тогда пушки замолчали. И разбрелись средь кочек могильных провожающие. И ка-
реты разъехались. И тогда на кладбище опять стало тихо...
Генерал-прокурора на Руси не стало!
- А мне опять думать, - сказал граф Бирен своему фактору Лейбе Либману. -
Сначала умер обер-прокурор Маслов, теперь горлопан этот... Кого еще я могу
противопоставить мерзавцу Остерману, который день ото дня наглеет, набирая
силу в государстве?
За окнами графской кареты скользила, почти не задевая Бирена, будничная
суета Невской першпективы.
- Может... Волынского? - подсказал Либман. - Он верен вам.
- Он верен, как верны пантеры мамелюкам в Египте: сегодня она ласкова, а
завтра рвет глоясу своему повелителю...
Анна Иоанновна смерти всегда боялась (даже чужой). Имени покойного в раз-
говоре с Остерманом старалась не упоминать.
- На место упалое кого думаешь поднимать? - спросила.
Чихнул Остерман, и стало тихо в апартаментах царицы.
- Никого,- ясно ответил Остерман.
- А как же империи без надзору прокурорского быть?
- Ваше величество, - уверенно заговорил Остерман, - за время мудрого царс-
твования вашего нравы в народе вы столь исправили своим личным примером, что
отныне и без генерал-прокурора нам обойтись можно, ибо кротость ваша тому
способствует...
Так и сделали - прокурорский надзор уничтожили. Теперь была открыта дорога
любому беззаконию. Воруй... грабь... режь... насилуй... убивай... жги! Если
ты богат и знатен, тебя никто не осудит.
Но на смену "остермановщине" из тени престола уже медленно подкрадывалась
осторожная вороватая "бироновщина". Два паука в банке одной никогда не ужи-
вутся. И будут жрать один другого, лапы друг другу отрывая, пока один из них
не испустит дух.
А далеко от двора и Петербурга жила особая Россия - Россия трудов и подви-
гов, поисков и находок. Окраины страны определяли будущее развитие Российской
державы. Этим окраинам нужны были не сахар и не шелк, не пудра и не павлины,
не Педриллы и не Арайи, - только головы-природные, разумные, дерзостные! Хи-
мия, металлургия, геология, физика - вот суть наук промышленных, и было реше-
но отправить за границу трех учеников...
Выбрали из студентов - Ломоносова, Виноградова, Рейзера!
Барон Корф вышел к ним, чтобы проститься перед разлукой.
- Я верю, - сказал он, - что вас ждет славное будущее. Кто-либо из вас
троих да будет прославлен! Может, это станете вы, - сказал он Рейзеру. - На-
деюсь и на вас, сударь, - повернулся барон к Виноградову. - Или... вы? - неу-
веренно произнес Корф, глянув на Ломоносова. - В любом случае, - заключил ба-
рон свою речь, - я уверен в силе разума вашего, и пусть знания, обретенные
вами за границей, обратятся в глубину России, которую вы должны прославить
своей ученостью...
После чего Корф отправился в Курляндию, где на лесной поляне (рано на
рассвете) он бился с Менгденом за руку и сердце прекрасной фрейлины Вильде-
ман. Пронзенный шпагой выше третьего ребра, Корф был сражен бесславно на поле
чести и возвратился в Петербург, где его ждала отставка от дел академических.
- Безбожников я не люблю! - сказала ему Анна Иоан-новна.
Корф, страдая от раны, с трудом согнулся в поклоне.
- Безбожники, - отвечал, издеваясь над ханжеством императрицы, - необходи-
мы великому государству так же, как и святоши, помазанные лампадным масли-
цем... Ах, ваше величество! Приговорите же меня к делам самым безбожным и са-
мым безнравственным.
И его сделали дипломатом (он укатил в Европу). Но все-таки, пока он правил
академией, ему удалось свершить хоть одно доброе дело - Корф устроил судьбу
трех безвестных юношей... "Как-то они там сейчас? Куда влекут их паруса евро-
пейской учености?"
Петр Рейзер сделается заправским уральским горняком. Дмитрий Виноградов
откроет "китайский секрет" и создаст для России фарфор, прозрачный и лучис-
тый. А вот Ломоносов... Кем станет Ломоносов? Море жизни человеческой было
очень бурным. Но и паруса судеб людских насыщены ветрами до предела.
ЭПИЛОГ
Кардинал Флери вошел в покои Людовика XV.
- Мы напрасно пренебрегаем Россией, - сказал он королю. - Не ошибается ли
Франция, отворачиваясь от страны, которая велика уже по своей неисчислимой
пространственности?
- Пространство еще не делает империи, - отвечал король.
- Но в выгодах политики Версаля было бы разумней признать Россию за импе-
рию. Весь мир уже не называет Анну Иоанновну царицей, лишь французское коро-
левство упорствует на этом титуле...
- Варварская окраина мира! - отмахнулся Людовик.
- На этой-то окраине мира, - улыбнулся едко Флери, - мы, просвещенные
французы, потерпели стыдное поражение при Данциге. Не послужит ли гибель экс-
педиции графа Луи Плело хорошим уроком вашему величеству?
- Флери, - возмутился Людовик, - уж не затем ли вы пришли в столь поздний
час, чтобы учить своего короля на сон грядущий?
- Королей, увы, никто не учит, - покорно согласился кардинал. - Короли
обязаны сами учиться на собственных ошибках. И вы не забывайте, что я был ва-
шим наставником, когда вы еще были дофином. Вспомните, как я по утрам сек вас
розгами! Как раз по тем пухлым местам, которыми вы ныне усаживаетесь на прес-
тол...
- Ученье впрок пошло, - засмеялся Людовик, оживляясь.
- Послушайте ж меня, - продолжал Флери. - Недовольство русского народа
растет. Не пора ли нашей стране учесть всю силу этого гнева, чтобы в политике
Версаль использовал затем Россию, и дружбу с нею, и штыки русские... Вы пос-
мотрите на Австрию!
- Чушь! - сказал король, не желая смотреть на Австрию, извечную противницу
Франции.
- Однако такая "чушь", как дружба с Россией, дает Вене возможность исполь-
зовать в интересах Габсбургов легионы русских непобедимых армий... Побольше
бы и нам такой "чуши"! - с жаром воскликнул Флери.
- Русские, - сказал король, - ленивы и медлительны.
- Хороший механик, - подхватил Флери, - способен оценить достоинства маши-
ны, даже когда она находится в состоянии покоя. А сейчас чудовищная машина
России начинает двигаться.
- Она развалится на ходу... Флери, чего вы от меня хотите?
- Я хочу разумности в политике, ваше величество.
- Время разума не наступило. Когда мне говорят о России, я руководствуюсь
лишь чувством...
- Брезгливые чувства вашего величества могу расшевелить напоминаньем не
вполне уместным... Позволено ли будет?
- Да!
- Несчастная цесаревна Елизавета, дочь Петра Великого, была ведь наречен-
ной невестой вашей. Эта женщина могла бы по праву стать королевой Франции...
Если же этого не случилось, то Франции было бы удобно сделать Елизавету импе-
ратрицей российской! Политика двора русского движется Остер-маном лишь в ка-
налах интересов двора Венского. Но сбросьте власть насилия немецкого, и русс-
кие придут в объятия Франции... в ваши объятия, король!
Людовик XV задумался:
- Ваш трюк забавен, но... погодите, кардинал! Сейчас Россия устремляется
против нашего друга - Турции. Сначала мы проследим издалека, чем закончится
эта возня. Если русские станут побеждать, тогда - да, я согласен. Но я свято
верю в другое: турки замучают армии Миниха в тех необозримых степях, где от
жары мозг у людей закипает в черепе, как деревенская похлебка в медном котле.
А человек, который был нужен кардиналу Флери для связи с Россией, находил-
ся рядом...
Это был Сенька Нарышкин - бывший придворный развеселого двора цесаревны
Елизаветы Петровны.
Покинув родину, он нашел прибежище в Париже.
Сенька был не просто беглец от ужасов лихого царствования Анны Иоанновны -
это был политэмигрант!
В его душе зарождалась месть...
Он замышлял страшные планы: как вовлечь Францию в борьбу против иноземного
засилия в России?
Во сне ему виделась Елизавета - с короной на голове.
Нарышкин уже приметил дорогу, по какой Флери ездил в Версаль, и ему часто
хотелось вспрыгнуть на подножку кареты, чтобы сказать всесильному кардиналу:
"Ваша эминенция, вмешайтесь в дела русские... Что вам стоит потратить нес-
колько кошельков золота? Поверьте, это для Франции неубыточно! Зато Франция
сыщет на востоке друга верного - Россию... Кровавой Анне на престоле российс-
ком не быть - быть на престоле кроткой сердцем Елизавете!"
_______________________________
<1> Будущий знаменитый полководец - граф Петр Александрович Румянцев-Заду-
найский (1725-1796). (Здесь и далее прим. автора.)
<2> Ныне Ветка - поселок Гомельской области на юго-востоке Бела руси.
<3> Махание - так в XVIII в. называлась любовь, флирт. Махатель - любовник.
Эти выражения часто использовались в бьпу и в поэзии того времени.
<4> Л. Эйлер впоследствии написал трактат о новой теории музыки (Спб.,
1739) и выдвинул идею об отношении звуков к краскам. Эта идея его не умерла в
России - в 1910 г. А. Н. Скрябин сочинил первую светомузыкаяьную симфонию
"Прометей". В последние годы в СССР проводятся опыты по "видимой" музыке.
<5> Князь М. А. Белосельский (1702-1755), впоследствии адмирал и президент
Адмиралтейств-коллегаи; по делу Столетова был сослан в Оренбург на вечное жи-
тие; ни в чем не сознался; один из первых русских навигаторов Аральского мо-
ря; является родным дедом княгини Зинаиды Волконской, известной своей дружбой
с декабристами и А. С. Пушкиным.
<6> - А. Р. Тургенев (ум. в 1777 г.) - прапрадед И. С. Тургенева. Благодаря
красоте своей этот Тургенев был замечен одной турецкой "султаншей", которая и
помогла ему бежать из плена; позже, в царствование Елизаветы, был советником
Ревизион-коллегии.
Летопись вторая
БАХЧИСАРАЙ
Покрыты тенью бунчуков
И долы, и холмы сии...
Семен Собрав
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Народ татарский в покое быть никогда
не желают для своего обыкновенного облову
(т. е. для взятия пленных. - В. П.) и коры-
сти, и желают всегда войны и кровопроли-
тия, отчего оне, яко хищники, полнятся и
богатеют...
Граф Петр Толстой
На костях стоит великая Русь, на костях стоит - издревле, нерушимо, мно-
гострадально. Копни ее заступом возле Пскова иль Ладоги - оскалится череп
предка нашего в ухмылке извечной. Вскрой курган за Воронежем иль у Чигорина -
рассыплется скелет, цепями повитый; блеснет из праха серьга девичья, никого
не радуя. Москву вокруг изрой дотла - всюду кости, кости, кости людские. И -
мечи.
И - шлемы.
И - стрелы.
И - топоры...
Чуток сон старой Руси. Тихо дремлют дебри замшелые, над синим болотом выпь
плачет. А по берегам речек присели к земле погосты дедовские, и плывет в небе
(над крестами церквей ветхих) красная одичалая лунища...
Какой же век сейчас на Руси? Все равно - какой. Так было во времена Мамая,
так будет и ныне - в веке осьмнадцатом, в веке Вольтера и Ломоносова.
Сколько ни подливай в шербет виноградного хмеля, все равно татарин неве-
сел, пока не заполучит пленного ясыря. Нет набега на Русь - и сразу нищает
мир мусульманства. Опытные дипломаты отписывают ко своим дворам из Константи-
нополя: "Скоро опять предстоит набег на Русь, ибо в Великой Порте не стало
нянек и кормилиц для детей сераля..." От набега до набега живет татарин лишь
памятью о прошлом разбое. Вот когда было веселье! Тучами гнали рабов из Руси
- и крепких мужчин, и красивых девушек, и русых мальчиков. Тогда-то татарин
