. Это не было чрезвычайно вну-
шительное черное одеяние, подобное тем, что надевали луч-
шие из лучших убийцы, а трезво продуманное, слегка поно-
шенное черное одеяние человека, который не желает тратить
много времени по утрам, размышляя что одеть. И нужно было
встать очень рано утром, чтобы встать раньше Патриция; на-
верное умнее всего было бы совсем не ложиться спать.
Но он был популярным, в своем роде. Его рукой, впервые
за тысячи лет, Анк-Морпорк управлялся. Возможно не так
благородно или просто не очень демократично, но управлял-
ся. Он ухаживал за ним, как ухаживают за декоративными ку-
стами, поощряя рост тут, обрезая ложный побег там. Погова-
ривали, что он мог вытерпеть все, что угодно, помимо того,
что угрожало существованию города*, и так оно и было...
* И артистов пантомимы. Это была странная антипатия, но
так оно было. Любой человек, в мешковатых штанах и с белым
лицом, попытавшийся разыграть свою пьесу где-нибудь внутри
разрушенных стен Анка, весьма быстро мог очутиться в яме
