отойдя в сторону. Планирующий открыл глаза и посмотрел по сторонам.
Перемена, которая произошла с Планирующим, показалась Ганну еще более
странной, чем все чудеса, виденные в Рифах. Мрачный, сердитый, раздраженный
человек вступил в сообщение с электронными удовольствиями Машины. В мир вер-
нулся уже совсем другой Планирующий - веселый, жизнерадостный, энергичный.
Зал наполнился его громким хохотом.
- Ага!- завопил он.- Ого! Вот это да! Хорошо!
Он уселся поудобнее в кресло и застучал кулаком по кварцу стола.
- Мы их изничтожим!- кричал он.- Рифовых крыс и Дитя Звезд - всех, кто
осмелится совать палки в колеса Плана! Мы их раздавим вместе с их фантазиями!
И ты нам поможешь в этом, Бойс Ганн, потому что станешь в этом деле избранным
инструментом Плана.
На какой-то безумный момент Ганна охватило желание повернуться и побе-
жать... или прыгнуть на Планирующего, пусть сработает заряд в кольце на шее, и
все его проблемы будут решены раз и навсегда. В веселом тоне Планирующего ему
чудилось что-то дикое и страшное. Если Машина способна произвести такую пере-
мену в самом любимом слуге, то... Ганн почувствовал страх. Он боялся Машины! И
сама эта мысль была страшна, потому что для него Машина всегда была великим
добрым повелителем, чьи суждения безошибочны, который всегда вознаграждает за
верную службу, наказывает за плохую. Но именно такая награда показалась Ганну
ужасным наказанием...
Но он сказал только:
- Да, сэр. Я служу Плану, сэр!
- Служи ему как следует, сынок!- с радостным выражением прокричал Плани-
рующий.- Служи ему всем сердцем и умом - или ты послужишь ему глазами, рука-
ми,печенкой и прочим - в орган-банке! Мы все служим Плану, сынок! Так или ина-
че!- И он разрешил Ганну идти, весело махнув рукой и повернувшись к генералу
Вилеру. Когда охранники сомкнулись вокруг Ганна, он успел бросить взгляд на
генерала Вилера. Серо-стальные глаза казались холодными и пустыми, но Ганн
прекрасно понимал, что они говорили.
- Н е п о д в е д и м е н я Г а н н,- говорили они.
ДЕВЯТЬ.
Было когда-то время, подумал Бойс Ганн, когда жизнь казалась простой, а
обязанности - ясными. В те полузабытые,похороненные времена,- неужели это бы-
ло всего несколько месяцев назад? - он встретил и полюбил девушку по имени
Джули Мартин. Он помнил ту ночь, когда они встретились, помнил проведенные
вместе долгие часы, бесконечные обещания, сияющую надежду на счастье впереди.
Он помнил уходящий вдаль песчаный пляж в курортном городе Плайя Бланка и ее
прощальный поцелуй. Очаровательная, любящая - она была всем, что мог желать
человек. Воспоминания о ней Бойс Ганн пронес через всю свою одиссею в двад-
цать миллиардов миль от Солнца в оба конца.
Но никогда он не был так далек от нее, как в этой комнате. Он мог бы,
если бы осмелился, коснуться губ, которые целовал на берегу Плайя Бланка - но
скрытое под капюшоном лицо больше не принаджлежало девушке по имени Джули
Мартин. В нем обитала сестра Дельта Четыре.
- Джули! Джули Мартин...- невольно сорвался шепот с губ Ганна.
Она стояла неподвижно, глядя на него серьезными темными глазами. Он ис-
кал в них хоть какой-то намек на то, что она узнала его, искал отзвука тепла
любви, наполнявшей их в Плайя Бланке, но ничего не мог найти.
Она качнула головой в капюшоне.
- Меня зовут Дельта Четыре,- сказала она мелодичным,как звон колокольчи-
ков, голосом.- Я буду вести ваш допрос для Машины.- Она продолжала стоять не-
подвижно, ожидая его ответа, бледное лицо наполовину прикрывал капюшон. Све-
тящаяся эмблема на ее балахоне, казалось, подсмеивалась над Ганном. Это был
знак "Не приближаться" - и он не осмелился бы нарушить его.
Но он не выдержал и спросил:
- Джули, разве ты совсем не помнишь меня?! Что с тобой случилоась?
Она провела пальцем по длинной нити электронных бус, каждая бусина отве-
чала звенящим тоном на прикосновение ее пальца.
- Майон Ганн,- пропела она в тон электронному звуку бусины,- насколько
вам известно, я служительница Машины. Не напоминайте мне о прошлой жизни.
- Но пожалуйста, Джули, скажи мне хотя бы, зачем ты это сделала? Почему
ты не...
Девушка медленно кивнула.
- Хорошо, у нас еще есть время,- пропела она.- Спрашивайте.
- Почему ты... Я хочу сказать, почему Джули Мартин не подождала моего
возвращения? Я послал с Плутона письмо...
- Ваше послание было доставлено,- пропела она.- Но Джули Мартин уже была
принята на обучение в служители Машины. Она уничтожила ваше послание. Она не
желает вспоминать об этом.
- Но я тебя любил!- взорвался Ганн.- Как ты могла бросить меня?
Безмятежное лицо смотрело на него без всякого любопытства.
- Джули Мартин любила вас,- поправила она мелодичным голосом,- Меня же
зовут Дельта Четыре. Пожалуйста, садитесь, майор Ганн. Я должна начать допрос
для Машины.
Ганн заставил себя опуститься на стул. Девушка пододвинула поближе вто-
рой стул и присела с тщательной плавностью движений.
Из складок пелерины она извлекла маленький, покрытый черным пластиком
связь-куб.
- Майор Ганн,- сказала она,- я должна спросить вас - являетесь ли вы тем
же лицом, что и Дитя Звезд?- Ее голос был чистой мелодией, холодный, ровный,
такой же далекий, как ее бледное овальное лицо.
- План его побери, нет!- вырвалось у Ганна.- Я этим вопросом сыт по гор-
ло! Я уже сто раз повторял...
Но девушка качала головой.
- Подождите,- прервала она его.- Одну минуту, пожалуйста.
Он хмуро следил за ней, боль от кровоподтеков усиливалась глубоким стра-
данием его сердца. Девушка склонила голову в капюшоне, снова коснулась длин-
ной нитки блестящих черных бусин. Всякий раз, когда раздавался звук
электронного колькольчика, ее голос повторял ноту, упражняясь в сложной гамме
тоновых фонов, составляющих искусственный язык механо.
Механо был труднопреодолимым мостом между Машиной и сознанием человека.
Раньше компьютеры преодолевали этот мост с помощью перевода, трансформирую
язык людей в Фортран или любой другой машинный язык, Фортран - в двоичные
числа, двоичные числа - в указания и сведения для операций. Изобретенный же
Машиной язык сам по себе был уже своего рода набором двоичных чисел, опреде-
лявших процесс в структуре Машины: открытие и закрытие контура, разрядка или
зарядка емкости, то или иное состояние ферромагнитного слоя ленты. Люди не
могут научиться говорить на языке двоичных чисел, в то же время Машина, уп-
равляющая Планом Человека, не могла тратить время на перевод. Вместо этого
она создала язык, который человек все же мог выучить - с большим трудом, при
условии сосредоточения, которое достигалось удалением от всех остальных ас-
пектов жизни, но все же выучить и говорить достаточно хорошо.
Механо был мостом, но преодолеть его было нелегко. Машина, для которой
счет времени шел на миллиардные доли секунды, не могла снижать темп до ско-
рости медлительной речи человека. Высчитав, что пропускная способность чело-
веческого уха и звукопроизносящего аппарата составляет около 50000 двоичных
единиц в секунду, она разработала язык, позволявший приблизиться к теорети-
ческому максимуму.
Обыкновенная человеческая речь передавала всего пятьдесят единиц инфор-
мации в секунду, язык механо был в тысячу раз эффективней.
И, как было известно Ганну, его было в тысячу раз труднее изучить.
С горечью понял он, что именно голос, который когда-то обратил его вни-
мание на Джули, музыкальный тихий голос стал виновником потери. Машина
постоянно вела поиск людей, которые были способны изучить механо, и если на-
ходила, то они становились ее служителями навсегда. Только одаренные особым
талантом люди могли изучить механо в совершенстве, хотя практически любой че-
ловек, затратив соответствующее время и усилия, мог изучить основы, чтобы кое
-как говорить и понимать. Настоящий же связник должен был обладать не только
широким вокальным диапазоном, но и абсолютным музыкальным слухом. Ему помога-
ли тональные четки. Перед разговором с Машиной служитель мог использовать их
в качестве эталона настройки, камертона. Но даже тональные бусины были не в
силах превратить обыкновенного человека в служителя, бегло говорящего на ме-
хано.
Глядя, как повторяет Дельта Четыре вызваниваемые бусинами ноты, Ганн
представил, сколько недель утомительных тренировок лежит у нее позади. Он
знал, что обучение требует полной концентрации, полной самоотдачи. И оконча-
тельной его наградой была блестящая металлическая пластина на лбу.
Дельта Четыре пропела серию серебристых нот, похожих на чириканье птицы.
Связь-куб ответил электронной серией похожих звуков. Сосредоточенные, бесс-
трастные глаза остановились, наконец, на Ганне.
- Теперь мы готовы,- сказала она.- Майор Ганн, Дитя Звезд - это вы?
Сотня вопросов - и теперь еще сто первый.
Бойс Ганн теперь мог отвечать на вопросы девушки совершенно автоматичес-
ки. Долгое повторение научило его губы и язык двигаться почти что самостоя-
тельно. Нет, я не Дитя Звезд. Я его никогда не видел. Я ничего не знаю о
Требовании Освобождения. Я никогда не участвовал в анти-Плановых движениях.
И все это время его сердце кричало: Д ж у л и ! В е р н и с ь !
Каждый раз, когда он отвечал на вопрос, сестра Дельта Четыре пропевала
ответ в связь-куб. Странные ноты совсем не напоминали его слов, но Ганн знал,
что каждая сложная фонема была одновременно и полнозначной морфемой, каждый
слог - синтагмой. И всякий раз, задав вопрос, она с абсолютным спокойствием
делала паузу, ожидая его ответа. Ее правильное лицо выглядело таким же нече-
ловеческим, каким казался голос.
- Для исполнения этого опасного задания я отправился на станцию Косми-
ческого Занавеса...- сказал Ганн, и дальше шла его длинная, столько раз пов-
торенная история.
У него возникло чувство, будто яркие золотые стены душат, сжимают его со
всех сторон. Сколько над нами тысяч футов скалы, подумал он. Сияет ли там,
наверху, Солнце, которое грозили погасить, заливая своими лучами леса и ран-
нюю весеннюю зелень на лугах? Или над нами расположились арктические льды?
Или мили темной глубины вод мирового океана?
Он ничего не знал.
И внезапно ему вдруг отчаянно захотелось снова оказаться в Рифах, на
Свободном Небе, с Карлой Снег. Эти странные космические образования вдруг по-
казались ему куда ближе Плана Человека. Он ощущал ностальгию по бесконечным
пространствам...по фантастической идее свободы...
Сердитое ворчание, послышавшееся из связь-куба, вернуло Ганна к реаль-
ности.
- Продолжаем,- проворковала Дельта Четыре.- На вас напали пироподы?
Ее голос напоминал звон хрустального колокольчика, холодный и пустой,
как черное пространство между Рифами. В нем не было и искры чувства, так же,
как и на абсолютно бесстрастном лице служительницы.
Он устало кивнул, потом вспомнил.
- Да, но перед этим - я забыл упомянуть раньше - перед этим Хиксон снял
снял с меня воротник.
Блестящие черные глаза сестры Дельта Четыре не расширились от ужаса. Она
спокойно пропела ответ в связь-куб, продолжая внимательно смотреть на Ганна,
хотя во взгляде ее появилась некоторая отрешенность, словно внутренне девушка
уже была поглощена тайным экстазом предстоящей сообщности.
Черная коробка заворчала.
- Машина требует пояснений,- пропела сестра Дельта Четыре.- Мы должны
отыскать этого Гарри Хиксона. Его свойство должно быть изучено Планом. Потом
каждый орган его тела должен быть тщательно уничтожен.
Ганн невесело усмехнулся, глядя на губы, которые целовал когда-то, так
давно.
- Извините, не могу вам помочь. Он умер.
- Машина не принимает ответа,- пропела она.- Разве вы не сказали, что не
-планированный отшельник снял ваш воротник? Разве вы не спросили, как он это
сделал?
- Нет,- признался Ганн. Он искал, надеялся увидеть живую искру в ее гла-
