образом. Кукла шла без посторонней помощи.
О, Суок прекрасно играла свою роль! Если бы она попала в общество са-
мых настоящих кукол, то, без всякого сомнения, они приняли бы ее за та-
кую же куклу.
Она была спокойна. Она чувствовала, что роль ей удается.
"Бывают более трудные вещи, - думала она. - Например, жонглировать
зажженной лампой. Или делать двойное сальто-мортале..."
А Суок случалось в цирке проделывать и то и другое.
Словом, Суок не боялась. Ей даже нравилась эта игра. Гораздо сильнее
волновался доктор Гаспар. Он шел позади Суок. Она ступала маленькими
шажками, подобно балерине, идущей на носках. Платье ее шевелилось, дро-
жало и шелестело.
Сверкали паркеты. Она отражалась в них розовым облаком. Она была
очень маленькая среди высоких залов, которые увеличивались от блеска
паркетов в глубину, а в ширину - от зеркал.
Можно было подумать, что это маленькая цветочная корзинка плывет по
огромной тихой воде.
Она шла, веселая и улыбающаяся, мимо стражи, мимо кожаных и железных
людей, которые смотрели как зачарованные, мимо чиновников, которые улы-
бались впервые в жизни.
Они отступали перед ней, давая ей дорогу, точно это была владетельни-
ца этого дворца, вступающая в свои права.
Стало так тихо, что слышались ее легкие шаги, звучавшие не громче па-
дения лепестков.
А сверху, по широчайшей лестнице, такой же маленький и сияющий, спус-
кался навстречу кукле наследник Тутти.
Они были одного роста.
Суок остановилась.
"Так вот он, наследник Тутти!" - подумала она.
Перед ней стоял худенький, похожий на злую девочку мальчик, серогла-
зый и немного печальный, наклонивший растрепанную голову набок.
Суок знала, кто такой Тутти. Суок знала, кто такие Три Толстяка. Она
знала, что Три Толстяка забрали все железо, весь уголь, весь хлеб, добы-
тый руками бедного, голодного народа. Она хорошо помнила знатную стару-
ху, которая натравила своих лакеев на маленькую Суок. Она знала, что это
все одна компания: Три Толстяка, знатные старухи, франты, лавочники,
гвардейцы - все те, кто посадил оружейника Просперо в железную клетку и
охотился за ее другом, гимнастом Тибулом.
Когда она шла во дворец, она думала, что наследник Тутти покажется ей
отвратительным, чем-то вроде знатной старухи, только с длинным и тонким
языком малинового цвета, всегда высунутым наружу.
Но никакого отвращения она не почувствовала. Скорее ей стало приятно
оттого, что она его увидела.
Она смотрела на него веселыми серыми глазами.
- Это ты, кукла? - спросил наследник Тутти, протягивая руку.
"Что же мне делать? - испугалась Суок. - Разве куклы говорят? Ах, ме-
ня не предупредили!.. Я не знаю, как себя вела та кукла, которую заруби-
ли гвардейцы..."
Но на помощь пришел доктор Гаспар.
- Господин наследник, - сказал он торжественно, - я вылечил вашу кук-
лу! Как видите, я не только вернул ей жизнь, но и сделал эту жизнь более
замечательной. Кукла, несомненно, похорошела, затем она получила новое,
великолепное платье, и самое главное - я научил вашу куклу говорить, со-
чинять песенки и танцевать.
- Какое счастье! - тихо сказал наследник.
"Пора действовать", - решила Суок.
И тут маленькая актриса из балаганчика дядюшки Бризака выступила в
первом дебюте на новой сцене.
Этой сценой был главный дворцовый зал. А зрителей собралось много.
Они толпились со всех сторон: на вершинах лестниц, в проходах, на хорах.
Они лезли из круглых окон, переполняли балконы, карабкались на колонны,
чтобы лучше видеть и слышать.
Множество голов и спин, самых разнообразных цветов и красок, горело в
ярком солнечном освещении.
Суок видела лица, которые смотрели на нее широко улыбаясь.
Повара с растопыренными пятернями, с которых, как клей с веток, сте-
кали красные сладкие соки или коричневые жирные соусы; министры в раз-
ноцветных расшитых мундирах, точно обезьяны, переодетые петухами; ма-
ленькие пухлые музыканты в узких фраках; придворные дамы и кавалеры,
горбатые доктора, длинноносые ученые, вихрастые скороходы; челядь, разо-
детая не хуже министров.
Вся эта масса лепилась ко всему, к чему можно было прилепиться.
И все молчали. Все затаив дыхание смотрели на маленькое розовое соз-
дание, которое спокойно и с большим достоинством двенадцатилетней девоч-
ки встречало эту сотню взглядов. Она совершенно не смущалась. Эти зрите-
ли вряд ли были более строгими, чем зрители на площадях, где чуть ли не
каждый день представляла Суок. О, то были очень строгие зрители: зеваки,
солдаты, актеры, школьники, маленькие торговцы! И тех Суок не страши-
лась. А они говорили: "Суок - самая лучшая актриса в мире..." И бросали
на ее коврик последнюю мелкую монету. А между тем за такую маленькую мо-
нету можно было бы купить пирожок с печенкой, который заменял какой-ни-
будь чулочнице и завтрак, и обед, и ужин.
И вот Суок начала разыгрывать свою роль куклы по-настоящему.
Она сдвинула носки, потом приподнялась на них, подняла к лицу руки,
согнутые в локтях, и, шевеля обоими мизинцами на манер китайского манда-
рина, начала петь песенку. При этом она покачивала головой в такт мотиву
направо и налево.
Улыбалась она кокетливо и лукаво. Но все время она старалась, чтобы
глаза ее были круглые и широкие, как у всех кукол.
Она пела так:
Вот наукой неизвестной,
Раздувая в тиглях жар,
Воскресил меня чудесно
Добрый доктор наш Гаспар.
Посмотри: я улыбнулась.
Слышишь ли: вздохнула я...
Так опять ко мне вернулась
Жизнь веселая моя.
Я всю жизнь к тебе спешила,
Столько спутала дорог!..
Не забудь сестрички милой
Имя нежное - Суок!
Снова я живою стала,
И, заснувши в тишине,
Я тебя во сне видала, -
Как ты плакал обо мне!
Посмотри: дрожат реснички,
Льется волос на висок.
Не забудь твоей сестрички
Имя нежное - Суок!
- Суок, - тихо повторил Тутти.
Глаза его были полны слез, и от этого казалось, что у него не два, а
четыре глаза.
Кукла окончила песенку и сделала реверанс. Зал восхищенно вздохнул.
Все зашевелились, закивали головами, защелкали языками.
Действительно, мелодия песенки была очаровательна, хотя и несколько
печальна для такого молодого голоса, а сам голос звучал такой прелестью,
что казалось - исходил из серебряного или стеклянного горла.
- Она поет, как ангел, - раздались в тишине слова дирижера.
- Только песенка ее немного странная, - заметил какой-то сановник,
звякнув орденом.
На этом критика оборвалась. В зал вошли Три Толстяка. Скопление пуб-
лики могло показаться им неприятным - все бросились к выходам. Повар в
суматохе влепил свою пятерню со всем запасом малинового сока в спину ка-
кой-то красавицы. Красавица взвизгнула, и при этом обнаружилось, что у
нее вставная челюсть, потому что челюсть выпала. Толстый гвардейский ка-
питан наступил на красивую челюсть некрасивым, грубым сапогом.
Раздалось: хрясь, хрясь! - и церемониймейстер, подвернувшийся тут же,
выругался:
- Набросали орехов! Трещат под ногами! Возмутительно!
Красавица, потерявшая челюсть, хотела закричать и даже воздела руки,
но, увы, вместе с челюстью погиб и голос. Она только прошамкала нечто
маловразумительное.
Через минуту в зале не было лишних. Остались только ответственные ли-
ца.
И вот Суок и доктор Гаспар предстали перед Тремя Толстяками.
Три Толстяка не казались взволнованными вчерашними событиями. Только
что в парке они играли в мяч под наблюдением дежурного врача. Это дела-
лось ради моциона. Они очень устали. Потные лица их блестели. Рубашки
прилипли к их спинам, и спины эти походили на паруса, раздутые ветром. У
одного из них под глазом темнел синяк в форме некрасивой розы или краси-
вой лягушки. Другой Толстяк боязливо поглядывал на эту некрасивую розу.
"Это он запустил ему мяч в лицо и украсил его синяком", - подумала
Суок.
Пострадавший Толстяк грозно сопел. Доктор Гаспар растерянно улыбался.
Толстяки молча оглядывали куклу. Сияющий вид наследника Тутти привел их
в хорошее настроение.
- Ну-с, - сказал один, - это вы доктор Гаспар Арнери?
Доктор поклонился.
- Ну, как кукла? - спросил другой.
- Она чудесна! - воскликнул Тутти.
Толстяки никогда не видели его таким оживленным.
- Вот и отлично! Она действительно выглядит хорошо...
Первый Толстяк вытер ладонью лоб, злобно крякнул и сказал:
- Доктор Гаспар, вы исполнили наше приказание. Теперь вы имеете право
требовать награды.
Наступило молчание.
Маленький секретарь в рыжем парике держал перо наготове, чтобы запи-
сать требование доктора.
Доктор начал излагать свою просьбу:
- Вчера на Площади Суда построили десять плах для казни восставших...
- Их казнят сегодня, - перебил Толстяк.
- Я именно это и имею в виду. Моя просьба такова: я прошу даровать
всем пленникам жизнь и свободу. Я прошу отменить казнь вовсе и сжечь эти
плахи...
Рыжий секретарь, услышав эту просьбу, уронил от ужаса перо. Перо, от-
лично заостренное, вонзилось в ногу Второго Толстяка. Тот закричал и за-
вертелся на одной ноге. Первый Толстяк, обладатель синяка, злорадно за-
хохотал: он был отомщен.
- Черт возьми! - орал Второй Толстяк, выдергивая из ступни перо, как
стрелу. - Черт возьми! Эта просьба преступна! Вы не смеете требовать та-
ких вещей!
Рыжий секретарь удрал. Ваза с цветами, которую он опрокинул на ходу,
летела за ним и рвалась на части, как бомба. Полный получился скандал.
Толстяк выдернул перо и швырнул его вдогонку секретарю. Но разве при
эдакой толщине можно быть хорошим копьеметателем! Перо угодило в зад ка-
раульного гвардейца. Но он, как ревностный служака, остался неподвижен.
Перо продолжало торчать в неподходящем месте до тех пор, пока гвардеец
не сменился с караула.
- Я требую, чтобы даровали жизнь всем рабочим, приговоренным к смер-
ти. Я требую, чтобы сожгли плахи, - повторил доктор не громко, но твер-
до.
В ответ раздались крики Толстяков. Получалось такое впечатление, буд-
то кто-то ломает щепки.
- Нет! Нет! Нет! Ни за что! Они будут казнены!
- Умрите, - шепнул доктор кукле.
Суок сообразила, в чем дело. Она снова встала на носки, пискнула и
покачнулась. Платье ее затрепетало, точно крылья у пойманной бабочки,
голова опустилась, - каждую секунду кукла готова была упасть.
Наследник бросился к ней.
- Ах! Ах! - закричал он.
Суок пискнула еще печальнее.
- Вот, - сказал доктор Гаспар, - вы видите? Кукла снова потеряет свою
жизнь. Механизм, заключенный в ней, слишком чувствителен. Она оконча-
тельно испортится, если вы не исполните моей просьбы. Я думаю, что гос-
подин наследник будет не очень доволен, если его кукла станет негодной
розовой тряпкой.
Гнев охватил наследника. Он затопал ногами, как слоненок. Он зажмурил
глаза и замахал головой.
- Ни за что! Слышите, ни за что! - кричал он. - Исполните просьбу
доктора! Я не отдам моей куклы! Суок! Суок! - разрыдался он.
Конечно, Толстяки сдались. Приказ был дан. Помилование было объявле-
но. Счастливый доктор Гаспар отправился домой.
"Я буду спать целые сутки", - размышлял он по дороге.
Въезжая в город, он уже слышал разговоры о том, что на Площади Суда
горят плахи и что богачи очень недовольны тем, что казнь бедняков не
состоится.
Итак, Суок осталась во Дворце Трех Толстяков.
Тутти с нею вышел в сад.
Наследник мял цветы, напоролся на колючую проволоку и чуть не свалил-
ся в бассейн. От счастья он ничего не замечал.
"Неужели он не понимает, что я живая девочка? - удивлялась Суок. - Я
не дала бы себя так провести".
Принесли завтрак. Суок увидела пирожные и вспомнила, что только в
прошлом году осенью ей удалось съесть одно пирожное. И то старый Август
уверял, что это не пирожное, а пряник. Пирожные наследника Тутти были
