с совершенно новым предметом, целой огромной страной из десяти губерний
административных центров, слитых в одно хозяйственное целое. Каждому
специалисту нужно было проработать над установлением признака целого с
точки зрения своей специальности. Нужно знать еще, что Россия вообще-то
страна неизученная, и оттого моментами мне казалось, что вот мы, конфе-
ренция, группа ученых людей, высадились в неизвестной стране и ощупью
бродим в ней.
Иногда, слушая какой-нибудь очень специальный доклад, я уносился во-
ображением во времена Калиты, и его дело собирания русской земли в мешок
сравнивал с делом этого коллектива ученых, выдвигающим идею собирания не
так земли, как самого человека. В этом плане и прошлое вставало передо
мной без обычного чувства горечи, и так я решил: в наше время мы будем
собирать человека, как землю собирали цари*1.
Хозяин линий кривых.
Я совершенно искренно изложил здесь свое почтительное отношение к де-
лу хозяина прямых линий, но я уже сказал, что творческий процесс непре-
менно является борьбой с другим хозяином, оканчивающейся мирными добро-
соседскими отношениями. Если бы все творчество можно было бы отдать хо-
зяину линий прямых и совершенно бы устранить хозяина линий кривых, то на
земле бы в короткое время был создан рай, и все бы в нем ужасно заскуча-
ли. Так случилось и здесь. День, два, три мы, провинциалы, терпеливо си-
дели, внимательно следили, как московские профессора, по правде сказать,
очень неуверенно, выводили свою прямую линию. Теперь-то я очень хорошо
понимаю, как надо было устроить, чтобы не убить духа: каждый из профес-
соров должен был вначале кратко наметить программу вопроса и потом пред-
ложить высказаться представителю с мест; в конце же диспута, проверив и
себя самого, снова взять слово и выпрямить всю кривизну. Тогда бы не по-
лучилось _______________
*1 Тезисы докладов отпечатаны, и их можно достать в Орг-бюро Ц. П. О.
при Госплане (Воздвиженка, 5, комн. 46). того, что люди, десятки лет по-
работавшие в медвежьем углу в своей специальности, должны были на ста-
рости лет превратиться в студентов, и вся конференция - в скорые курсы
для стариков.
Царство скуки началось во мне страстным желанием покурить. Я пробовал
выходить в буфет, но там нарочно приставленная женщина меня строго оста-
навливала, заявляя, что курить воспрещается. Курительной не было. Убор-
ная же действовала, как водится, очень плохо, и вообще, там курить, пы-
хая быстро, как гимназисты, я не решался. Возвращаясь в зал неудовлетво-
ренный, я плохо мог следить за докладами, они стали мне пролетать, не
оставляя следа в сознании. Наконец, я решился итти в уборную и там
встретил множество курящих людей; курили и говорили:
- Чорт знает что! Все обдумали, все распланировали, а курительную
комнату и забыли, мы даже не студенты, мы гимназисты...
Так я попал в резиденцию хозяина линий кривых, и тут везде слышалось:
чорт, чорт, чорт...
И чорт, тот воин хозяина линий кривых, показался...
Вы знаете, как у нас в России распространено одно скверное руга-
тельство святым именем, но все-таки нужно сказать, что это ругательство
локализировано в известном кругу неразвитого народа и, если даже интел-
лигентный человек попытается иногда ругнуться по-народному, у него
как-то выходит не так. Зато уж чорт в России равно у всех на устах, так
что иногда приходит в голову, нет ли за этим словом какой-нибудь специ-
фически-русской реальности.
И вот мгновенно обежало всю конференцию, что этнограф Василий Ивано-
вич Смирнов привез из своей Костромы чорта. Тетрадки с легендой о чорте
(Труды Костромского научного общества, 3-й сборник) из уборной перекоче-
вали в зал, всюду возбуждая веселье. Вскоре конференция разбилась на
секции, провинция подняла голову, начались всякие эксцессы, показались
нежданные частности, всякие случайности, и работа закипела полною
жизнью.
Получилось такое впечатление, будто чорт Василия Ивановича спас поло-
жение, и вот почему я считаю необходимым кратко изложить здесь содержа-
ние этого памятника.
Чорт родился.
Из вступления В. И. Смирнова.
"В глухих, заброшенных в лесах и занесенных в снегах деревушках
крестьянская масса, в толщу которой с трудом проникает политическая и
общественная мысль, где неизвестна наша изящная литература, в значи-
тельной степени продолжает жить чертовщиной, колдунами, рассказами об
огненных змиях и т. д. Изменилось лишь направление народных вкусов и
направление творчества, но последнее продолжает жить, притом нередко в
старых, привычных для народа формах. Замечательно это свойство народной
памяти твердо хранить приемы эпического склада; у нее всегда имеется бо-
гатый запас готовых выражений и сюжетов, и в эти готовые рамки легко уже
потом укладывается неустанно творимое фантазией сказанье, нередко дающее
об'яснение новым явлениям жизни.
С особенной любовью наше народное творчество, как и наша художествен-
ная литература, разрабатывает тему о чорте. Одно время, весной 1920 г.,
можно было наблюдать процесс такого творчества одной легенды, примерива-
ние, так сказать, различных старых сказочных и повествовательных рамок.
Может быть, потом где-нибудь будет записана окончательно развившаяся
стройная легенда, отдельные варианты которой и попытки народной разра-
ботки ее удалось нам записать в Костроме".
Первый вариант.
"Не у нас это было, где-то тут близко, в Ярославской губернии. Жили
мужик да баба. Мужик, коммунист он был, изрубил иконы, побросал их в
печку. Знала ли, нет ли про то баба, стала она растапливать печь, - не
топятся дрова, да и только. "Что, - говорит баба, - за чудо!" А из печки
голос: "Это чудо еще не чудо, а вот через три дня будет чудо". Испуга-
лась баба, побросала все, а через три дня и разродилась, да и родила
чорта - мохнатый весь. Народ прослышал про это, собираться стал смотреть
на чорта. Что делать? Думали, думали мужик да баба, взяли да отнесли
чорта в лес и бросили там. Приходят домой, а чорт сидит на лавке, смеет-
ся. "Вот так чудо", - говорят. "Нет, это еще не чудо, а вот через двад-
цать дней будет чудо", - говорит тот. Не знают мужик с бабой, что им и
делать, отказываются от чорта, и соседи никто не берет. Узнало на-
чальство и арестовало чорта".
Легенда не говорит о том, что случилось через двадцать дней. Но в это
время легенда еще далеко не завершила своего развития - никто еще не
указывал точно, где именно родился чорт - "где-то близко, но не у нас",
неизвестной оставалась еще судьба родившегося чуда".
Второй вариант.
"Было это в деревне Сольникове, Костромского уезда. Мужик-коммунист
бросил образа в печь. Горят они каким-то особым огнем и не сгорают. Рас-
сердился он, изругался и расколол образа. Через три дня жена его, бывшая
на последних сносях, родила чорта. Тужат мужик с бабой, а чорт и говорит
им: "Это за то, что вы жгли образа и кололи, родился я чортом. Не бой-
тесь, молитесь и день и ночь, через шесть дней будет чудо".
Дальнейшая судьба родившегося чорта все еще неизвестна. Зато в следу-
ющем варианте легенда окончена, и вся она обработана иначе.
Третий вариант.
"Знаешь Дуняшкина деверя? - рассказывал кровельщик М. Н. Ерунов, -
так вот он ходил к себе в Ярославскую губернию. У них это было, говорят,
в Романово-Борисоглебском уезде - бросил мужик иконы в печку, все сгоре-
ли, одна только и осталась. "Вот, - говорит баба, - чудо-то!". А в брюхе
у ней отвечает (брюхатая она была): "Нет, через три дня будет чудо, так
чудо". Через три дня и родила баба чорта - как есть чорт: мохнатый, с
хвостом и с рогами. Баба померла от страха, а чорт как родился, так сей-
час и убежал под печку - чорт свое место знает. Достали его оттуда и
отправили в музей".
Законченная в своем творчестве легенда становится актуальной: по сло-
вам газеты "Красный Север" перед Вологодским музеем стоял целый хвост
людей, желавших посмотреть чорта.
Подробности.
Легенда понеслась по всей стране, докатилась до Украины, где переда-
вали, что чорт родился в Пермской губернии, а в Подольской губернии одни
указывали на Ярославскую, другие на Костромскую, как на родину чорта. Но
особенно интересна обработка легенды в Ржеве, Тверск. губ., появившаяся
здесь значительно позднее, где рассказывали, что родился поросенок с че-
ловеческой головой, - поросенок родился живым, но был убит мужиком, и
этого мужика будто бы расстреляли за то, что он загубил человеческую ду-
шу. Говорили, что после появления на свет поросенка был расстрелян свя-
щенник, арестованный раньше за то, что он раньше предсказал рождение по-
лучеловека-полусвиньи. Вся легенда в деталях с неизбежными остротами и
сплетнями носила явный характер сатиры на некоторые общественные явления
того времени. Досадная молва волновала настолько, что осенью 1921 года
особое ветеринарное совещание составило акт.
Акт.
"Акт 1921 года 14-го октября, согласно телефонограммы Уисполкома, ко-
миссия в составе врача Филатова, Иоссель, Кринского, ветеринарного врача
Волкова, под моим председательством осматривала препарат (формалин) по-
росенка, доставленного из рассадника Зеленкино, при чем оказалось: что
поросенок приблизительно шести вершков, мужского пола. Конечности разви-
ты нормально, имеются копытца; туловище никаких ненормальностей не
представляет. Черепная коробка недоразвита и неправильной формы. Лицевая
сторона представляет из себя род складок, происшедших вследствие складки
ушных раковин (дающих впечатление глаз), под ними имеется хрящевое обра-
зование, предназначенное, очевидно, для нижней челюсти, под которым име-
ется слепое отверстие (создающее впечатление носа). Под этими, т.-е.
складками, на расстоянии двух сантиметров имеется бородавчатое возвыше-
ние с волосами по бокам. Впечатление лица происходит исключительно
вследствие случайно происшедших складок, вследствие недоразвития хрящей
и вообще черепной коробки. Никаких оснований предполагать, что поросенок
имеет человеческое лицо и голову, не имеется. Предком Сахаров". Далее
подписи членов.
Заключение.
Теперь от себя скажу, что легенда о родившемся чорте, конечно, не ми-
новала и моего слуха, я, например, знаю и такие подробности: в деревне
Следово, Смоленской губ., жена б. военного комиссара, Петра Васильевича
Ермилина, Акулина, потихоньку от мужа повесила на рожденного ею ребенка
крестик, чтобы предохранить его от превращения в чорта; знаю, что Смо-
ленский чорт был заделан в ящик и отправлен в Москву в музей... Знаю,
что и вот эта кустарная деревня Тверск. губ., где я сейчас переписываю
свою работу, - такая же: в любой избе стоит мне только заикнуться о ро-
дившемся чорте, как мне откликнутся новыми бесчисленными вариантами. Но
я ничего не хочу больше рассказывать, потому что, кажется, уж и так хо-
зяин линий кривых в моей работе начинает перевешивать хозяина линий пря-
мых. Удивительно, как легко и занятно писать и читать о чорте, но как
трудно возбудить интерес в той области, где прямая считается кратчайшим
расстоянием между двумя точками. Вот почему надо всемерно использовать
отмеченный мною в начале широкий интерес в народных массах к науке, к
этому "почему" Голубиной книги. Не нужно только узко понимать задачу и
ограничиваться изданием "популярных книжек". Таких конференций, всякого
рода с'ездов, в Москве бывает сколько угодно, хватило бы только людей,
умеющих интересно писать о них. Секрет же интересного описания я, кажет-
ся, уже здесь довольно ясно открываю: писатель добрых начал человечества
не должен очень сердиться на чорта, напротив, он должен так увлекательно
писать о пользе науки, чтобы и сам чорт записался в студенты. Вот, когда
это случится, только тогда недоказуемое положение, что прямая есть крат-
