удерживали купол под огромным весом воды.
По мере приближения город становился все больше и ярче.
Толща воды, разделявшая их, уменьшалась, и город сверкал все
сильнее. Афродита стала менее волшебной, более реальной, но еще
более захватывающей.
Наконец они скользнули в огромный шлюз, способный вместить
небольшой торговый флот или большой военный крейсер, и
подождали, пока не выкачают воду. Когда это произошло, "Чудо
Венеры" вплыло в город на под'емном поле.
Лаки и Бигмен проследили за отправкой своего багажа,
пожали руки Ривалу и Джонсону и на скиммере отправились в отель
"Бельвью-Афродита".
Бигмен смотрел в изогнутое окно скиммера, который легко
двигался среди городских лучей над крышами зданий.
Он сказал: "Значит это Венера. Не думаю, что стоило
добираться сюда. да еще с такими приключениями. Никогда не
забуду, как на нас устремился океан".
Лаки ответил: "Боюсь, это только начало".
Бигмен беспокойно посмотрел на своего рослого товарища.
"Ты на самом деле так думаешь?"
Лаки пожал плечами. "Зависит от многого. Посмотрим, что
расскажет нам Эванс".
*****
Зеленый Зал отеля "Бельвью-Афродита" был на самом деле
зеленым. Количество и качество освещения создавало впечатление,
что столики и сидящие за ними посетители погружены в глубины
океана. Потолок представлял из себя внутреннюю поверхность
чаши, под ним медленно вращался большой шарообразный аквариум,
поддерживаемый искусно размещенными под'емными лучами. В воде
росли венерианские водоросли, а между ними мелькали "морские
ленты" -- одна из наиболее прекрасных форм животной жизни на
этой планете.
Бигмен вошел первым, намеренный ни на что, кроме обеда, не
обращать внимания. Он был раздражен отсутствием кнопочного
меню, обеспокоен присутствием настоящих живых официантов и
негодовал из-за того, что в Зеленом Зале подавали только то,
что выбирала администрация отеля, и не делали никаких
исключений. Его слегка смягчило то, что закуска оказалась
вкусной, а суп вообще превосходным.
Зазвучала музыка, куполообразный потолок слегка
засветился, медленно начал вращаться.
Бигмен раскрыл рот, про обед он забыл.
--Ты только посмотри! -- сказал он.
Лаки смотрел. Морские ленты были разного размера, от
крошечных полосок двух дюймов длиной до широких мускулистых
поясов, которые тянулись на ярд и больше. И все тонкие, как
листок бумаги. Они двигались извиваясь, и волна проходила вдоль
всего их тела.
И все светились; у каждой был свой цвет. Невероятное
зрелище! По бокам каждой морской ленты тянулись сверкающие
спирали: алые, розовые, оранжевые; меньше виднелось синих,
голубых и фиолетовых; у больших образцов кое-где белое сияние.
И все это погружено в зеленый внешний свет с потолка. Плавая,
ленты переплетались, и цвета перемешивались. Для ослепленного
взгляда они казались живой движущейся радугой, которая сверкала
в воде, каждый раз оживая все новыми и новыми комбинациями
цветов.
Бигмен неохотно обратился к десерту. Официант назвал его
"желеобразными семенами", и малыш подозрительно посматривал на
тарелку. Желеобразные семена оказались мягкими оранжевыми
овалами, слипавшимися друг с другом, но легко отделявшимися и
ложившимися в ложку. В первое мгновение они казались сухими и
безвкусными, но затем неожиданно превращались в густую сладкую
жидкость, удивительно вкусную.
-- Космос! -- сказал удивленный Бигмен. -- Ты пробовал
десерт?
-- Что? -- с отсутствующим видом переспросил Лаки.
-- Попробуй десерт. Похоже на ананасовый джем, только в
тысячу раз вкуснее... В чем дело?
Лаки сказал: "У нас есть компания".
-- Ах, вот оно что! -- Бигмен осторожно повернулся, как бы
рассматривая остальных обедающих.
Лаки негромко сказал: "Спокойно", -- и Бигмен застыл.
Он услышал негромкие шаги: кто-то подходил к их столику.
Пытался повернуть взгляд. Бластер он оставил в номере, но у
него есть еще силовой нож в кармане пояса. Выглядит невинно, но
в случае необходимости может разрезать человека надвое. Бигмен
осторожно нащупал его.
Сзади послышался голос: "Разрешите присесть?"
Бигмен повернулся на стуле, сжимая в ладони нож, готовый к
быстрому удару снизу вверх. Но подошедший не казался опасным.
Толстый, но костюм хорошо подогнан. Лицо круглое, седеющие
волосы тщательно причесаны, хотя просвечивает лысина. Маленькие
голубые глаза, полные дружелюбия. И конечно, большие седые усы
истинно венерианского фасона.
Лаки спокойно ответил: "Конечно, садитесь". Он, казалось,
полностью поглощен чашкой горячего кофе, которую держит в
правой руке.
Полный человек сел. Положил руки на стол. Обнажил
запястье, чуть заслонив его ладонью другой руки. На мгновение
появилось быстро темнеющее овальное пятно. На нем загорелись
золотые огоньки, образуя знакомые очертания Большой Медведицы и
Ориона. Потом все исчезло, осталась пухлая рука и круглое
улыбающееся лицо над нею.
Опознавательный знак Совета науки нельзя ни подделать, ни
имитировать. Метод его контроля, заключавшийся в напряжении
воли, составлял наиболее тщательно охраняемую тайну Совета.
Полный человек сказал: "Меня зовут Мел Моррис".
Лаки ответил: "Я так и подумал, что это вы. Вас описали
мне".
Бигмен вернул нож на место. Мел Моррис был главой
венерианской секции Совета. Бигмен о нем слышал. Он
почувствовал облегчение, но в чем-то был и разочарован. Он
ожидал схватки -- плеснуть в лицо толстяку кофе, перевернуть
столик, ну и так далее.
Лаки сказал: "Венера кажется необыкновенно приятным
местом".
-- Заметили светящийся аквариум?
-- Великолепное зрелище!
Венерианец улыбнулся и поднял палец. Официант принес ему
чашку кофе. Моррис немного подождал, пока кофе остынет, потом
негромко сказал: "Вы, вероятно, разочарованы, увидев меня.
Ожидали другого общеста".
Лаки холодно ответил: "Я ожидал встречи с другом".
-- Ну да, -- продолжал Моррис, -- вы ведь отправили
сообщение члену Совета Эвансу, чтобы он вас встретил здесь.
-- Вижу, вы это знаете.
-- Да. За Эвансом уже некоторое время наблюдали. Вся его
корреспонденция перехватывается.
Они говорили негромко. Даже Бигмен с трудом разбирал
слова. Они спокойно прихлебывали кофе, не позволяя никакому
выражению появиться на лицах.
Лаки сказал: "Вы поступили неправильно".
-- Вы говорите, как его друг?
-- Да.
-- И, вероятно, как друг, он посоветовал вам держаться
подальше от Венеры?
-- Вы и это знаете.
-- Да. И у вас было происшествие при посадке. Я прав?
-- Да. Вы считаете, что Эванс опасался чего-нибудь
подобного?
-- Опасался? Великий космос, Старр, ваш друг Эванс
оpганизовал это пpоисшествие.
Глава третья. Дрожжи!
Лаки сохранил равнодушное выражение. Он ничем не выдал
своей озабоченности. "Подробности, пожалуйста",-- сказал он.
Моррис снова улыбался, половину его лица скрывали нелепые
венерианские усы. "Боюсь, не здесь".
-- Тогда где?
-- Минутку. -- Моррис взглянул на часы. -- Через минуту
начнется шоу. Будут танцы при морском свете.
-- При морском свете?
-- Шар вверху засветится тускло-зеленым цветом. Посетители
пойдут танцевать. Тогда мы встанем и незаметно уйдем.
-- Вы в опасности?
Моррис серьезно ответил: "Нет, вы. Заверяю вас, что с
момента вашего появления в Афродите наши люди ни на минуту не
выпускали вас из виду".
Неожиданно прозвучал радушный голос. Казалось, он исходил
из хрустального шара, стоявшего в центре стола. Поскольку все
обедающие повернулись к своим шарам, очевидно, голос доносился
и из них.
Он произнес: "Леди и джентльмены, добро пожаловать в
Зеленый Зал. Вам понравилась еда? Для того, чтобы вы получили
еще большее удовольствие, администрация отеля рада предложить
вам магнетонические ритмы Тоби Тобиаса и его ..."
Как только зазвучал голос, все огни погасли и последние
его слова были поглощены удивленным гулом собравшихся,
большинство которых только что прилетели с Земли. Аквариумный
шар под потолком зала ярко засветился зеленым светом,
морские ленты загорелись еще ярче. Поверхность шара стала
фасеточной, так что при его движении по комнате закружили тени
в мягком, почти гипнотическом очаровании. Громче стали звуки
музыки, извлекаемые из причудливых хрипловатых магнетонических
инструментов. Эти звуки производились стержнями разной формы,
под искусным управлением исполнителя проходившие через
магнитные поля каждого инструмента.
Мужчины и женщины вставали, чтобы танцевать. Слышался
шорох, негромкий смех. Прикосновение к рукаву заставило сначала
Лаки, потом Бигмена встать.
Лаки и Бигмен молча пошли за Моррисом. За ними двинулось
еще несколько человек с серьезными лицами. Они как будто
материализовались из занавесей. Держались они довольно далеко и
делали вид, что здесь они случайно, но Лаки был уверен, что у
каждого рука лежит на рукояти бластера. Ошибиться тут было
невозможно. Мел Моррис, глава венерианской секции Совета науки,
воспринимал ситуацию очень серьезно.
*****
Лаки одобрительно рассматривал помещения Морриса. Не
роскошно, но удобно. Живя тут, можно забыть, что над тобой в
ста ярдах прозрачный купол, а над ним сотни ярдов мелкого,
насыщенного углекислотой океана, а еще выше сотни миль чуждой,
непригодной для дыхания атмосферы.
Больше всего понравилась Лаки коллекция книгофильмов,
которую он заметил в алькове.
Он сказал: "Вы ведь биофизик, доктор Моррис?"
Автоматически он воспользовался профессиональным званием.
Моррис ответил: "Да".
-- Я выполнил биофизическое исследование в академии, --
сказал Лаки.
-- Знаю, -- ответил Моррис. -- Я читал вашу статью.
Хорошая работа. Кстати, можно мне называть вас Дэвид?
-- Так меня зовут, -- согласился землянин, -- но теперь
все называют меня Лаки.
Тем временем Бигмен открыл один из стеллажей с
книгофильмами, достал книгофильм, развернул его и поднес к
свету. Потом пожал плечами и вернул на место.
Он воинственно заявил Моррису: "Вы не похожи на ученого".
-- Стараюсь, -- не обижаясь, ответил Моррис. -- Это иногда
помогает.
Лаки понимал, что он имеет в виду. В эти дни, когда наука
проникла во все поры человеческого общества и культуры, ученые
больше не могли запираться в своих лабораториях. Именно по этой
причине был создан Совет науки. Вначале он задумывался как
совещательный орган, помогающий правительству в делах
галактической важности, где лишь опытные ученые могли
представить информацию, необходимую для разумного решения. Но
постепенно Совет все более и более становился орудием борьбы с
преступлениями, системой конртшпионажа. И в его руки переходило
все больше и больше нитей власти. И благодаря его деятельности,
возможно, когда-нибудь возникнет великая Империя Млечного Пути,
в которой все люди будут жить в мире и согласии.
И поскольку членам Совета часто приходилось выполнять
функции, далекие от чистой науки, их успех в частности зависел
