Нужно было искать выход из дворца. Нужно было спасаться.
Где заветная кастрюля, о которой говорил Тибул? Где таинственная
кастрюля, через которую спасся продавец детских воздушных шаров?
- В кухню! В кухню! - кричала Суок, на ходу размахивая пистолетом.
Они бежали в полной темноте, разрывая кусты и выгоняя заснувших птиц.
О, как пострадало чудесное платье Суок!
- Пахнет чем-то сладким, - вдруг заявила Суок, остановившись под ка-
кими-то освещенными окнами.
И вместо пальца, который поднимают в случаях, требующих общего внима-
ния, она подняла черный пистолет.
Подбежавшие гвардейцы увидели их уже наверху, у вершины дерева. Мгно-
вение - и с ветвей, простертых к этим окнам, они перебрались в главное
окно.
Это было то же окно, через которое вчера влетел продавец детских воз-
душных шаров.
Это было окно кондитерской.
Здесь, несмотря на поздний час и даже несмотря на общую тревогу, ки-
пела работа. Весь штат кондитеров и хитрых мальчишек в белых колпаках
суетился вовсю: они готовили какой-то особенный компот к завтрашнему
обеду в честь возвращения куклы наследника Тутти. На этот раз торт уже
решено было не делать, из опасения, чтобы еще какой-нибудь летающий
гость не погубил и французский крем и удивительного качества цукаты.
Посередине стоял чан. В нем кипятилась вода. Белый пар заволок все.
Под этим покровом поварята блаженствовали: они нарезали для компота
фрукты.
Итак... Но тут, сквозь пар и суматоху, кухонные мастера увидели
страшную картину.
За окном качнулись ветви, зашумели листья, точно перед бурей, и на
подоконнике появились двое: рыжеволосый гигант и девочка.
- Руки вверх! - сказал Просперо. В каждой руке он держал по пистоле-
ту.
- Ни с места! - звонко сказала Суок, поднимая свой пистолет.
Две дюжины белых рукавов, не дожидаясь более внушительного приглаше-
ния, взметнулись.
А потом полетели кастрюли.
Это был разгром сверкающего стеклянного, медного, горячего, сладкого,
душистого мира кондитерской.
Оружейник искал главную кастрюлю. В ней было спасение его и спасение
маленькой его спасительницы.
Они опрокидывали банки, разбрасывали сковороды, воронки, тарелки,
блюда. Стекло разлеталось во все стороны и билось со звоном и громом;
рассыпанная мука вертелась столбом, как самум в Сахаре; поднялся вихрь
миндаля, изюма, черешен; сахарный песок хлестал с полок с грохотом водо-
пада; наводнение сиропов поднялось на целый аршин; брызгала вода, кати-
лись фрукты, рушились медные башни кастрюль... Все стало кверху дном.
Вот так бывает иногда во сне, когда снится сон и знаешь, что это сон, и
поэтому можно делать все, что захочешь.
- Есть! - завизжала Суок. - Вот она!
То, что искали, нашлось. Крышка полетела в груду развалин. Она шлеп-
нулась в густое малиновое, зеленое и золотисто-желтое озеро сиропов.
Просперо увидел кастрюлю без дна.
- Беги! - крикнула Суок. - Я за тобой.
Оружейник влез в кастрюлю. И, уже исчезнув внутри, услышал вопли тех,
кто остался в кондитерской.
Суок не успела. Пантера, совершая свой страшный путь по парку и двор-
цу, появилась здесь. Раны от пуль гвардейцев цвели на ее шкуре розами.
Кондитеры и повара повалились в один угол. Суок, забыв о пистолете,
швырнула в пантеру подвернувшейся под руку грушей.
Зверь бросился за Просперо - головой в кастрюлю. Он провалился за ним
в темный и узкий ход. Все увидели желтый хвост, торчавший из этой каст-
рюли точно из колодца. А потом все скрылось.
Суок закрыла глаза руками:
- Просперо! Просперо!
А кондитеры зловеще хохотали. Тут же ворвались гвардейцы. Мундиры их
были изорваны, лица в крови, пистолеты дымились: они сражались с панте-
рой.
- Просперо погиб! Его разорвет пантера! Тогда мне все равно. Я сда-
юсь.
Суок говорила спокойно, опустив маленькую руку с очень большим писто-
летом.
Но грянул выстрел. Это Просперо, удирая вниз по подземному ходу,
выстрелил в пантеру, летевшую за ним.
Гвардейцы столпились над кастрюлей. Сиропное озеро доходило до поло-
вины их огромных сапог.
Один заглянул в кастрюлю. Потом он сунул туда руку и потянул. Тогда
на помощь пришли еще двое. Натужившись, они вытащили за хвост мертвого
зверя, застрявшего в воронке.
- Он мертв, - сказал гвардеец, отдуваясь.
- Он жив! Он жив! Я его спасла! Я спасла друга народа!
Так радовалась Суок, бедная маленькая Суок, в изорванном платьице, с
помятыми золотыми розами в волосах и на туфельках.
Она розовела от счастья.
Она исполнила поручение, которое дал ей ее друг, гимнаст Тибул: она
освободила оружейника Просперо.
- Так! - говорил гвардеец, беря Суок за руку. - Посмотрим, хваленая
кукла, что ты теперь будешь делать! Посмотрим...
- Отвести ее к Трем Толстякам...
- Они приговорят тебя к смерти.
- Дурак, - спокойно ответила Суок, слизывая с розового кружева слад-
кую сиропную кляксу, попавшую на ее платье в то время, когда Просперо
громил кондитерскую.
Глава 12
УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ РАЗДВАТРИС
Что случилось с разоблаченной куклой дальше, пока неизвестно. Кроме
того, мы воздержимся пока что и от прочих объяснений, а именно: какой
такой попугай сидел на дереве и почему испугался почтенный зоолог, кото-
рый, быть может, и до сих пор висит на суку, как выстиранная рубаха; ка-
ким образом оружейник Просперо оказался на свободе и откуда появилась
пантера; каким способом Суок очутилась на плече оружейника; что это было
за чудовище, говорившее на человеческом языке, какую оно передало дощеч-
ку Суок и почему оно умерло...
Все разъяснится в свое время. Уверяю вас, что никаких чудес не проис-
ходило, а все совершалось, как говорят ученые, по железным законам логи-
ки.
А сейчас утро. Как раз к этому утру удивительно похорошела природа.
Даже у одной старой девы, имевшей выразительную наружность козла, перес-
тала болеть голова, нывшая у нее с детства. Такой был воздух в это утро.
Деревья не шумели, а пели детскими веселыми голосами.
В такое утро каждому хочется танцевать. Поэтому неудивительно, что
зал учителя танцев Раздватриса был переполнен.
На пустой желудок, конечно, не потанцуешь. Не потанцуешь, конечно, и
с горя. Но пустые желудки и горе были только у тех, кто собирался сегод-
ня в рабочих кварталах, чтобы снова идти в поход на Дворец Трех Толстя-
ков. А франты, дамы, сыновья и дочери обжор и богачей чувствовали себя
превосходно. Они не знали, что гимнаст Тибул строит в полки бедный, го-
лодный рабочий люд; они не знали, что маленькая танцовщица Суок освобо-
дила оружейника Просперо, которого только и ждал народ; они мало прида-
вали значения тем волнениям, которые поднялись в городе.
- Пустяки! - говорила хорошенькая, но востроносая барышня, приготов-
ляя бальные туфли. - Если они снова пойдут штурмовать дворец, гвардейцы
уничтожат их, как в прошлый раз.
- Конечно! - заливался молодой франт, грызя яблоко и оглядывая свой
фрак. - Эти рудокопы и эти грязные ремесленники не имеют ружей, пистоле-
тов и сабель. А у гвардейцев есть даже пушки.
Пара за парой подходили беспечные и самодовольные люди к дому Разд-
ватриса.
На дверях у него висела дощечка с надписью:
УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ РАЗДВАТРИС Учу не только танцам, но вообще красоте,
изяществу, легкости, вежливости и поэтическому взгляду на жизнь. Плата
за десять танцев вперед.
На большом паркете медового цвета в круглом зале Раздватрис препода-
вал свое искусство.
Он сам играл на черной флейте, которая каким-то чудом держалась у его
губ, потому что он все время размахивал руками в кружевных манжетах и
белых лайковых перчатках. Он изгибался, принимал позы, закатывал глазки,
отбивал каблуком такт и каждую минуту подбегал к зеркалу посмотреть:
красив ли он, хорошо ли сидят бантики, блестит ли напомаженная голова...
Пары вертелись. Их было так много и они так потели, что можно было
подумать: варится какой-то пестрый и, должно быть, невкусный суп.
То кавалер, то дама, завертевшись в общей сутолоке, становились похо-
жими либо на хвостатую репу, либо на лист капусты, или еще на что-нибудь
непонятное, цветное и причудливое, что можно найти в тарелке супа.
А Раздватрис исполнял в этом супе должность ложки. Тем более что он
был очень длинный, тонкий и изогнутый.
Ах, если бы Суок посмотрела на эти танцы, вот бы она смеялась! Даже
тогда, когда она играла роль Золотой Кочерыжки в пантомиме "Глупый ко-
роль", и то она танцевала куда изящней. А между тем ей нужно было танце-
вать, как танцуют кочерыжки.
И в самый разгар танцев три огромных кулака в грубых кожаных перчат-
ках постучали в дверь учителя танцев Раздватриса.
По виду эти кулаки мало чем отличались от глиняных деревянных кувши-
нов.
"Суп" остановился.
А через пять минут учителя танцев Раздватриса везли во Дворец Трех
Толстяков. Три гвардейца прискакали за ним. Один из них посадил его на
круп своей лошади спиной к себе - другими словами, Раздватрис ехал задом
наперед. Другой гвардеец вез его большую картонную коробку. Она была
весьма вместительна.
- Я ведь должен взять с собой некоторые костюмы, музыкальные инстру-
менты, а также парики, ноты и любимые романсы, - заявил Раздватрис, со-
бираясь в путь. - Неизвестно, сколько мне придется пробыть при дворе. А
я привык к изяществу и красоте, а потому люблю часто менять одежду.
Танцоры бежали за лошадьми, махали платками и кричали Раздватрису
приветствия.
Солнце влезло высоко.
Раздватрис был доволен, что его вызвали во дворец. Он любил Трех
Толстяков за то, что их любили сыновья и дочери не менее толстых бога-
чей. Чем был богаче богач, тем больше он нравился Раздватрису.
"В самом деле, - рассуждал он, - какая мне польза от бедняков? Разве
они учатся танцевать? Они всегда заняты работой и никогда не имеют де-
нег. То ли дело богатые купцы, богатые франты и дамы! У них всегда много
денег, и они никогда ничего не делают".
Как видите, Раздватрис был не глуп по-своему, но по-нашему - глуп.
"Дура эта Суок! - удивлялся он, вспоминая маленькую танцовщицу. - За-
чем она танцует для нищих, для солдат, ремесленников и оборванных детей?
Ведь они ей платят так мало денег".
Должно быть, еще больше удивился бы глупый Раздватрис, если б узнал,
что эта маленькая танцовщица рискнула своей жизнью, чтобы спасти вождя
этих нищих, ремесленников и оборванных детей - оружейника Просперо.
Всадники скакали быстро.
Происшествия в пути были довольно странные. Постоянно вдалеке хлопали
выстрелы. Кучки взволнованных людей толпились у ворот. Иногда через ули-
цу перебегали два-три ремесленника, держа в руках пистолеты... Лавочни-
кам, казалось бы, только и торговать в такой чудный день, а они закрыва-
ли окна и высовывали свои толстые, блестящие щеки из форточек. Разные
голоса из квартала в квартал перекликались:
- Просперо!
- Просперо!
- Он с нами!
- С на-а-ми!
Порой пролетал гвардеец на разгоряченной лошади, разбрасывающей пену.
Порой какой-нибудь толстяк, пыхтя, бежал в проулок, а по сторонам бежали
ражие слуги, приготовив палки для защиты своего господина.
В одном месте такие слуги, вместо того чтобы защищать своего толстого
хозяина, совершенно неожиданно принялись его избивать, производя шум на
целый квартал.
Раздватрис сперва подумал, что это выколачивают пыль из турецкого ди-
вана.
Отсыпав три дюжины ударов, слуги поочередно лягнули толстяка в зад,
потом, обнявшись и потрясая палками, побежали куда-то, крича:
- Долой Трех Толстяков! Мы не хотим служить богачам! Да здравствует
народ!
А голоса перекликались:
- Просперо!
- Про-о-оспе-еро!
Словом, была большая тревога. В воздухе пахло порохом.
И наконец случилось последнее происшествие.
Десять гвардейцев преградили путь трем своим товарищам, везшим Разд-
