произведений: это -- Хронографы или обзоры истории всемирной (точнее,
библейской, византийской, славянской и русской). Первая редакция хронографа
была составлена в 1512 г., преимущественно на основании греческих источников
с дополнительными сведениями по русской истории. Она принадлежала псковскому
"старцу Филофею". В 1616--1617 гг. был составлен хронограф 2-й редакции. Это
произведение интересно в том отношении, что более древние события изображает
на основании первой редакции хронографа, а русские -- начиная с XVI, XVII
вв. -- описывает заново, самостоятельно. Автор его несомненно обладает
литературным талантом и, кто хочет ознакомиться с древнерусской риторикой в
ее удачных образцах, должен прочитать статьи по русской истории в этом
хронографе. В XVII в. московское общество начинает проявлять особенную
склонность к хронографам, которые растут в большом количестве. Погодин в
свою библиотеку собрал их до 50 экземпляров; нет сколько-нибудь крупного
собрания рукописей, где бы их не считали десятками. Распространенность
хронографов легко объяснить: краткие по системе изложения, написанные
литературным языком, они давали русским людям те же сведения, что и
летописи, но в более удобном виде.
Кроме собственно летописей, в древнерусской письменности можно найти
много литературных произведений, служащих источниками для историка. Можно
даже сказать, что вся древнерусская литературная письменность должна
рассматриваться как исторический источник, и часто трудно бывает
предугадать, из какого литературного труда историк почерпнет лучшее
разъяснение интересующего вопроса. Так, например, смысл сословного
наименования Киевской Руси "огнищанин" толкуется в историографии не только
из памятников законодательства, но и из древнего славянского текста поучений
св. Григория Богослова, в котором встречаем архаическое речение "огнище" в
смысле "рабы", "челядь" ("гредящеися многы огнищи и стады"). Переводы
священных книг, сделанные кн. А. М. Курбским, дают материал для биографии и
характеристики этого знаменитого деятеля XVI в. Но при таком значении всего
историко-литературного материала некоторые его виды имеют все-таки особенный
интерес для историка;
таковы отдельные сказания о лицах и фактах, носящие на себе характер то
исторический, то публицистический. Ряд исторических сказаний целиком занесен
в наши летописные своды: таковы, например, сказания о крещении Руси, об
ослеплении князя Василька, о битве на Липице, о Батыевом нашествии, о
Куликовской битве и много других. В отдельных списках или также сборниках
дошли до нас любопытные публицистические произведения древней Руси, которыми
особенно богат был XVI век; из них видное место занимает "История",
написанная кн. А. М. Курбским о Грозном; памфлетические произведения так
называемого Ивашки Пересветова, защитника правительственной системы
Грозного; "Повесть некоего боголюбивого мужа", бывшего противником этой
системы; "Беседа Валаамских чудотворцев", в которой видят произведение
боярской среды, недовольной московскими порядками, и т. п. Рядом с
публицистикой в XVI--XVII вв. продолжала существовать и развиваться
историческая письменность, выражаясь рядом любопытных повестей и сказаний,
принимавших часто крупные внешние объемы. Такова, например, составленная в
XVI в. "История о Казанском царстве", излагающая историю Казани и падение ее
в 1552 г. В XIII томе "Русской исторической Библиотеки" издана целая серия
русских повестей о смутном времени, из которых многие давно уже стали
известны исследователям смуты. Среди десятков этих повестей выдаются: 1) так
называемое Иное сказание, представляющее собою политический памфлет,
вышедший из партии Шуйских в 1606 г.; 2) Сказание келаря Троице-Сергеевой
Лавры Авраамия Палицына, написанное в окончательном виде в 1620 г.; 3)
Временник Ивана Тимофеева, очень любопытная хроника смуты; 4) Повесть князя
И. Мих. Катырева-Ростовского, отмеченная печатью большого литературного
таланта; 5) Новый Летописец -- попытки фактического обзора смутной эпохи и
т. д. К более поздней эпохе относятся сказания о взятии Азова казаками,
описание Московского государства, сделанное Г. К. Котошихиным в 60-х годах
XVI I в., и, наконец, целый ряд записок русских людей (кн. С. И. Шаховского,
Баима Болтина, А. А. Матвеева, С. Медведева, Желябужского и др.) о времени
Петра Великого. Этими записками открывается бесконечный ряд мемуаров русских
деятелей, принимавших участие в правительственной деятельности и
общественной жизни XVIII и XIX столетий. Общеизвестность некоторых мемуаров
(Болотова, Дашковой) избавляет от необходимости перечислять виднейшие из
них.
Рядом с историческими сказаниями в качестве исторического источника
стоят сказания агиографические или жития святых и повествования о чудесах.
Не только самое житие святого дает иногда ценные исторические показания об
эпохе, в которую жил и действовал святой, но и в "чудесах" святого,
приписанных к житию, историк находит важные указания об обстоятельствах того
времени, когда совершались чудеса. Так, в житии Стефана Сурожского одно из
повествований о чуде святого дает возможность установить существование
народа Русь и его действия в Крыму ранее 862 г., когда, по летописи, Русь
была призвана в Новгород с Рюриком. Безыскусственная форма древнейших житий
дает особенную ценность их показаниям, но с XV в. вырабатываются особые
приемы писания житий, заменяющие риторикой фактическую содержательность и
искажающие смысл факта в угоду литературной моде. Жития (св. Сергия
Радонежского, Стефана Пермского), составленные в XV в. Епифанием Премудрым,
уже страдают риторикой, хотя и отмечены литературным талантом и силою
искреннего чувства. Больше риторики и холодной условности в житиях,
составленных учеными сербами, жившими на Руси в XV в.: митр. Киприяном и
монахом Пахомием Логофетом. Сочинения их создали на Руси условную форму
житийного творчества, распространение которой заметно на житиях XVI и XVII
вв. Эта условная форма, подчиняя себе содержание житий, лишает их показания
свежести и точности.
Мы закончим перечень исторических источников литературного типа, если
упомянем о большом числе тех записок о России, которые были в разные века
составлены иностранцами, посещавшими Русь. Из сказаний иностранцев заметнее
труды: католика-монаха Плано Карпини (XIII в.), Сигизмунда Герберштейна
(начало XVI в.), Павла Иовия (XVI в.), Иеронима Горсея (XVI в.),
Гейденштейна (XVI в.), Флетчера (1591), Маржерета (XVII в.), Конрада Буссова
(XVII в.), Жолкевского (XVII вв.), Олеария (XVII в.), фон-Мейерберга (XVII
в.), Гордона (конец XVII в.), Корба (конец XVII в.). Для истории XVIII в.
большое значение имеют дипломатические депеши западноевропейских послов при
русском дворе и бесконечный ряд мемуаров иностранцев. знакомых с русскими
делами. Наряду с сочинениями иностранных писателей, знавших Россию, следует
помянуть и тот иноземный материал, которым пользуются историки при изучении
первых страниц истории славян и Руси. Начало нашей исторической жизни
нельзя, например, изучать без знакомства с арабскими писателями (IX--Х вв. и
позднее), знавшими хазар, русь и вообще народы, обитавшие на нашей равнине;
одинаково необходимо пользоваться сочинениями и византийских писателей,
хорошее знакомство с которыми в последнее время дает особенные результаты в
трудах В. Г. Васильевского, Ф. И. Успенского и других наших византинистов.
Наконец, сведения о славянах и руссах находятся у средневековых писателей
западноевропейских и польских: готского историка Иорнанда [правильно --
Иордана. -- Ред.] (VI в.), польских Мартина Галла (XII в.), Яна Длугоша (XV
в.) и других.
Перейдем к памятникам юридического характера, к памятникам
правительственной деятельности и гражданского общежития. Этот материал
обыкновенно зовется актами и грамотами и во множестве хранится в
правительственных архивах (из которых замечательны: в Москве -- Архив
Министерства иностранных дел и Архив Министерства юстиции, в Петрограде --
Архивы Государственный и Сенатский, наконец, Архивы в Вильне, в Витебске и
Киеве). Чтобы освоиться с архивным материалом, следует его по возможности
точно классифицировать, но памятников юридического характера до нас дошло
так много и они так разнообразны, что это довольно трудно сделать. Мы можем
отметить только главные виды: 1) Государственные акты, т.е. все документы,
которые касаются важнейших сторон государственной жизни, например, договоры.
Памятники этого рода сохранились у нас от самого начала нашей истории, это
замечательные договоры с греками Олега и последующих князей. Далее, ряд
междукняжеских договоров дошел до нас от XIV--XVI вв. В этих договорах
определяются политические отношения древне-русских князей. Рядом с
договорными грамотами надо поставить грамоты душевные, т.е. духовные
завещания князей. До нас, например, дошли два духовных завещания Ивана
Калиты. Первое написано перед поездкой в орду, второе перед смертью. В них
он делит все имущество между сыновьями и поэтому перечисляет его. Таким
образом, душевная грамота является подробнейшим перечнем земельных владений
и имущества русских князей и с этой точки зрения представляет весьма ценный
исторический и географический материал. Задушевными грамотами упомянем
грамоты избирательные. Первая из них относится к избранию Бориса Годунова на
московский престол (ее составление приписывают патриарху Иову); вторая -- к
избранию Михаила Феодоровича Романова. Наконец, к государственным актам
должны быть отнесены памятники древнерусского законодательства. К ним прежде
всего следует отнести Русскую Правду, поскольку ее можно признавать актом
правительственной деятельности, а не частным сборником. Затем сюда же
относятся Судные грамоты Новгорода и Пскова, утвержденные вечем; они
заключают ряд установлений по судебным делам. Таким же характером отличается
и Судебник Ивана III 1497 г. (называемый первым или княжеским). В 1550 г. за
этим судебником последовал второй или царский Судебник Ивана Грозного, более
полный, а через 100 лет после него в 1648--1649 гг. было составлено Соборное
Уложение царя Алексея Михайловича, которое было сравнительно уже очень
полным кодексом действовавшего тогда права. Рядом со сборниками светского
законодательства действовали в сфере церковного суда и администрации
сборники законодательства церковного (Кормчая книга или Номоканон и др.);
эти сборники составлены были в Византии, но в течение веков понемногу
приноравливались к особенностям русской жизни. 2) Вторым видом
историко-юридического материала являются административные грамоты: это
отдельные правительственные распоряжения, даваемые или на частные случаи
административной практики, или отдельным лицам и общинам для того, чтобы
определить отношения этих лиц и общин к власти. Из таких грамот некоторые
имели довольно широкое содержание -- например, грамоты уставные и губные,
определявшие порядок самоуправления целых волостей. В большинстве же это
отдельные распоряжения правительства по текущим делам. В Московском
государстве законодательство развивалось именно путем накопления отдельных
законоположений, из которых каждое, возникая по поводу частного случая,
обращалось затем в прецедент для всех подобных случаев, становилось
постоянным законом. Такой казуистический характер законодательства создал в
