необходимость защищать гарантирующую право на жизнь и достояние,
граждан государственность.
Но итальянская государственность тех бурных дней находилась в
печальнейшем положении. Если она еще и существовала, то
исключительно по инерции. Длившееся на протяжении целого столетия,
систематическое развитие формально демократической идеи, с
построенными на этой идее инструкциями совершенно атрофировало
монархическую власть. Король практически превратился в подобие
"Верховного Нотариуса", все дело которого сводится к "скреплению"
своей подписью и своей королевской печатью актов, формулирующих
действия парламентского правительства. И в критический период в жизни
страны королевская власть оказалась, как бы не существующей. С другой
стороны, и Парламент, построенный на чисто демократических
принципах народного представительства, и в теории выражающий волю
большинства, оказался практически совершенно безоружным и
бессильным перед буйным, диким, открыто разрушительным натиском
революционной черни.
Торжествовал принцип, по которому "законно сформированное и
законопослушное парламентское правительство не может действовать
иначе, как в рамках полной законности, орудиями и средствами,
предоставляемыми в его, правительства распоряжение существующими
законами".
Но торжество этого принципа приводило вот к чему: так как
законы не предусмотрели, да и не могли предусмотреть, возможности
грубого засилия ничтожного количественно, но могучего решимостью и
полным презрением к пресловутой "воле большинства" революционного
меньшинства, так как законы не предусмотрели, да и не могли, конечно,
предусмотреть, что подавляющее большинство мирного гражданского
населения в критический момент в жизни нации проявит пассивность, -
государственность оказалась лишенной возможности защищаться по
недостатку имевшихся в ее распоряжении сил и средств.
Но, ведь, и силы, и средства еще были?
Да, конечно, были. Это доказывается быстрым и чудесным
успехом предпринятой фашистами под руководством Муссолини борьбы
с революционными ордами. Это доказывается уже тем, что как только
фашисты принялись за активную борьбу, не считаясь с формальной
легальностью, с строгими рамками законности, - наметился огромный
прилив сторонников в ряды их организаций, и в первую голову - в ряды
их "боевых дружин".
Но, если это так, - тогда почему же эти антиреволюционные
национальные силы не пошли прямо на помощь еще существовавшей
государственности, не предоставили себя в распоряжение парламентского
правительства, обязанного защищать эту государственность?
- Потому что "законное правительство", являвшееся
"эманацией парламентского большинства", которое, в свою очередь,
являлось "эманацией большинства населения", - вовсе и не думало
призывать к себе на помощь эти живые и мощные национальные силы.
Почему? А, вот, видите ли...
По формально-демократической, то есть, бездушно-
теоретической государственной формуле, для парламентского
правительства нет никакой разницы между существующими
политическими партиями и группировками. Все партии, все группировки,
включая и социалистов, и коммунистов, и наконец, даже анархистов,
отрицающих всякую государственность, имеют совершенно одинаковое
право на существование и на действие, согласно своим программам.
Правительство не имеет права вмешиваться в борьбу партий, становиться
на сторону какой-нибудь одной партии, прибегать к активному
сотрудничеству с любой из них против другой или против других. По
теории, "правительство не может быть стороной в гражданской войне".
Если какая-нибудь партия взяла на себя инициативу этой гражданской
войны, то за правительством остается право и обязанность выступить
против данной партии. Если, только, конечно, это окажется практически
возможным...
Но если какая-нибудь другая политическая партия выступит
против первой и станет бороться с нею, хотя бы и во имя спасения
гибнущей явно государственности, во имя защиты и спасения целой
нации, - эта партия, видите ли, с чисто юридической точки зрения
совершает такое же преступление, как и первая, ибо она узурпирует права
и обязанности законного правительства.
А если это законное правительство проявляет свое полное и
всестороннее бессилие?
Нужды нет! Важен, ведь, принцип.
Но, ради Бога! Ведь, в таких случаях явно обнаруживается
полное банкротство этих великолепных принципов, оказывающихся
оторванными от живой жизни! Но, ведь, при применении таких теорий
государства и нации осуждаются на гибель, как только в населении
образуется достаточно многолюдная шайка маньяков или душегубов!
Ничего не поделаешь! Принцип прежде всего...
Мы, русские, лучше, чем кто-либо, знаем, к чему приводит
идиотское идолопоклонство перед бумажными, зачастую совершенно
бездушными принципами.
Ведь, именно во имя этих "священных принципов",
"Безвременное Правительство", в котором заседали Львовы, Милюковы и
Керенские, протестовало против задержки английскими агентами
мчавшегося в Россию Троцкого. Во имя тех же "священных принципов"
был допущен торжественный въезд в пределы, ведшей кровавую войну,
России несколько сот соратников Ленина, заведомых изменников и
предателей, которые, к тому же, ничуть и не скрывали своих намерений
заняться организацией в России социалистической революции, да еще во
дни войны.
Во имя все тех же "священных принципов" правительство
слизняка-истерика Керенского торжественно объявило "изменником и
предателем" генерала Корнилова, и одновременно раскрыло столичные
арсеналы для снабжения оружием двадцати тысяч петроградских
хулиганов, навербованных большевиками и готовившихся приняться
резать "буржуев".
Во имя тех же, собственно, "принципов" "Временное
Правительство" отказывалось применить силу для изгнания из дома
Кшесинской вооруженной шайки заведомых душегубов и грабителей,
называвших себя анархистами, и в то же время подвергало наказанию
казаков, которые "осмелились" разгромить захваченную большевиками
частную типографию и выбросить в Неву сотни пудов разрушивших
армию большевистских прокламаций...
Нечто подобное, пусть и в более смягченной форме, было и в
Италии: парламентское правительство, обязанное защищать жизнь и
достояние граждан, отказывалось применять вооруженную силу для
очищения фабрик, заводов и мастерских, захваченных организованными
социалистами и анархистами, шайками из рабочих и профессиональных
преступников, когда народившиеся фашисты принялись за активную
вооруженную борьбу с грабителями и убийцами, шедшим под красным
революционным флагом, то же правительство объявило действия
фашистов противозаконными и их самих подлежащими строгой
уголовной ответственности.
О том, что итальянская социалистическая партия является сугубо
ответственной за кровавые деяния, комплекс которых составлял
"действия гражданской войны", - парламентское правительство не
осмеливалось даже заикаться. Но оно же, под давлением тех же
социалистов, определенно склонялось К идее объявления, защищавшей
экстралегальными средствами ту же государственность, фашистской,
партии "преступную". И собиралось, в угоду социалистам, объявить эту
партию распущенной, а в случае ее неподчинения распоряжению властей,
намеревалось пустить в ход и вооруженную силу, ту самую, которую не
решилось пустить в ход против социалистов и коммунистов.
Я много раз задумывался над вопросом, чем объяснить успех
борьбы итальянских фашистов с революционной чернью, наметившихся
на первых же шагах фашистского движения, и бывший полным,
кричащим контрастом с неуспехом всех попыток такой же борьбы со
стороны государственной власти.
Может быть, я ошибаюсь, но, право же, нахожу только
единственное объяснение, услышанное мной тогда же от одного
фашистскою "боевика", вот оно. Пусть мой читатель извинит меня за
некоторое многословие. Оно тут оказывается необходимым.
- Культурное человечество проглядело тот факт, что народилась
и приобрела права гражданства социалистическая партия,
противопоставляющая себя всему остальному человечеству. Общее
законодательство, вырабатывавшееся долгими веками, явно оказывается
отставшим от века, как отставшей оказывается и господствующая в
обществе психология. По ныне везде и всюду применяемому
законодательству культурных стран, в принцип возводится лишь
индивидуальная ответственность. Принцип этот проводится так далеко,
что, например, когда в руки власти попадаются, члены разбойничьей
шайки, целой организации, занимающейся грабежом и душегубством, как
промыслом, суд скрупулезно разбирается, кто из членов этой шайки и в
какой именно степени, повинен в действиях, совершенных шайкой.
Например, - одна ответственность возлагается на разбойника,
специальностью которого было производить так называемую "разведку"
или сторожить, покуда другие душат и режут своих жертв. Другая степень
ответственности признается за тем, кто жертву только держал, но сам не
резал. Третья за тем, кто резал. При этом, во имя гуманности, сознательно
упускается из виду, что сама-то данная шайка создана с заранее
определенной целью грабить, душить и резать, что а ней роли
распределяются по соображениям внутреннего порядка, и что действия
отдельных членов являются только элементами одного органически
целого. С этой же точки зрения, уже одно пребывание на положении
сочлена разбойничьей организации является достаточным для
применения высшей степени наказания. Раз речь идет о "шайке", то
нельзя говорить, что "Икс ограбил, а Игрек зарезал" ведь, они
действовали не как индивидуумы, а как члены шайки. Значит, надо
говорить: "шайка ограбила", "шайка зарезала". И надо признавать, что
ответственность за действия Икса и Игрека ложится на всех их
сотоварищей.
Ныне действующее законодательство вырабатывалось, в
основных своих чертах, еще тогда, когда не было политических партий,
ставящих себе основной задачей разрушение ныне существующего
экономического строя и установления диктатуры одного класса. Такой
партией является социалистическая, со всеми своими разветвлениями. В
основу своей политической деятельности она берет принцип борьбы не с
субъектом, а с классом. Эта партия, в лице своих отдельных сочленов,
взрывает динамитом принадлежащую Иксу фабрику или подсылает убийц
к Игреку не потому, что Икс и Игрек чем-либо хуже всех других
несоциалистов, а потому, что они принадлежат к классу, которому
социалисты объявили войну, и который они стремятся подвергнуть вовсе
не теоретическому, а чисто физическому уничтожению. Это доказано
красноречивыми примерами деятельности коммунистов Баварии, в
Венгрии и особенно в России. Если бы взрывание фабрик и буйство
"буржуев" не предусматривались самой программой действий, то,
конечно, ответственность за эти деяния можно было бы возлагать только
на лиц их совершивших. Но так как подобные деяния предусматриваются
самими программами социалистических партий, то, ясное дело,
ответственность должна быть распространяема и на всю партию, и в
первую голову, конечно, на лиц, занимающих в этой партии руководящие
посты.
Борьба, находящейся в угрожаемом положении
государственности с отдельными социалистами не имеет смысла, если
она не распространяется на всю организацию, членами которой эти
отдельные субъекты состоят.
Везде и всюду социалистические партии, согласно с их теорией, с
их программами, ведут, в той или иной форме, гражданскую войну. Где
только предоставляется возможным, по инициативе тех же "идеологов" и
"лидеров", - социалисты прибегают в надлежащий, по их оценке,
момент и к самым кровавым расправам с политическими противниками,
даже держащимися совершенно пассивно. Где обстоятельства еще не
позволяют применения кровавого террора, там социалисты ведут
кропотливую подготовительную работу для этого массового террора. Но
нигде и ни при каких обстоятельствах они не отказываются от своего
намерения приняться грабить и резать "буржуев", как только для этого
представится удобный случай.
