на, он увидел невольный эест последнего и засмеялся. Когда они оба направи-
лись к своему служебному посту, М'Буна сказал:
- Щекочет нервы, а ? Ты не волнуйся, если он вдруг сработает, ты об этом
даже не узнаешь!
Ганн усмехнулся. Ему понравился М'Буна. Уже при первой встрече он понял,
что найдет в нем внимательного и умного товарища. Но он сразу поспешил отве-
тить:
- А кому нравится воротник? К тому же...- он сделал паузу, оглянулся по
сторонам.- Я слышал, что имеются в одном месте люди, которые умеют избавлять
от них. Там, в Рифах. Они знают секрет - как снять воротник.
- Я такими вещами не интересуюсь,- напряженным голосом сказал М'Буна.-
Вот наш отсек.
Ганн кивнул и продолжать разговор не стал. Но четко отметил один факт,
очень важный факт, которого не заметил М'Буна. В намеке Ганна имелся призыв к
анти-Плановому поступку, предательству Плана. Обязанности М'Буны были очевид-
ны: он должен был оборвать Ганна на месте, потребовать немедленных объяснений
- на что он намекал? - и потом немедленно доложить о словах Ганна.
Огромная, как океанский лайнер, хрупкая, как воздушный змей-дракон, стан-
ция Поларис представляла собой большое колесо из пластика. Вращение создавало
центробежную силу, достаточную, чтобы суп в обеде не вылетел из тарелки, а та-
релка держалась на столе. Ступица же колеса была неподвижна. На одном ее конце
находился купол радарно-лазерной следящей системы, на другом- воздушные шлюзы.
Станция была запущена в этот район более четверти века назад, чтобы ис-
следовать скопление Рифов непосредственно к северу - в галактических координа-
тах - от Солнца. Скопление аммиачного снега, снабдившего старые ядерные ракеты
реактивной массой, по-прежнему находилось в поле зрения радаров, вращаясь в
сотне миль от станции по их общей орбите. Теперь в реактивной массе не было
необходимости, но снеговое скопление могло еще послужить. Оно превратилось в
космический мусорник, сборник отходов станции, которые доставлялись на его по-
верхность после каждой вахты, чтобы частицы мусора, вращаясь по свободным ор-
битам, не мешали следящим системам станции и не вызывали ложных тревог.
За сорок восемь часов своего пребывания на станции оператор-майор Бойс
Ганн установил "жучков" в кабинетах коменданта, старшего помощника, интенданта
и начальника Службы Безопасности. Каждый такой миниатюрный приборчик передавал
на тайной волне каждое слово, произнесенное в этих святая святых. Ганн лично
прослушивал передачи, когда время позволяло. В остальное время сигналы записы-
вались специальными устройствами на Плутоне, затем передавались на Землю, в
подземную цитадель Планирующей Машины как таковой.
Но "жучки" ничего не помогли ему выяснить.
Ганну был дан более чем ясный приказ: ИСКАТЬ И ВЫЯВИТЬ ВРАГОВ ПЛАНА. Все
остальное относилось к категории слухов. Какие-то крупномасштабные контрабанд-
ные операции, перевозка ценных стратегических материалов с внутренних планет
Плана в Рифы. Какой-то странный новый культ - грозящий объединением всех Рифов
против внутренних планет. Предводитель его, призывающий к бегству в Рифы...
Утечка информации в системе безопасности...Но была ли здесь доля истины - если
вообще могла быть - этого Ганну не сказали. Не в правилах Безопасности было
разъяснять детально агентам, что они должны искать. Считалось, что время свое
они используют наиболее продуктивным способом, идя по собственному следу - или
нескольким следам.
Но здесь вообще не было следов - никаких.
Во всяком случае, действительных следов. Несколько неосторожных реплик за
столом. Какие-то запасные части к лазерным батареям исчезли без надлежаще убе-
дительного объяснения, Даже за меньшие промахи люди попадали в орган-банки.
Это былм анти-Плановые беспорядки. И со станции Поларис кое-кто тоже отправил-
ся на утилизацию, потому что Ганн аккуратно зафиксировал имена и данные. Но он
был уверен, что должен искать что-то гораздо более серьезное и опасное, чем
ошибки небрежного офицера.
За неделю Ганн убедился, к своему удовольствию, что если и существует
крупное анти-Плановое подполье, то не на станции Поларис.
Искать нужно было в другом месте.
Но в каком?
Он успел побывать там дважды, пока сообразил, где может находиться это
"другое место".
Как член младшего персонала Ганн вносил свою долю в КВ - камбузную вахту,
а также в команду по уборке, избавлению от отходов и так далее. Как правило,
такая работа была не из обременительных. Высококачественные духовки и кибер-
уборщики исполняли почти всю работу. Людям оставалось только убедиться, что
все автоматы работают как следует. И даже короткий рейс со станции на снего-
вую мусорницу был приятным разнообразием в рутинной жизни.
Он отправился в мусорный рейс вместе с М'Буной, и они коротали время за
отрывочными разговорами у пульта "шаланды" - нереактивного космического тягача
- пока контейнеры с мусором самостоятельно опорожнялись и возвращались на мес-
то. М'Буна никогда не возвращался к первоначальной реплике Ганна о воротниках
безопасности. И Ганну тоже не удавалось навести его на разговор на неплановую
тему, он даже оставил попытки. Они разговаривали о доме. Обсуждали проблемы
продвижения по службе. А также достоинства девушек.
У Ганна была одна девушка. Ее звали Джули Мартин.
- Маленькая такая,- серьезным голосом говорил Ганн,- и с такими красивыми
черными глазами. Она меня ждет. Когда я вернусь...
- Правильно,- сказал М'Буна.- Так вот, эта девушка, которая была у меня
в Лагосе...
- Ты говоришь об э т о й девушке,- сказал Ганн, а Джули была не эта,
она была моя девушка. Единственная, все остальные не в счет.
- Отчего же ты никогда не получаешь от нее писем? - спросил М'Буна.
Ганн замер.
- Она не любит писать письма,- сказал он после секундной паузы, ругая се-
бя. Какой глупейший промах! Он не получал писем от Джули Мартин по одной весь-
ма существенной причине - письма эти накапливались на Плутоне, ожидая его. Он
был в этом уверен - сюда их не могли переслать. Слишком велик был риск, что
кто-нибудь прочтет одно из писем и по косвенным замечаниям догадается, что
Ганн - не простой техник-лазерщик, каким кажется.
При первой же возможности Ганн сменил тему разговора.
- Слушай,- сказал он,- что это на экране?
На экране радара маленькая искорка сигнала опускалась с легкостью перышка
на поверхность снежной протопланеты. Какой-то мусор, несомненно. Ничего боль-
ше. Ничего необычного не было в том, что часть партии отходов вырвалась из
непрочных оков и принялась кружить в пространстве, чтобы через минуты или часы
все-таки осесть на поверхность.
Но М'Буна, мельком взглянув на экран радара, сказал как бы между прочим:
- Наверное, это комендант. Он время от времени проверяет, все ли здесь в
порядке.
Тщательно стараясь скрыть охватившее его возбуждение, Ганн сказал:
- Интересно, что он тут делает.
М'Буна пожал плечами, протянул руку и повернул выключатель. Контейнер
опустошил себя и вернулся на корабль.
- Знаешь, что,- сказал Ганн,- давай поглядим, что там такое.
Он не стал ждать ответа. Контейнер вернулся в гнездо, "шаланда" была в
готовности - ничто не могло помешать ему. Он включил корректирующие курсовые
ракеты. "Шаланда" двинулась вперед.
- Нет! Брось, Ганн. Старик вовсе не обрадуется, если заметит, что мы за
ним подсматриваем,- с напряжением в голосе сказал М'Буна.
Но Ганн не слушал его. Он был целиком поглощен наблюдением за экранами.
Если машин-полковник Зафар совершает тайные визиты на планетоид, то дол-
жна иметься на то причина. И он должен выяснить, что это за причина. Он дал на
экран максимальное увеличение, и навстречу ему прыгнула поверхность маленькой
протопланеты, состоявшей из замерзших газов.
Планетоид был в восемь или десять миль толщиной, формой напоминая более
контейнер для золы, чем шар. Для дальних протопланет из метана и водорода он
был необычно плотным - подойдя поближе к Солнцу, он бы превратился в крупную
комету. Его зеленоватая кора из твердых газов казалась на экране медленно кру-
тящейся метелью. Потревоженный толчком выброшенного мусора, весь планетоид
вибрировал, покрывавший его газовый снег медленно вздымался и опадал волнами.
И больше ничего не было видно.
Но даже небольшой планетоид имеет солидную площадь поверхности - по чело-
веческим меркам. Где-то здесь находился полковник Зафар. Ганн снова протянул
руку к пульту двигателя, чтобы пустить корабль в облет протопланеты.
Какой-то шум отвлек его.
Он обернулся и увидел, что М'Буна подался в его сторону, на лице его было
странное выражение ненависти и жалости, смешавшихся вместе. В руке он держал
блестящий металлический карандаш, направив его в сторону Ганна.
В оставшуюся у него долю секунды Ганн успел лихорадочно подумать: "Если
бы я только мог послать сообщение...Здесь происходит что-то анти-Плановое..."
И эта мысль была его последней мыслью. Он услышал шипение и едва успел
понять, что в шею его ужалила нейропуля, выпущенная из контрабандного писто-
лета М'Буной. Потом все погасло. Темнота и холод сомкнулись вокруг него.
ТРИ.
Нейропуля мгновенно анестезирует всякую нервную деятельность. Но это еще
не все.
Ее действие не ослабевает со временем само по себе. Жертва нейропули не
возвращается в сознание, пока ей не будет введен нейтрализующий препарат.
Когда Ганн пришел в себя, он не имел понятия, как долго пробыл под воз-
действием пули. Но одно он знал наверняка - он больше не находился в рубке
управления "шаланды"-мусоровоза.
Кроме того, место было ему вообще совершенно незнакомо.
Он лежал на неровном скалистом выступе, на подстилке из чего-то мягкого,
теплого, чего-то напоминающего лишайник или мох, растущего толстыми ступенча-
тыми слоями. Мох слабо, но ровно светился. на ближайших скалах свет был зеле-
новатым, на более дальних он казался красным и пурпурным.
И небо над скалами было бархатно-черным, с одной-единственной сверкающей
звездой.
Бойс Ганн с трудом поднялся на ноги - и воспарил в воздух. Опустившись,
наконец, обратно на землю, он осмотрелся вокруг. Если он не смотрел на яркую
звезду над головой и на светящиеся скалы, то глаза привыкали к темноте и он
мог разглядеть остальные звезды. Знакомые созвездия... И тут он все понял.
Яркая звезда была Солнцем.
Он находился на одном из Рифов Космоса.
Ганн никогда не узнал, как он попал сюда. Знал об этом наверняка один
М'Буна, а с ним Ганн никогда больше не встретился. Но одно было ясно - пока он
находился под воздействием нейропули, его привезли и выбросили на этом осколке
рифа. Без радиопередатчика, инструментов, корабля, скафандра - он мог уцелеть
на этом осколке, но все равно рано или поздно он умрет. Потому что никогда не
сможет его покинуть.
Да, это был отличный способ избавиться от лишнего человека, даже более
простой, чем убийство, поскольку не оставалось тела, которое нужно было еще
спрятать.
Ему было холодно, он чувствовал скованность в суставах. Кисти пук распух-
ли, лодыжки онемели. Судя по всему, его похитители не доверяли нейропуле и как
следует связали его. Но путы уже исчезли, а вместе с ними и всякие указания на
личность, доставившую его на этот риф. Голова болела. Во рту пересохло, и хо-
телось есть.
Сначала нужно было найти воду и еду, но он не мог устоять перед соблазном
прежде всего осмотреть чудесную местность. Металлические листья папоротников
позвякивали, как ветровые гонги. Откуда-то доносился далекий звук, похожий на
хлопанье крыльев целой стаи птиц. Откуда здесь птицы, подумал Ганн, это невоз-
можно. Но здесь могла быть какая-то жизнь. Рифы Космоса были сотворены живыми
организмами, подобно кораллам в океанах Земли. Здесь должна была быть жизнь.
Но эта жизнь не всегда была совместима с человеческой - и даже не очень
